23.09.2010

Началось все с трагедии

В те декабрьские дни 1979 года мы находилась в учебном центре 103-й воздушно-десантной дивизии Лосвидо (под Витебском, в Беларуси). Тревожные ощущения появились, когда молодым бойцам (даже не сдавшим еще необходимые нормативы), приказали срочно принять присягу... Как на грех, 10 декабря вечером я (в то время лейтенант, командир взвода десантников) постирался. Только легли спать, через час — боевая тревога! Поначалу восприняли мы ее легкомысленно, мол, какая тревога, да еще боевая, может быть в учебном центре, да пошли вы все… Но командиры быстро убедили — все очень серьезно! У меня — легкая паника: как быть, ведь мокрое белье сохнет на батарее в казарме. Как его надевать при морозе в 10 градусов! Потом, правда, вздохнул с облегчением, когда узнал, что мы пока остаемся на месте — 317-й полк (Витебский), уже ушел, а 350-й (наш, Баравухинский), пока ждет указаний. Появилась возможность спокойно подготовиться, досохнуть.

Вскоре выдвинулись на железнодорожный вокзал. Я успел на станции своим родным черкнуть, мол, убываю на учения, звонить нет возможности, читайте газеты... Погрузились. На взвод выделялся плацкартный вагон, причем неотапливаемый. Даже в «зимней десантуре» (специальной утепленной форме. — Авт.) было жутко холодно. Грелись, бегая по вагону туда-сюда... Думали, станет легче, теплее, когда прибыли на аэродром-базу морской авиации в Быхов. Но там нас ждала также неотапливаемая казарма. Опять бегали… Впрочем, скоро разузнали, что соседнее здание, где разместились военные строители, отапливалось. А чем мы хуже? И до зубов вооруженные десантники вламываются ночью к труженикам лопаты и бетономешалки… Ничего, помирились. Я примостился в ленинской комнате, под голову подложил рюкзак и сладко уснул — наконец-то в тепле. Утром, проснувшись, обнаружил рядом весь штаб батальона — лежали на полу покатом…

Тут же был и мой подопечный, молодой боец по прозвищу Гюльчетай (он своим румянцем напоминал юную героиню из культового фильма «Белое солнце пустыни»). Парнишка был рассеянный, вечно на построения опаздывал. Сержанты решили его воспитать. Построили взвод, зачитали приказ: «По законам военного времени, за хроническое опоздание в строй рядового N казнить! Отрубить ему голову!» А рядом сержант с топором стоит… Боец не на шутку перепугался, а я его вроде как успокоил, под свою опеку взял. Так он потом за мной, как собачка, бегал, не отставал…

Вскоре наш батальон определили, как десантируемый парашютным способом, пришлось делать переукладку парашютов: ночью, при минус 10, при свете фар «Уралов» и ураганном ветре. Меня, как хорошо знавшего технику, определили старшим группы в Ан-22 «Антей». Любопытно, что у меня, лейтенанта, целый подполковник был в подчинении! Согласно уставу, все войска обеспечения подчиняются десанту. И командир корабля, подполковник, тоже. Вот он мне и докладывал: «Товарищ лейтенант, самолет к вылету готов». Борт был загружен сверх всяких нормативов: семь боевых машин десанта разных модификаций. Между ними зашвартованы ящики с боеприпасами, сухими пайками. Значительную часть «раздраконили» по дороге (сосисочный фарш, например), есть-то хотелось — самое вкусное забрали.

Вскоре поняли — высадка не парашютная. Вначале полетели на Ташкент, потом в Энгельс. Каюсь, был я тогда замешан в одном неблаговидном деле. В Ташкенте еще, когда «Антей» заправляли, не долили горючего. Продали две тонны, взяли пять бутылок водки и закусь. Всю водку выпили, пока летели на Энгельс. Последствия той ситуации были жестокие, в смысле похмелья… Прождали там неделю, дважды нас поднимали «вхолостую». А в третий пошли прямо на Кабул. Впрочем, это мы потом узнали куда (командиры от батальона и выше знали, но нам не говорили, строжайшая тайна была). Кстати, я только недавно узнал, что некоторые командиры (вплоть до комбата) якобы еще летом побывали в столице Афгана на рекогносцировке. Хотя это не факт, может, и слухи…

Началось все с трагедии. При посадке в Кабуле летевший перед нами Ил-76 задел брюхом за вершину горы и разбился. Я был в кабине пилотов «Антея», видел все это зарево. Погиб хозвзвод нашего второго батальона и рота десантного обеспечения, топливозаправщик с 93-м бензином, две машины с боеприпасами. Было чему взрываться! Мишка Голубев погиб там, друг мой…

Мемориальная доска. В горах, на месте падения Ил-76.

Наконец мы сели. На выгрузку дали 8 минут, двигатели самолета не выключались. Ведь через 10 минут — следующий борт. Честно говоря, с большим трудом завели мы свою технику из-за сильного холода, но успели, выдвинулись к своему батальону. Вскоре меня поставили комендантом аэропорта. И пошла служба…

Источник информации