В обстановке безвластия — это было во многих региональных конфликтах — власть берут в руки местные криминальные авторитеты. И в Косове была такая же ситуация: в каждом районе, на каждом углу свой хозяин, все с оружием — беспредел. И аэропортом тоже заведовали они. Никаких регулярных военных формирований, только небольшие группы, которые по своим возможностям захватили ряд таких стратегических объектов. Наша группа выжидала, когда часть этих людей уходила вечером — на свои разбойничьи дела или, может, в кабаки. Под утро они возвращались и целый день отсыпались. Мы выбрали момент, когда на месте было небольшое количество людей, воспользовались этим и заняли аэропорт.

После разгрома баз мятежников в ходе Панджшерской операции, проведенной 40-й Армией весной 1981 года, основной поток снабжения бандформирований, а также их проникновение в Афганистан из баз и лагерей на территории Пакистана, переместились к югу и осуществлялись через горные проходы Первалкатал и Хостинский. Перед 56-й десантно-штурмовой бригадой поставлена задача перекрыть эти направления, и не допустить прохождение бандформирований и караванов. Данная задача являлась первым элементом, зарождением плана операции «ЗАВЕСА», начатой 40-й Армией только в 1984 году.

Бойня началась! Разведчики начали работать из стрелкового оружия, срочно развернули АГС-17. Но стрелять командиру группы и сержанту Чубарову пришлось почти из положения лёжа. Справа со стороны ущелья по разведчикам заработал крупнокалиберный ДШК, полетели густые автоматные очереди. ДГ-424 закрепилась на краю русла. Сколько может драться разведгруппа из 13 человек против неизвестного противника? — кто знает? Но, Богу — слава! (и Баракинскому спецназу тоже!) Помощь прилетела вовремя!

Из-за поворота с 3-4 метров от бедра дух дал очередь. Я не мог стрелять, находясь за радистом, но Акбаров не растерялся и очередью свалил духа. Сделали остановку на перекур, говорю радисту: "Давай связь - "Компас" "взял" еще один АК", - а он в ответ: "Товарищ ст.л-нт, станция не работает!". Осмотрели станцию, а в ней два пулевых отверстия. Примерил станцию на себя - радист стоял ко мне перпендикулярно - одна пуля была бы в груди, другая в животе....

После высадки на берег мы буквально на плечах противника начали быстро продвигаться вглубь его обороны. Но наше быстрое продвижение вскоре было остановлено шквальным огнем в районе деревни Назарьевская. Мы вынуждены были залечь и окопаться. Попытки поднять нас в атаку не увенчались успехом, мы только понесли потери и ни на шаг не продвинулись вперед. Пришлось ждать поддержки от артиллеристов, но вместо пушек по Назарьевской ударили наши знаменитые «Катюши». Но с «Катюшами» нам не повезло. Наш батальон довольно близко продвинулся к Назарьевской и «Катюши», ударив по позициям финнов, задели и наши окопы...

Мы лежали в окопах весь день. Голодные - ужас. Там тек родничок, и пили воду из него, чтобы голод забить. А с утра нас стали обстреливать из минометов. Высунулись - с горы цепи финских солдат спускаются, кричат что-то... Меня послали в переднюю цепь, к пехоте. Я выкопал окоп, влез в него, карабин оставил на бруствере. Смотрю, как финны спускаются по горе. Вдруг страшный взрыв, мина разорвалась на бруствере. Потом тихо. Слышно - финны пошли в атаку, кричат. Я высунулся - рукава у них засучены, из автоматов палят, а у нас карабины... Я схватился за свой, хотел стрелять - гляжу, он весь осколками изрешечен, и ствол набок...

Контратаки финнов следовали одна за другой со стороны ржаного поля, вплотную примыкавшего к часовне. Финны забрасывали нас гранатами. Был убит пулеметчик, мы втроем отстреливались и выбрасывали гранаты, попадающие в окоп. Патроны были на исходе. Создалось критическое положение. Видя это, связисты, посланные в тыл, пошли со стороны лощины, расположенной в лесу, к нам на помощь.
В тот момент, когда они начали подниматься к нашим окопам, в лощину пробрались финны и с тыла расстреляли связистов, а затем добивали их топорами и ножами...

Боевики были всего в трёх метрах, так близко, что я слышал их смех, издёвки, подколы, было очень страшно. Комбат по рации огонь артиллерии на себя стал вызывать, а я в какой-то момент не выдержал, и решил покончить с собой, лучше смерть, чем плен. Спасла артиллерия. Снаряды артиллеристов попридержали "духов", у меня возродилась надежда, я пришёл в себя, воспрянул, снова стал стрелять по боевикам. Когда погибли Доставалов и Евтюхин, я пересчитал свои оставшиеся боеприпасы, оказалось - 6 патронов... Романов, вставив последний рожок с патронами в автомат, сказал: "Кто-то должен выжить и рассказать о нас правду. Уходите, пацаны, я вас прикрою"...

Вскоре наш батальон определили, как десантируемый парашютным способом, пришлось делать переукладку парашютов: ночью, при минус 10, при свете фар «Уралов» и ураганном ветре. Меня, как хорошо знавшего технику, определили старшим группы в Ан-22 «Антей». Любопытно, что у меня, лейтенанта, целый подполковник был в подчинении! Согласно уставу, все войска обеспечения подчиняются десанту. И командир корабля, подполковник, тоже. Вот он мне и докладывал: «Товарищ лейтенант, самолет к вылету готов». Борт был загружен сверх всяких нормативов: семь боевых машин десанта разных модификаций. Между ними зашвартованы ящики с боеприпасами, сухими пайками...

Они пошли ставить мины-растяжки. Со мной остался только миномет и его боевой расчет. Но около 11 часов утра эти пять солдат и лейтенант нарвались на душманов. Те открыли огонь из всего имеющегося у них оружия. Наши бойцы залегли и отбивались до последнего - полегли все шесть человек. Я, как только началась стрельба, приказал открыть огонь из миномета. Но стрелять приходилось вслепую: мы находились на дне ущелья, а «духи» скрывались за скалами и грудами камней. Через несколько минут выходит на связь командир девятой роты старший лейтенант Александр Песков: «Душманов много, наверное, на целый батальон наберется. Но мы их видим, сейчас тебе поможем»...

А вот используемый не только в военных, но и в гражданских целях радар не тронули. Более того, чтобы Саакашвили не заявил потом, что русские его поломали, оставили в диспетчерской двух грузинских специалистов.
Кстати, как только выключили этот используемый и в интересах грузинской ПВО локатор, из Тбилиси по телефону сразу завопили: кто там отключил радар, на каком основании? Взяв у грузинского специалиста трубку, на вопрос из Тбилиси ответил кто-то из наших бойцов: «Радар отключил рядовой Свидригайло. Воздушно-десантные войска России. Претензии направлять министру иностранных дел РФ Сергею Лаврову»...

Самым трудным испытанием в ходе этой кампании для нас стал 120-километровый марш по горным дорогам к Хаиши. Местами шли по таким узким серпантинам, что борта боевых машин буквально нависали над пропастью.
Решив задачу в ущелье и оставив там одну роту, 15 августа воссоединились в Сенаки со всей группировкой, взяв под охрану аэродром и городок 2-й мотопехотной бригады. Состоящие из легкостенных, быстровозводимых конструкций казарменная, штабная и жилая зоны этого городка были копией знакомого по миротворческой миссии на Балканах типового городка армии США...

Наша батальонная тактическая группа еще с апреля находилась в Абхазии в качестве общевойскового резерва КСПМ. Поэтому именно мы первыми в ночь с 10 на 11 августа по 300-метровому мосту перешли Ингури. Совершив ночной марш, к 6 утра вышли в район Урты, где дислоцировался один из наших миротворческих батальонов. А в 9.00 получили следующую задачу: быть в готовности к боевому применению в случае отказа 2-й мотопехотной бригадой противника разоружаться. Но бригада фактически разбежалась. Разбросанная во всех казармах одежда недвусмысленно указывала не на организованный отход, а именно на поспешное бегство...

После ухода основных сил полка я со своей ротой остался контролировать вход в Кодорское ущелье у населенного пункта Хаиши. В одну из ночей к нам вышел потрепанного вида мужчина. Сказал, что родом из Харькова и в 1986 году приехал в Кодоры на заработки, но местные жители - сваны - отобрали у него паспорт, и все это время он, по сути, был у них в рабстве, работая за выпивку и еду. Он рассказал, что на нескольких базах в ущелье находились порядка 2,5 тысячи грузинских военных и большое количество техники, включая танки, «Шилки», американские внедорожники «хаммер» и минометы. И что всю зиму грузины с помощью техники чистили ведущую в Кодорское ущелье дорогу, чтобы в любой момент можно было перебросить туда подкрепление и боеприпасы...

В 16.00 8 августа мы получили задачу на выдвижение в порт для загрузки на большие десантные корабли. И хотя большая часть батальона находилась в это время на полигоне Раевское, мы уложились в самые сжатые сроки: в 20.30 вся техника была уже на месте погрузки. Однако начать погрузку основных сил на большой десантный корабль «Саратов» удалось лишь через два с половиной часа: задачу по переброске десанта в Абхазию «Саратов» получил, выполняя переход с грузом в Севастополь, и теперь, прежде чем взять нас на борт, ему надо было разгрузиться. Загрузка на «двухэтажный» БДК оказалась, прямо скажем, непростым делом, ведь опыта таких морских походов полк не имел...

Зато у пирса были пришвартованы 4 легких боевых корабля, вооруженных малокалиберными орудиями и ракетными установками. А еще контрастировавший с ними белый пограничный корабль. Если те были уже, что называется, не первой свежести, кое-где и с ржавчиной, то этот, напичканный дорогущей аппаратурой, новехонький! Затопить бы их сразу, но тротила с собой - всего ящик. Отправлялись ведь не корабли взрывать. Демонтировав вооружение, которое смогли снять (а некоторые корабельные пушки почему-то уже лежали на берегу), наложили на оставшиеся орудия и ракетные аппараты тротиловые шашки и взорвали. Но, повредив корабли, потопить их, конечно же, не смогли. Поэтому вернулись на эту базу на следующий день...

Однако это решение вовсе не было таким авантюрным, как это может показаться на первый взгляд. Во-первых, со мной прилетело несколько групп разведчиков полка спецназа ВДВ, которые, перейдя границу, тут же приступили к разведке. И за ночь (а наступление на Сенаки, где дислоцируется 2-я мотопехотная бригада грузинской армии, мы начали утром) разведчиками были выявлены и места дислокации подразделений грузинских силовых структур, и огневые точки. Так, на господствующей высоте на пути к Сенаки была развернута батарея РСЗО «Град», которая готова была ударить по нашей колонне. Но ударом штурмовой авиации мы ее уничтожили. Ну а самолеты наши не сбивали, потому что, прежде чем начинать операцию, мы подавили развернутые на нашем направлении грузинские средства ПВО...

Политрук роты (фамилия его была по моему Овсин) и командир роты Черняков, мне, замполитруку Арзамасову Василию и Иванову Петру дают приказ – приготовить связки гранат, выдвинуться на 100-150 метров вперёд и гранатами уничтожить танки. Я помню успел приготовить три связки по 5 гранат РГД и мы поползли верёд. Нам повезло, на расстоянии 150-170 метров мы обнаружили окопы, где и залегли. При подходе танков на расстояние 15-20 метров метнули связку за связкой. Увидели перед собой 2 горевших танка, наши артиллеристы 45-мм пушек также зажгли два или три танка. Атака захлебнулась и фашисты бежали, мы из своих винтовок открыли по ним огонь...

Под прикрытием огня взвода сидящего на скалах, а главное под прикрытием дымовой завесы, ребята со скал забросали вход в ущелье дымовыми шашками. В ущелье ворвались две БМП, имея в экипажах только по два человека, механиков-водителей и в башнях сидели наводчики. К сожалению фамилий солдат, которые сидели за рычагами боевых машин не помню. А вот наводчиками пошли офицеры, это замполит 1-ой роты, старший лейтенант Стасюк А.А. (сейчас живёт в г. Донецке) и командир группы этой же роты, старший лейтенант Сергей Паховский (сейчас живёт в г. Екатеринбурге).
Когда рассеялся дым, душманы увидели боевые машины, но было уже поздно, офицеры открыли огонь по огневым точкам противника. Стрельба велась практически в упор, 30-мм орудия БМП стреляли очередями...

По прибытию, командиром дивизии лично были определены места для строительства парашютных городков (ВДК) в местах расположения полков дивизии. ВДК были построены, кроме 317 гв. пдп, который находился в резиденции правительства Афганистана.
Кроме этого, мною лично были подобраны на местности две площадки приземления размерами 2х4 км, для совершения тренировочных прыжков с парашютом и нанесены на карту. Площадки планировались в районе Кабула, т.к. только там можно было обеспечить оцепление и приём десанта.
Площадки годились для совершения прыжков л/с и позволяли десантировать туда боевую технику...

В январе объявляют перемирие. Колонну долго не выпускают, потом мы всё-таки едем. Нам говорят не поддаваться на провокации, но во время движения мы сами себе хозяева. Нет никаких сомнений, что при любой попытке нападения все зенитки ответят. Не успеваем доехать до гор, начинается война. Впереди клубы чёрного дыма, стрельба, командир расчёта лезет из кабины в кузов. Я одеваю каску, какое-то время сижу, потом швыряю её в угол. Машины по дороге идут непрерывным потоком, по зелёнке молотят стоящие на постах вдоль дороги танки и БМП, добавляют наши зенитки. Добираемся до Джабаля. Головной Урал на полной скорости уходит в Кабул - в нашей батарее потери...

В районе населенного пункта Хетагурово мы перешли границу, и из "зеленки" по нам открыли огонь грузинские танки. По счастливой случайности, видимо, Бог нас охранял, разрывы ложились близко, но не могли попасть ни в одну машину. Данные об обстановке отсутствовали. Что впереди, не знали. Ни одной российской части, ни одного разведчика. Мы первые. Шли в боевых порядках на большой скорости. Я дал приказ зенитчикам открыть огонь по "зелёнке". Трава была сухая - и загорелась. Всё в дыму, их танки прекратили огонь, все их приборы и прицелы ослепли от дыма...

Основной же задачей, выполняемой бригадой в этом районе было обеспечение железнодорожного сообщения вдоль реки Аракс, прерванного боевиками достаточно давно. Однопутная железная дорога стала яблоком раздора для Армении с Азербайджаном. Она тянулась вдоль иранской границы из Азербайджана через юг Армении, потом шла через Нахичеванскую АССР и далее вновь в Армению на Ереван. Это сообщение и прервали местные боевики путем обстрелов поездов и подрывов фугасов, а переброшенные сюда внутренние войска были совершенно не в состоянии обеспечить беспрепятственное движение поездов...

На улице было темно, и лишь за спиной полковника Евневича, в районе Сальянских казарм шел жестокий бой. Летали трассера, ракеты, шла непрерывная пулеметно-автоматная трескотня, к которой присоединялись очереди крупнокалиберных пулеметов. Валерий Геннадьевич обратился к нам со следующими словами: "Я знаю, что вы все устали и сделали сегодня практически невозможное! Но вы прекрасно видите (он обернулся к Сальянским казармам), что происходит в городе! Поэтому я вас прошу выполнить еще одну задачу - необходимо прикрыть техникой подразделения милиции и внутренних войск, и не допустить передвижения экстремистов по городу..."

Оценка обстановки была недолгой. БМД плавно вошли прямо в визжащую и ревущую толпу. Механики-водители превзошли сами себя - никто из обалдевших от безнаказанности "правоверных" не был намотан на траки боевых машин десанта.
По командам ротных десантура прыгала с брони прямо в ревущую толпу. Пожалуй, это больше щекочет нервы, чем прыжок с парашютом... "Ходу, пацаны!" Уже через несколько минут бойцам 5-й и 4-й рот удалось разрезать кипящую лавину надвое (в который раз пригодились приемы рукопашного боя)...

К пяти часам утра 12 июня аэродром был взят. Теперь главная задача - закрепиться, создать систему охраны и обороны. Солдаты валятся с ног, но надо держаться, надо "закопаться" в землю, укрыть технику, подготовить запасные позиции. В 7.30 утра поступил с наблюдательного поста первый доклад о выдвижении английской колонны. Вот и дождались. Чуть позже начальник одного из постов, старший лейтенант Н. Яцыков, докладывает, что боевое охранение англичан пытается прорваться к аэродрому, но не таков Яцыков, чтобы кого-то пропустить. Выдвигаюсь к посту и наблюдаю картину: стоит поперек дороги наш БТР-80, преграждая дорогу английскому парашютно-десантному батальону...