16.05.2010

Десантники 212-й вдбр

В 1939 году, составе 212-й ВДБр участвовал в защите монгольских границ в районе реки Халхин-Гол.
В районе Баин-цаган форсировали р. Халхин-Гол и вступили в бой с японцами, прошли до Манчжурии, вклинились на её территорию порядка 7-8 км, и получив приказ, отошли на рубежи границы.

В составе той же 212-й ВДБр в 1941 году мы были переброшены на Украину и 7 августа в г. Киев вступили в бой с немцами. В результате боёв продвинулись на запад от г. Киев на 22-23 км. Потери наши были большие, но враг потерял, мне кажется, в 3 раза больше чем мы, нас очень губили "кукушки" (снайперы) в лесу, к борьбе с ними в начале мы не были готовы и несли большие потери.

Из-под г. Киева нас отвели на отдых в г. Конотоп, где простояв 12-14 дней были окружены в составе 3-го или 5-го ВДК (5-я, 6-я, 212-я ВДБр).

Выходили из окружения в районе сахарного завода (не помню название деревни). Пришли, сильно хочется кушать, так как в течении почти трёх суток кушали раза два. Очевидно, у этого колхоза получили гречневой крупы, наварили каши.
Колхозники принесли нам масло, сметаны, мёду, солёных огурцов, мы наелись, как говорят "от пуза" и тут же уснули.

Подняли нас по тревоге, объяснили, что по радио получен приказ от Ставки верховного командования, вернуться обратно к г. Конотоп и вести борьбу в тылу врага, "так как вы десантники".

Двинулись в обратный путь. Я в это время (с июня 1941г.) был сержантом, начальником маломощной радиостанции в стрелковой роте.
Пришли с мелкими боями в этот же лес под г. Конотоп.
Лес был сильно разбомблен, всюду валялся убитый скот, мы расположились варить пищу, но сварить не пришлось, вновь по тревоге были собраны.
Я с группой товарищей был направлен в д. Бочкарёвка с задачей: обнаружить противника и сообщить о его движении по радио.

Придя в д. Бочкарёвку противника на окраине не обнаружили, а жители нам не верили, что мы красноармейцы, так как была тёмная ночь. Лишь убедившись, что мы свои, они сообщили, что немцы были в деревне минут 15-20 назад.
Я передал это в батальон, и мы стали двигаться вдоль деревни. Нам стали попадаться убитые и раненые десантники 5-й ВДБр, а в конце деревни шёл жаркий бой.

Оказалось, что какая-то немецкая часть в сопровождении бронетранспортёров и танков шла в г. Конотоп и наткнулась на 5-ю ВДБр.
Всё что мы обнаружили, и рассказы раненых, я передал нашему командованию по радио и 212-я ВДБр вышла наперерез этой колонне. Бой был сильный, было уничтожено много бронемашин, несколько танков и много пехоты.

Наши артиллеристы стреляли в упор, потеряли 1 расчёт 86-мм пушки и несколько раненых.
Переждали день и к вечеру был получен приказ уничтожить немецкий аэродром (километров 7-8 южнее Конотопа) и с наступлением темноты мы начали двигаться к аэродрому.

Часов в 11 или 12 ночи мы подошли к аэродрому и вскоре взорвались цистерны с бензином. На аэродроме осветились самолёты, но подняться им не удалось, огнём пулемётов и 45-мм пушек самолёты в количестве 12-15 шт были уничтожены.
Мы отошли, а днём получили приказ о выходе из окружения. Командовал тогда корпусом Иван Иванович Затевахин, бывший командир 212-й ВДБр.
Из окружения вышли в районе г. Петкино, шли через болота, пушки тащили на себе.

Следующий бой мне запомнился, но не запомнилось название села. Мы заняли оборону на окраине этого села, часов в 9-10 утра появилась «рама», то есть немецкий бронированный самолёт-разведчик. Скорость у него небольшая, но пуля его не брала, а зениток в то время у десантников не было, кроме крупнокалиберных пулемётов. Но и у них вряд-ли были в запасе патроны.
Начался артобстрел, вскоре появилась пехота, было похоже на психическую атаку. Пехоту мы подпустили поближе и открыли огонь изо всех орудий, мы были вооружены автоматическими винтовками Симонова, а наши пулемёты стреляли до того, что пули стали ложиться почти рядом (стволы разогрелись), но атака была отбита.
Примерно часа через 2 атака возобновилась, теперь впереди шли танки.

Политрук роты (фамилия его была по моему Овсин) и командир роты Черняков, мне, замполитруку Арзамасову Василию и Иванову Петру дают приказ – приготовить связки гранат, выдвинуться на 100-150 метров вперёд и гранатами уничтожить танки. Я помню успел приготовить три связки по 5 гранат РГД и мы поползли верёд. Нам повезло, на расстоянии 150-170 метров мы обнаружили окопы, где и залегли. При подходе танков на расстояние 15-20 метров метнули связку за связкой. Увидели перед собой 2 горевших танка, наши артиллеристы 45-мм пушек также зажгли два или три танка. Атака захлебнулась и фашисты бежали, мы из своих винтовок открыли по ним огонь.

С наступлением темноты мы потеряли Петра Иванова... Впереди на поле горел стог соломы и немцы около него грелись. Стрелять было далеко и вдруг слышим там взрывы гранат и крики и стоны немцев, оказывается наш Петя, ни кому не говоря, в темноте подобрался к этому стогу и забросал немцев гранатами и вернулся целым и невредимым.
В последствии он перешёл в разведвзвод и там служил, я его встречал в Сталинграде, далее его судьбы не знаю.

Далее мы отходили с боями - день воюем, ночь отходим. Оборванные и грязные горстями собирали с себя вшей.
Дошли до деревни Мактурово, Курской области. Здесь мы окопались, заняли оборону. Я два раза ходил в г. Курск на разведку с целью - обнаружить противника, но не обнаруживал.

Примерно в конце ноября, или в октябре, нас, десантников имеющих прыжки, стали отбирать для отправки под Москву для формирования воздушно десантных частей. Но снова прорвался противник, занял г. Курск, а нас бросили вновь в бой под городом Тим, это недалеко от Оскола. Там мы в течении девяти суток вели непрерывный бой.
В этом г. Тим при атаке меня легко контузило и я два дня пролежал в санчасти, где меня лечил военврач Гусев. Лечил в основном спиртом, загонял меня на печь (пропаривал). На третий день я придя в свою роту недосчитался многих друзей. Командир роты Черняков был тяжело ранен, политрук (Голубев или Овсин, теперь уже забыл фамилию) был убит. Командиров взводов так же не было и мне командир батальона приказал: «Иди, собирай ребят, будешь командовать взводом», но у меня не получилось собрать и на взвод.

Нас отвели от города Тим в посёлок состоящий из 6-8 домов и оттуда мы начали группами по 5-8 человек ночью выползать по подсолнухам на шоссе, идущее с Курска на Оскол. Мы выбирали момент, когда побольше скапливалось машин с пехотой или продуктами и боеприпасами, нападали на них в темноте, забрасывали гранатами, расстреливали и поджигали и быстро скрывались в подсолнухах. Так длилось в течении 3-4 ночей. После этого всех отвели в д. Репьевку, где мы усталые свалились на полу и уснули.
Я проснулся от грохота снарядов и особенно мне запомнилось уханье шестиствольного миномёта, который появился впервые на вооружении у немцев. И снова отход.

Из роты нас осталось пять человек. Это была уже деревня Красные Поляны, здесь мы получили пополнение. Мне начальник связи полка Устинов приказал идти в роту связи полка, где я стал начальником радиостанции.
После короткой передышки мы вновь пошли в наступление в сторону города Курск.

Особо запомнилось наступление на город Щигры. Нас усилили несколькими танками и мы с радостью стали, хотя и с трудными боями, продвигаться на запад. В новый год, ночью, мы вошли в г. Щигры, где в домах ещё стояли украшенные немцами ёлки и не выпитые на столах вина. Мы выпили, закусили, поздравили друг друга с новым 1942 годом и дальше вперёд.

Вскоре меня вызвали в штаб дивизии, где я получил свой первый орден Боевого Красного Знамени, при вручении нам наград присутствовали поэты Корнейчук, Ванда Василевская и третьего фамилию забыл, обещавшие нам фото. Они фотографировались с нами вместе. После вручения наград нас выстроили в поле где произошла церемония вручения нам гвардейского знамени. Наша дивизия стала 13-й гвардейской стрелковой дивизией. Интересно, есть ли эти фотографии у Александра Ильича Родимцева командира нашей дивизии?

Так с этой дивизией я наступал в мае 1942 года на город Харьков в должности командира радиовзвода.

Потом вновь отход с боями до Сталинграда. В Сталинграде я был уже старший лейтенант, заместитель командира роты связи 42-го полка 13-й гв. стрелковой дивизии.

2 февраля 1943 года, после окончания боёв, нас перебросили в Курскую область, посёлок Кунья. Там, по приказу Ставки, должности замкомроты были сокращены и я был послан в армейский резерв. Пробыв в резерве с месяц, я был назначен командиром роты связи 123-го отдельного батальона связи 32-го стрелкового корпуса.
С этим батальоном, командуя ротой связи, обеспечивая связь с дивизиями по линии наблюдательных пунктов, прошёл от Кременчуга до Польши, форсировал реку Вислу. Был переведён на должность заместителя начальника связи 97-й стрелковой дивизии 32-го стрелкового корпуса, где получил воинское звание капитан.

Со своей 97-й стрелковой дивизией прошёл с боями до города Прага, побывал в Румынии под Яссами и в 1946 году демобилизовался.

Архивный материал предоставлен Государственным учреждением культуры «Пермский краевой музей»

Благодарим за помощь: директора музея Юдину Ольгу Сергеевну, главного хранителя Вивденко Наталью Витальевну

Обработка архивного материала: Хуртаев А.В.