Зима подходила к концу, а вместе с остатками бессарабского, быстро тающего снега, поползли, и слухи о том, что дивизию будут выводить в Россию. Лично для меня в течении года это уже была вторая эпопея с выводом, не выводом, оставлением на месте и тому подобное, и это было уже чересчур. Так как я только что пережил все эти проблемы в 105-й "ферганской" дивизии. Начинали руки опускаться от этой нервотрепки. Затем они сменились другими, более устойчивыми разговорами, что дивизию будут как-то делить между Украиной и Россией. В голове тут же стали роиться новые мысли: "Как поступить? Остаться здесь или податься с дивизией в очередные, неведомые края?"...

Народная мудрость гласит, что нельзя дважды ступить в одну и ту же реку, но и здесь бывают исключения. Можно, если вода стоячая. Так и я ступил второй раз в 299-й полк. Для начала отгулял очередной отпуск за текущий год. Благо, в пределах ВДВ пока еще ничего в службе не порушилось. Пока восстанавливал "подорванное" в средней Азии здоровье, потихоньку присматривался к тому, что творится в бывшей "моей" дивизии. Здесь последствия госпереворота отразились не столь сильно, как в 105-й ВДД. Само по себе соединение было мощное, со своей длинной военной и мирной историей. Да и дух советского воспитания был достаточно силен. Любое неосторожное касание со стороны вновь формируемых руководств России и Украины могло обойтись для них непредсказуемыми последствиями...

В понедельник 19 августа, проснулся, как обычно, небольшая физическая разминка, душ... И приступаю к приготовлению своего незамысловатого завтрака, состоящего из поджаренной на хлопковом масле картошки и чая с бутербродом.Чтобы развеять в квартирке гнетущую и давящую на уши тишину, включаю все имеющиеся у меня говорящие и поющие телерадиоприборы. Вот и в этот раз щелкнул тумблером телевизора. Сначала, как обычно, появился звук, а затем и изображение. Транслировался балет "Лебединое озеро". Не будучи никогда большим поклонником балета, переключаю на следующий канал, но там тоже истощенные мадамы изображает подыхающих от голода лебедей...

Ту-134 плавно заходит на посадку в уже знакомый мне аэропорт столицы Узбекской Советской Социалистической Республики, Ташкент. Первый раз я здесь побывал четыре года назад, когда набирал в городе Коканд девяносто девять новобранцев для 98-й ВДД. А посему, мне уже немножко знакома местная температура и колорит. Но, тогда это был конец октября и температура выше плюс тридцати двух градусов не поднималась. Сейчас было начало июня. Спускаясь по трапу мне казалось, что здание аэропорта плавится, как свеча и вибрирует в раскаленном до бела воздухе...

Пламя, полыхавшее в южных республиках СССР, временно притухло, спряталось в золу. Закончилась Афганская война-эпопея, на которую я так и не попал. Потому что когда обо мне вспомнили, то уже прозвучала команда отбой, отставить отправку нового пополнения. В дивизию возвратились все офицеры и прапорщики, которые задержались там до конца. Любого из них можно было узнать издали по характерной сухощавости лица, и красным от пыли и песка глазам. Вели себя они тихо и вежливо, но пили и курили больше, чем те, кто там не был...

299-й парашютно-десантный полк 98-й гвардейской ВДД прилетел в Тбилиси 9-го апреля утром, как обычно, на военный аэродром. И в город входили по отработанному сценарию, колонной. Все было более-менее спокойно, пока не стали подходить ближе к центру. Вот тут-то в личный состав полка и полетел весь набор оружия дикарей, от палок и камней, до всевозможных железок. Было много различных травм у личного состава, даже фельдшеру полка прапорщику Л. Сиденко, находившемуся в кузове ГАЗ-66, кусок арматуры проломил череп. Только после этого личный состав одел каски и бронежилеты. По команде офицеров раздались выстрелы в воздух, после чего толпа присмирела...

И снова ежедневная текучка. По пятницам я еще должен по ЗАСу (засекречивающая аппаратура связи) докладывать в Москву об обстановке в дивизии своему "крестному", полковнику Солнцеву. О количестве травм, инфекционной и прочей заболеваемости. А заодно, звоню в Болград, те же данные сообщаю и своему начмеду. Присутствую, по-прежнему, на всех совещаниях у комдива, даже слегка уже пообтерся среди полковников. Но, когда Чиндаров, не соблюдая абсолютно никакой субординации, в моем присутствии начинает снимать с них шкуру, мне порою очень хочется выскочить, сбежать из зала совещаний и забиться в какую-нибудь щель...

Итак, к стихии безумной, народной, добавился неконтролируемый удар стихии природной. Ее отсчет пошел с 7 декабря 1988 года. Позже появилась следующая сводка военного командования: "В зоне разрушений 21 город и район. Без крова остались свыше полумиллиона жителей. Перестали функционировать более 150 предприятий. Число жертв - около 25 тысяч. Развернуто 27 600 палаток, 180 продовольственных пунктов с раздачей горячей пищи... В расчистке завалов участвуют 18 756 военнослужащих"... Когда страна содрогнулась и приспустила флаги, в первом эшелоне спасения двинулся десант...

"Казаки горбачева". Так нас, десантников, стали называть в "дерьмократических" СМИ после наведения порядка в Ереване, Баку, Тбилиси и прочих южных горячих точках СССР. Пока я возился с "партизанами" и повышал квалификацию, враги не дремали."Перестройка" начала где медленно, а кое-где и побыстрее, переползать в фазу перестрелки. Запылали окраины Советского Союза. Сформировались массовые, в том числе радикальные, и националистические движения и организации. В период 1989-1991 годов доходит до максимума главная проблема советской экономики - хронический, искусственно созданный пятой колонной, товарный дефицит - из свободной продажи исчезают практически все основные товары, кроме хлеба...

Ежегодно почти вся рать ПВО дивизии и других соединений ВДВ выезжает в "санатории" Бердянского полигона. Примерно, на полтора-два месяца, август-сентябрь. Повышать свою полевую выучку. А такие перцы, как начальник всех зенитчиков дивизии, полковник Цымбалару и ему подобные еще и на халяву провести могли ежегодно бархатный сезон на берегу Азовского моря, где самое большое количество солнечных дней в году. Весь личный состав зенитных дивизионов возвращается обычно оттуда с округлившимися мордами и со стойким загаром. Но нет, не весь и не всегда. Ежегодно по возвращению они везут с собою гепатит и дизентерию...

Служба в штабе, или при штабе, дивизии, для офицеров младшего звена крайне специфическая. Мы являемся просто инструментом в руках старших офицеров, разменной монетой в их игре. Если мы им выгодны и удобны в сию минуту, нас при случае могут даже приласкать, поощрить и даже наградить. Но если где-то, что-то у начальников пошло как-то не так и мы оказываемся замешаны в этом деле - сольют не моргнув и глазом, отправив обратно в полк или отдельный батальон. Ну, да ладно - мы тоже зубастые. Про нас уже давно многие "зарубили себе на носу", что где сядут, там и слезут...

Итак, я переступил черту. Прошел ровно год и я ушел с полкового звена как по мановению волшебной палочки. Превратился из врача, занимающегося лечебным делом, во врача профилактика. То есть в того медицинского работника, который занимается вопросами по недопущению массовых заболеваний среди личного состава частей соединения в огромных коллективах. Для этой работы, задолго до моего появления на этот свет, были созданы специальные подразделения в составе медицинских батальонов дивизий. Назывались они СЭВ. Санитарно-эпидемиологические взводы...

Самуил Маршак о врачах-десантниках написал в своих стихах: "В мире таких не бывало чудес, чтобы доктор на землю спускался с небес". Вот и закончились дни отгула после командировки в Фергану. Снова выхожу на службу, к которой я так стремился во время учебы в академии. За время моего отсутствия работы накопилось непочатый край. Стационар больными забит. Истории болезней почти никем не велись. Вся документация запущена. Мои "любимые" некоторые подчиненные уже и не надеялись, что я еще вернусь. На утренней пятиминутке напоминаю, что расслабление за время моего вынужденного отсутствия закончилось. Прошу всех засучить рукава... 

Два раза в год, весной и осенью, во всех вооруженных силах СССР начиналась лихорадка по приему молодого пополнения. В ВДВ и здесь имеется своя специфика. Если от любых других войск по военкоматам для набора молодежи отправляются обычные строевые офицеры (за мелкими группами-прапорщики), так называемые в народе "покупатели", то у нас все не так просто. На каждый областной сборный пункт прибывает от наших частей целая бригада офицеров и сержантов. В группу в обязательном порядке входит офицер от линейного подразделения, он старший команды. Замполит, врач и два-четыре сержанта срочной службы. Все в зависимости от количества призывников, которые будут набраны в эту команду. Врач едет для того, чтобы на месте перепроверить качество набираемого материала, на пригодность к службе в наших "элитных", о чем узнал я почти под занавес службы, войсках.

Вчера меня начмед предупредил, что рабочий день в полку для офицеров начинается в семь утра. Ежедневное построение всех офицеров и прапорщиков возле штаба в восемь утра. И чтобы я не выглядел белой вороной, мне желательно срочно переодеться в "ХБ" и сапоги. Поэтому я поднимаюсь в пять утра, благо, для меня это не в тягость, давно привык. Спокойно выполняю все утренние процедуры, и в семь ноль-ноль пересекаю КПП. Уже в сапогах, с собою привезенных, но пока в "ПШ". Проверяю состояние больных в стационаре. В первую очередь, своего первого прооперированного с панарицием. У всех находящихся в лазарете состояние удовлетворительное. Я пока на построение решаю не идти, чтобы не выделяться на общем фоне своей формой одежды...

Приехали утром на железнодорожную станцию с экзотическим названием Табаки. Мелкий полустанок сельского уровня. Хорошо, что ехали ночью, и я не сразу увидел все прелести Бессарабского края, который сам себе выбрал для дальнейшей службы и жизни. Забираем свои торбы и ищем автобусную остановку. Пока с женой стоим в толпе и ждем рейсовый автобус, за нашими попутчиками приезжает служебный УАЗик. Они погружаются молча, нам не предлагают и уезжают, не помахав ручкой. Тоже понятно, все везде одно и то же - пресловутая субординация. 
Но вот и наш транспорт, рейсовый ЛАЗ. Народу набивается под завязку. Сидячих мест для нас, конечно же, не досталось. Едем, дорога разбитая вдрызг, полный салон пыли, на зубах скрипит песок, становится душно, дышать нечем. Здесь мое ухо впервые улавливает какие- то гортанные звуки, режущие мой не искушенный слух. Совсем не понимаю, на каком языке разговаривают аборигены, это не русский, но и абсолютно не украинский язык...

В конце учебы на пятом курсе, иду я по тротуару мимо кафедры травматологии. Случайно встретились со своим бывшим шефом по службе в Германии. Идем не спеша, о чем - то говорим. Вокруг обычная городская суета, но народу не много. Июль месяц, он и в Питере теплый. Основная масса горожан по дачам, да санаториям. Улицы заполоняют приезжие. Даже в нашу курсантскую общагу на август месяц заселяются туристы. Как - то я на несколько дней задержался в городе перед каникулами и своими глазами наблюдал, как пара автобусов с братушками-болгарами подъехали к факультету, и они на целую неделю разместились в курсантских комнатах. Асфальт прогибается под каблуками наших туфлей.
Вдруг Федорович мне говорит: - Стой! Посмотри чуть правее...

Пятый курс обучения в ВМедА. Прошло три года после первой войсковой стажировки. До выпуска в войска еще два года. В начале пятого курса нас ждала очередная войсковая стажировка. И базой для ее отработка должна была послужить воздушно - десантная дивизия, дислоцирующаяся в славном городе Пскове. Задачи наши по ее отработке теперь, соответственно, были на более высоком уровне. Снова в составе всего личного состава взвода приобретаем билеты на поезд «Ленинград-Львов». И весело прибываем на ж. д. вокзал, где я и фотографирую моих подчиненных на свой «Ломо-компакт». Городским транспортом добираемся к месту назначения. Пройдя без задержек через КПП, направляемся к хозяину части, командиру полка, в расположении которого мы и должны разместиться. Для любого командира появление такой группы «не привязанных», военнослужащих, это лишняя обуза и головная боль...