ВДВ глазами медика. Часть 9: Военторг и ХВЖ

Предыдущая часть

Практически сразу после сборов с "партизанами", я убыл на специализацию. Это так у медиков называется повышение квалификации по избранной специальности. Пять месяцев проучился в славном городе Самаре. Но, так как, этот период совершенно не касался десантной специфики, то я на нем и останавливаться не буду. Просто теперь я заимел бумагу о том, что стал специалистом в своем профиле. Это значит, что если я где то допущу промашку, то буду отвечать по полной..))

Военторг

Служба в штабе, или при штабе, дивизии, для офицеров младшего звена крайне специфическая. Мы являемся просто инструментом в руках старших офицеров, разменной монетой в их игре. Если мы им выгодны и удобны в сию минуту, нас при случае могут даже приласкать, поощрить и даже наградить. Но если где-то, что-то у начальников пошло как-то не так и мы оказываемся замешаны в этом деле - сольют не моргнув и глазом, отправив обратно в полк или отдельный батальон. Ну, да ладно - мы тоже зубастые. Про нас уже давно многие "зарубили себе на носу", что где сядут, там и слезут.

Есть и еще одна сторона в нашей многогранной армейской службе. Называется она "Военторг". Как и в любой части магазинчик - торговая точка имеется и при дивизионном штабе. При всеобщем дефиците в эпоху развитой перестройки, когда даже баночка зеленого горошка и пакетик черного перца - огромная проблема, эта ветвь торгашества поднимается на недостижимую для рядового лейтенанта высоту.

Конечно, командир дивизии может в любую минуту пожаловаться вышестоящим товарищам в Москве или в Одессе, куда мы прикреплены территориально, и мадам Квасникова, заведующая Болградским отделением военной торговли будет перемещена куда-нибудь (временно), к более мелкому корыту. Но это ей нужно умудриться и лично чем-то не угодить полковнику на генеральской должности.

Нет, она этого ни за что не допустит, из шкуры вылезет, со дна морского достанет нужный дефицит, а начальника гарнизона (и его заместителей) обеспечит всем необходимым. Поэтому офицеры и прапора полков завидуют нам, штабным. Они знают, что у нас в корыте плавают ошметки пожирнее, чем у них в полку и отдельных батальонах. Они только не знают того, что заштатным лейтенантам в том корыте даже обглоданных костей не достать. Не положено. 
На кости и помои есть особо приближенные прапора. Они могут ими кормить своих свиней и собак.

А лейтенант имеет двести пятьдесят рублей (минус десять партийные взносы) и пусть на них живет и радуется.

- Ишь, чего вздумала его жена, зеленого горошку она просит и перца пакетик. Не положено! - отвечает продавщица Лариса Д. - Вам, товарищ лейтенант, еще рано употреблять такие деликатесы в пищу.
Смеется в лицо: - Кыш отсель!
О порции мяса, которое тоже сюда завозят, можно даже и не заикаться. Продавщица разоткровенничалась:
- Ну, если вы так уж сильно горите желанием покушать мясного, то для вас можем выделить из-под прилавка обрезки плев и сухожилий. Что? Вы такого не любите? Ну, тогда извините. Я и так иду вам на встречу, другим,и того не предлагаю. И это только потому, что вы еще, якобы имеете какое-то право проверить у нас санитарное состояние. Можете накалякать бамажку и подкинуть ее комдиву на стол. Поэтому я вас даже различаю в толпе вам подобных.

Да, что там говорить о лейтенантах. Подполковники и майоры, начальники служб и отделов воем воют и плачутся в курилках, что их обходят на поворотах. Ах да,у нас ведь "демократия" строится, гласность наступила. А посему недовольные терроризируют замполитов вопросами типа: - А почему тигру мяса не дают?

Замполиты шушукаются в своей стае: - Что делать? Народ недоволен. Могут взбунтоваться!
Напряженно ищут выход из создавшейся ситуации. Нужно пар выпустить, а как?
- Да очень просто, - подсказывают изощренные и опытные.
- Главным крикунам нужно пасть заткнуть.
- Это как же? Неужели позволить и им иметь свой кусок? Так ведь нам же придется от своего урезать? А как только этим выделим, так завтра новые горластые появятся.
- Нет, - говорят опытные. - Не появятся. Мы сделаем так, что эти накормленные, сами заткнут рты голодным. А мы с вами, будем вроде как в стороне.

Здание штаба 98-й гв. ВДД

И на ближайшем офицерском собрании под руководством "предводителя племени команчей", начпо А. Дергунова избирают распредком. Комиссию по распределению особо ценных товаров среди членов всей штабной стаи. Главного крикуна и вечно обиженного начальника инженерной службы дивизии подполковника Гриницина избирают и назначают главным по распределению продовольствия. Судя по выражению и мимике его лица - он счастлив.

Майора Барару из отделения связи, соответственно закрепляют старшим по распределению трусов, маек и полотенец.
- Все, товарищи, теперь будем жить по новому. Вы сами из своей среды избрали доверенных лиц, которые будут контролировать движение тех самых благ, которые польются полным потоком в ваши закрома. Как и было обещано давным-давно всем строителям коммунизма.

Больше никто и никогда не слышал каких-либо криков возмущения со стороны избранных распределяющих. Они мгновенно нашли общий язык с продавщицей. Нам, касте неприкасаемых, теперь уже они мгновенно затыкали рты. Наступил мир и благоденствие. Спасибо частному сектору и жене. Она у меня уже давно перешла работать участковой медсестрой в детское отделение горбольницы, благодаря чему заимела массу знакомых и связей в гражданской среде. Так что и мы не голодаем.

Но был еще особый для меня раздражитель по этому поводу. Начальник склада топографических карт прапорщик Закорытов. Мужик, лет за сорок пять. Полное ничтожество, потому что "нормальные" прапора служить на такие склады не идут. Нормальные, это те, что сидят на складах с продовольствием и горюче-смазочными материалами. Ну, на худой конец, на вещевом складе. А этот карты на стеллажах перекладывает. Кому они нужны, эти карты. Когда приходит время с ними заниматься, то по любому каждому выдаст столько, сколько понадобится.

Но не был бы он прапором! Этот тоже нашел себе маааленькую кормушечку. Он втихаря нанялся рубщиком того самого мяса, которое завозили в магазин. Нашел где-то грязную, замызганную колоду, поставил ее под лестницей, которая ведет на второй этаж в отделение кадров и с огромным азартом тюкает, рубит, делит. Залюбовавшись в очередной раз его работой на благо общества, я даже приостановился на ступеньках.

- Вы не устали, товарищ прапорщик? - подначиваю его. - Присядьте хоть на минутку, передохните.
- А вам какое до меня дело, товарищ лейтенант? Идите своей дорогой, куда шли.
- Да я-то пойду и дойду куда мне надо, но вот думаю: "Может все-таки пропустить вас через бактериологическую лабораторию, на всякий случай".
- Вы ведь без официального допуска с продуктами работаете. Или ну его, вы ведь все равно рубите это мясо для тех, кого и мне и никому не жалко, если вдруг они обгадятся вместе с вами.

Смотрю, задумался прапор. Он где-то и что-то слышал о том, что все работники питания проходят специальное и специфическое медицинское обследование, но потом вспомнил о своих всемогущих покровителях и снова расслабился.
- Товарищ лейтенант, я вам уже сказал, идите по своим делам, не мешайте работать.
- Слушайте Закорытов меня внимательно, не пройдет и недели, как вы уже не сможете до конца своего холуйского существования поднимать топор. И на этом ваша халява закончится, - сказал я выпустив пар и пошел наверх. Он что-то мне пробормотал вдогонку, но я уже не прислушивался.
"А оно мне надо, заботиться о здоровье желудков тех, кто поощряет все это безобразие", - подумал еще я.

Через дней пять, пробегая по территории медбата, вижу,как мне навстречу двигается в больничной робе прапорщик Закорытов. Вся правая рука у негозафиксирована гипсовой повязкой в плечевом и локтевом суставах, под углом в девяносто градусов.
- Что, уже? Я даже не ожидал, что все так быстро произойдет, - говорю ему проходя мимо. Он отвернул свое небритое лицо в противоположную от меня сторону.Мне тутже доложили, что травму он получил напротив солдатской бани. Шел выпивший по проезжей части дороги, а навстречу - грузовик с болтающимся прицепом. Вот углом этого прицепа его и зацепило по всем суставам правой верхней конечности. Плохо потом заживали переломы. Присоединился остеомиелит, ходил с кольцами. Только лет через пять вернулся к службе. Закинули его в оркестр двести семнадцатого полка. Там он, как плюшевый мишка, бряцал тарелками. При виде меня ему всегда становилось плохо.

Когда писал эти строки, жена подтвердила, что за все время (три года) моего пребывания в дивизионном штабе, ни одного грамма мясных продуктов я домой не приносил. Один раз удалось с большим трудом купить баночку майонеза. Хотя всего этого "добра" завозили предостаточно. Как говорил незабвенный Райкин, не будь дефиСита, то и не было бы уважаемых людей. 

ХВЖ

Мой прямой начальник, капитан Древцев, бегает по штабу из кабинета в кабинет. В руках у него пару стандартных листов бумаги с им же самим написанным текстом. Это очередной акт обследования санитарно-гигиенического состояния территории и всех объектов батальона связи. Он только что забрал его с не секретного делопроизводства. И пытается у каждого встречного узнать, что означает резолюция наложенная на него начальником штаба дивизии.

А там в левом верхнем уголке, аккуратным почерком написано "БСК", подчеркнуто жирной линией, и под ней - НШ п-к О. Бабич, дата, подпись.
Наконец, он натыкается на бывалого, который прочитав эту резолюцию, начинает ржать, как лошадь, хватаясь за живот и тыкая пальцем в стоящего в полном недоумении эпидемиолога.

Наконец, ухмыляющийся майор из оперативного отделения штаба дивизии утер слезу умиления и расшифровал:
- Это он написал в зашифрованном виде, что содержание твоего акта - бред сивой кобылы.
- Да ты что? - еще не верит своим ушам капитан. - Да как он смел? Здесь же отражено реальное состояние дел в этом батальоне! Я же сам, своими глазами все это видел, - чуть не кричит, задетый за живое такой несправедливостью, мой никогда не возмущающийся и в общем-то сдержанный начальник.

- А ты забыл, кому этот батальон подчинен напрямую? - спрашивает все тот же майор.
- Начальнику штаба дивизии, - констатирует капитан.
- Вот, а ты на часть, за которую он отвечает непосредственно, накатал убойную телегу, да еще и на имя командира дивизии. То есть благодаря этому акту он, должен сегодня лично стоять на ковре у комдива и принимать удары. А оно ему надо?

Древцев утерся, и молча потопал в кабинет.

Через пару дней история повторяется. Снова он бегает по штабу с тем же вопросом. Только на сей раз листок бумаги у него один, формата А-4. Это рапорт на имя начальника штаба дивизии от капитана Древцева о списании инвентарного имущества, а именно, зимней куртки и летнего комбинезона. Так называемой "десантуры". Он хотел списанное присвоить себе в постоянное пользование, что в принципе не запрещалось.

И что же написал ему на рапорте злопамятный НШ? А следующее, и тоже кратко как всегда: "ХВЖ", черта под этой аббревиатурой, и те же дата, подпись, О.Бабич. Нашлись знатоки,которые и с такими резолюциями уже сталкивались.
- Ты хотел, небось, куртку себе присвоить? Вместе с комбезом? - ехидно ухмыляясь, уточняет "друг" и собутыльник Древцева, старший лейтенант Вася Мостыка, он сам из службы ВДС, по которой и проходит это имущество.

- Ну да, а что тут такого? Все так делают, - пробубнел Саша Древцев.
- А то, что ты, видимо,где-то уже успел наступить ему на мозоль. Вот он тебе мелко и отплатил. Было?
- Да было на днях. Я накатал акт на ОБС.
- А, ну вот и получай теперь фашист гранату. Эта аббревиатура означает "х..й вам в жо..". Понял?

Гревцев, ветеран афганской войны, орденоносец, возможно, что первый раз за службу, решил заполучить по закону бэушную тряпку, но и тут нашелся радетель за казенные интересы.Опустил он от обиды уши и удалился восвояси. И пострадал, заметьте, за исполнение своих служебных обязанностей. Вот такое отношение тупорылых командиров и начальников к медицинским работникам в войсковом звене было и есть повседневно, на каждом шагу.

Первое, заочное знакомство с командиром дивизии

Как и положено в армии всем салагам, первое дежурство мне поставили на воскресенье. Во всех лечебных заведениях, в отличии от войскового звена, смена происходит в девять утра. Наглаженный и "напомаженный" прибываю в половине девятого. Если еще пару месяцев назад я ходил на службу с востока на запад, то теперь с точностью до наоборот. Врач, которого я меняю, проводит меня по стационару, показывает больных, за которыми необходимо присмотреть, и, вообще, как новичка, вводит в курс дела.

Не смотря на воскресенье, в хирургической ординаторской два врача хирургии врач-рентгенолог рассматривают на негатоскопе* какие-то рентгеновские снимки, и о чем-то между собою негромко разговаривают. Проходя мимо них, я краем уха улавливаю фразу: " … да она уже находится на уровне подвздошной кости…". Но так как мое внимание на этом никто не заостряет, я прохожу мимо, не обращая внимания на их разговор. Тем не менее, мне вполне понятно, о чем идет речь.

Командир дивизии ген.м-р А. Чиндаров и начальник отдела кадров дивизии п-к В. Левчук

Но я тоже не придаю этому значения, потому что в войсковой медицинской практике такие случаи не редкость, и как правило, все протекают благополучно. О чем именно идет речь, скажу чуть ниже, а пока полностью принимаю дежурство и всю ответственность за все происходящее, в довольно-таки для меня еще большом стокоечном хозяйстве медбатовского стационара. 
Больные здесь разные: хирургические, терапевтические, много дерматологических, палата лор-больных. Есть и офтальмологические, и неврологические. Имеется отдельные офицерская и женская палаты.

Заполнен стационар, примерно, на семьдесят процентов, потому что еще стоит теплый месяц сентябрь, а все инфекционные больные находятся в соответствующем отделении гарнизонного госпиталя, который тоже недалеко, пару кварталов от меня. Там кстати, тоже есть свой, более опытный дежурный врач и я, если что, могу рассчитывать на его помощь в любую минуту.

Время в воскресный день тянется медленно. Все врачи, которые еще были здесь утром, давно ушли по своим домам и квартирам - выходной, как никак. На улице тепло, вторая декада сентября, температура комфорта для данной местности. Дежурным по части стоит кто-то из прапорщиков-завскладов. Дежурные медсестры занимаются своими делами, так как я не штатный член их коллектива, да еще и семейный, никакого интереса для них не представляю.

Контролирую обед переменного состава и сам обедаю, а после обеда мне было приказано сменить повязки некоторым больным. Чем я и занимаюсь с одной из медсестер. Рядом с перевязочной, за дверью, находится приемное отделение. Время шестнадцать часов, на фоне умиротворенной тишины, раздается трескучий зуммер стационарного телефона.
"Кому там еще черт не дает спокойно отдыхать?" - успел подумал я, прежде чем поднять трубку…
- Дежурный врач, лейтенант Озерянин. Слушаю вас.
- Лейтенант! Где сейчас находится иголка у солдата!!!? - дикоорущим голосом командира дивизии прокаркала мне в ухо телефонная трубка. Я опешил, но только на мгновение, потому что тут же в голове услужливо прошелестела магнитофонная пленка с записью случайно подслушанного, но зафиксированного мною утром разговора хирургов, разглядывавших рентген снимки.
- По рентген снимкам, на уровне подвздошной кости, была в девять утра, товарищ полковник, - ни секунды не сомневаясь в правильности своего ответа, отчеканил я.
- То есть, это как понимать!?
- Это значит, что уже находится по дороге в прямую кишку, товарищ полковник!
- Лейтенант, значит так, слушай меня внимательно! Солдата отведи в туалет и посади над газетой! Дай ему в руки вилку, а в зубы магнит! Пусть выдавливает пасту из себя, вилкой разгребает, а магнитом ищет! Когда иголку найдет, командир батальона пусть отнесет ее и сдаст на металлолом, а солдата отправит на гауптвахту! Ты меня хорошо понял!?
- Так точно, товарищ полковник!
- Но это еще не все! Первое, вызови из дому хирургическую бригаду и рентгенолога, пусть проверят еще раз, где она сейчас находится. Второе, вызови начмеда дивизии и командира медбата ко мне в кабинет. На все про все, даю тебе полчаса. Все понял!?
- Так точно, товарищ полковник!

На том конце провода прозвучали гудки отбоя. Захожу в перевязочную и по быстрому заканчивая перевязку, отпускаем больного.

Затем снова беру трубку с рычагов и в первую очередь, звоню начмеду дивизии:
- Товарищ полковник, дежурный… и т. д, - в ответ слышу вялый и разомлевший голос своего дивизионного начальника. По всей видимости, после сытного обеда, по закону Архимеда давил подушку на всю мощь, а тут я со своими звонками…
- Володя, что делать? Я же ему час назад доложил, что она уже вышла, - удивительно нежным голосом по отношению ко мне, мямлит шеф, с нотками испуга и переживания. 
Я тут же сам догадываюсь, что ситуация происходила следующим образом: Вчера солдат случайно, а возможно,что и целенаправленно (такое в армии тоже бывает) проглотил иголку. Его доставили в хирургическое отделение медбата, где под контролем рентгена до утра прослеживали ее продвижение.

Естественно, что доложили командиру дивизии о происшедшем случае. И тот тоже держал на контроле этот процесс. Командир части, из которой был этот солдат, можно быть уверенным, уже свое получил на всю катушку. И скорее всего, что уже уговорил начмеда дивизии, чтобы тот утром успокоил комдива докладом, что все завершилось благополучным исходом, что тот и успел сделать. Но они не на того попали. Полковник Чиндаров свой хлеб кушал недаром. Ведь тоже не первый день в армии. Вот и перепроверил элементарным способом, как работают его подчиненные.

начмед дивизии, впоследствии начмед ВДВ, п-к В. Гребенюк. На пенсии.

А подчиненные настолько уже обнаглели, что даже не соизволили поставить в известность молодого дежурного врача, чтобы самим себе прикрыть одно место в выходной день.
- Давай сделаем так, - предлагает мне Гребенюк гнусную сделку, чтобы прикрыть свою попу, - если комдив будет меня трясти, я скажу, что это Парасевич ввел меня в заблуждение, а ты подтвердишь. Хорошо?
- Хорошо, - соглашаюсь я, и только потому,что Парасевича и мне не жалко. А почему, буду вспоминать его еще долго, по ходу повествования.
- Договорились, - положил трубку мой шеф.
А я тем временем начинаю обзванивать командира медицинского батальона, хирургов и рентгенолога. 
Все, по началу, начинали бухтеть, возмущаться, что сегодня воскресенье и тому подобное, потом быстро врубались что к чему и молча соглашались. Через полчаса уже стояли на ковре у Чиндарова. Как там развивались события, я не в курсе. Мне никто не доводил, да мне это было и неинтересно.

Просто минут через двадцать все прибежали в батальон. Потащили бойца на рентген. Как оказалось, он действительно, час назад был в туалете. А на снимках уже ничего обнаружить не удалось, поэтому тут же доложили полковнику, что иглу уже сдали на металлолом, как он и приказывал.
После этого все дружно рванули кто куда, догуливать выходной. Я тоже благополучно отдежурил до завтрашнего утра.