ВДВ глазами медика. Часть 7: Записки младшего врача полка

Женщины в полку

К нам в медпункт прибыло неделю назад свежее пополнение. Новая медсестра Люба Кашова. Очень красивая женщина, лет тридцати. Муж у нее капитан, терапевт, служит в нашем медицинском батальоне. Они недавно прибыли из Афганистана, где в общей сложности прослужили шесть лет. Там они познакомились, там и поженились. Кроме того, что она имеет среднее медицинское образование, она еще закончила в Ленинграде институт физкультуры имени Лесгафта. Это все она сама мне рассказала, при первом собеседовании. В общем спортивного телосложения девушка.

К работе приступила сразу, без раскачки. Дело она свое знала и, практически, полностью подменила в перевязочной такую бездарь, как Шуликова. У меня сразу на треть стало меньше работы. Работа горела в руках Кашовой.
Стук в дверь моего кабинета. Заходит Кашова. Вижу, что вся взволнована.
- Что случилось, Любовь Николаевна?
- Владимир Кириллович, мне сказали, что в медпункте с таким вопросом можно только к вам обратиться за советом. С первых дней, как я сюда пришла, меня стали преследовать, а майор Зубов пытается за мною ухаживать. Букеты цветов носит мне сюда. И вообще, прохода не дает. Да и командир полка грязные намеки подает. 
Скажите, как мне быть? Я ведь хочу спокойно работать, я замужняя женщина, а здесь некоторые женщины в медпункте намекают чтобы я не сопротивлялась, иначе меня попросят со службы.

Я успокаиваю ее, как могу, рассказываю ей напрямую, кто есть кто в медпункте, обещаю заступиться за нее в любую минуту. И уговариваю ничего и никого не бояться, а замполиту отрезать при случае напрямую, что у него своя есть, полуторацентнерная, пусть утешится, и тогда он уймется.
Женщина успокоилась и вышла из кабинета, но не тут то было. Оказывается, Пизанкина стояла под дверью и подслушивала.
- Что!? Жаловаться ходила!? Ты думаешь что нашла здесь себе защиту!?

Я вышел из кабинета. Кашова проскочила мимо Пизанкиной вниз по лестнице.
- Заруби себе на носу! -Ульяна побежала вслед за Кашовой. - Каждая б***ь в полку должна родить от Олега Ивановича!

И накинулась на Любу с кулаками. Та не долго думая, с разворота припечатала ее ногой в живот так, что через мгновение Пизанкина оказалась в противоположном конце коридора, сидя на полу под батареей, и хватая широко раскрытой пастью воздух. Из кабинетов повыскакивали лаборантка и Шуликова.
- Кашова, пиз..ц тебе! Мы тебя засудим и засадим! - заорала Шуликова.
- Но, но. Полегче на поворотах! - вмешался я.- Вы-то ничего не видели, а я видел все, как оно происходило. Так что еще посмотрим, кто кого посадит и куда. То что вы в очередной раз сели в калошу - это очевидно. Теперь осталось еще в тюрьму. Вставайте, Ульяна Николаевна. Нечего рассиживаться. Поедем к прокурору.
- Никуда я с вами не поеду! - тут же пришла в себя Пизанкина.
- Ну, тогда немедленно извинитесь перед Любовью Николаевной!
- Это за что я еще должна то перед ней извиняться? - поднимаясь с пола, по-свинячьи завизжала Юлька.
- Да хотя бы за то, что вы ее оскорбляли матом.
- Не буду я перед ней извиняться! - и скрылась в своем логове, в физкабинете. Шуликова бешено вращая своими бельмами и раздувая ноздри, побежала к Розову. Остальные тоже рассосались по своим местам. Веселый коллективчик, ничего не скажешь.

Насчет женщин в полку. Их в тот период служило около четырнадцати. Из них большинство у нас, в медслужбе, чуть меньше - связистки, затем машинистки и делопроизводители в штабе. В основном, все они были деловые и себе на уме. Кто и чем занимался, меня не касалось, но слухи о каждой циркулировали сами по себе.
- Кирилыч, посмотри, вот это Машка Мушулкова, писаришка из нашего штаба, - нашептывал мне Миша Мазминов.
- И чем она знаменита? - без особого интереса спрашиваю я, глядя на идущую в форме, женщину-коротышку, лет под сорок.
- Когда я еще проходил пять лет назад здесь стажировку, а нас тут много было курсантов с разных училищ, то между нами был распространен лозунг: "Кто не спал с Машкой Мушулковой, тот не служил в ВДВ!", ехидненько ухмыляясь, шушукает он мне на ухо, озираясь при этом по сторонам.
Теперь мне становилось более-менее понятно, для чего в командирской сауне было столько дверей, потайных ниш и скрытых комнат. А Пизанкина, призывавшая всех полковых дам заиметь сына полка от командира, сама видать, эту ступень в продвижении по служебной лестнице прошла давным-давно.

Еще наши медпунктовские дамы любили посещать в дни помывки личного состава солдатскую баню. В принципе, ничего особенного. Им, как фельдшерам и санинструкторам, это обеспечение вменялось в функциональные обязанности. Такая работа практикуется во всех ВС. Там им положено проводить телесный осмотр солдат. Выявлять любые кожные и прочие заболевания. При необходимости, своевременно обрабатывать ссадины, ушибы и потертости, но для наших извращенок, это еще и была возможность подобрать для медпункта личный состав с особо выдающимися признаками.
Многие бойцы, уже только уволившись, из дома писали друзьям письма, в которых подробно расписывали за что они были пригреты в МПП, и находились до дембеля в особо привилегированном положении. 

Центр расположения полка. Солдатский клуб.

Шуликова периодически жаловалась на солдат полкового, духового оркестра. Их студия, где они тренировались, находилась на втором этаже солдатского клуба. И с их окон хорошо просматривалось КПП.
- Не успеваю я переступить порог проходной, как эти мерзавцы начинают исполнять похоронный марш, дескать, в мою честь...

Солдаты в полку, включая и музыкантов, действительно ненавидели эту горластую жабу.

Учения

Южная весна набирала обороты. Зимы уже как будто и не было. Днем солнышко так пригревает, что по сравнению с Ленинградом, кажется, что я в каком нибудь Египте, но по ночам еще прохладно и сыро. Нам объявили на построении, что с понедельника начинаются дивизионные-командно штабные учения на Тарутинском полигоне. Тыловое обеспечение дивизии и полка отправляется на этот полигон эшелоном под руководством какого-то подполковника Мезликина из штаба дивизии. Его жена частенько прибегает ко мне измерять артериальное давление, потому как служит у нас в полку связисткой. У этой мадам третьей молодости, был странный кончик носа, со звездочкой розовых рубцов.
- Это ей муж в порыве ревности откусил конец носа, вот и зашили, как попало, - просвещает меня полковой старожил, доктор Давыдкин.

Короткий привал

Я еду на полигон поездом. Вместе со всем тылом дивизии и нашим медицинским батальоном. Прибыли перед обедом. К вечеру развернули все необходимые палатки. Подполковник Мерзликин, как оказалось, древний уже пень, бледный, с одышкой, но въедливый старикан, почему-то решил, что я должен везде его сопровождать. В принципе, ничем особо я загружен не был, поэтому хоть и без большой охоты, но ходил с ним везде по большому полевому лагерю. Мне самому был интересен весь этот огромный тыловой механизм. А старикан многое знал и охотно отвечал на мои вопросы.

Подходили и к палаткам медбата. Здесь я впервые увидел, что такое "тройник". Это когда три большие палатки с различным функциональным предназначением объединены между собой одним узлом-переходником. Личный и медицинский состав батальона был озабочен своими делами, поэтому на меня, войскового салагу-медика, внимания никто не обращал. Ушел я в свою, нищую полковую лагерную палатку. Здесь мои подчиненные бойцы уже нажарили на меня и на себя картошки с тушенкой на керогазе, и была возможность плотно поужинать, чем я незамедлительно и воспользовался. А как стемнело, то залез в свой спальный мешок, простеленный на носилках, и отключился без лишних уговоров.

Утром, около пяти, меня разбудил снова же начальник лагеря, Мерзликин.
- Выходи доктор, пройдемся, проверим, как народ отдыхает.
Выскакиваю из мешка, быстро одеваюсь, и пошли по территории. Еще только чуть-чуть рассвело. Стоял туман. И в этой дымке, смотрю какие-то аккуратные холмики, расположенные в два ряда, до ста метров в длину. Помню, что вечером их вроде не было.
- Это что за бугорки такие, вытянулись рядами? - спрашиваю у подполковника.
- Где?
А вон, те?
- Так это бойцы нашей комендантской роты спят, - совершенно спокойно отвечает ветеран.
- Как, прямо на сыром грунте?
- Да нет, на СПП.
- А что это такое?

В это время мы уже подошли к первому бугорку.
- Можешь посмотреть. Расшифровывается как специальная плащ-палатка, - говорит подполковник. Рассматриваю, точно, я с таким изделием еще не встречался. С виду обычная плащ накидка, но в тоже время и не совсем обычная. Сделана из прорезиненного материала. Половина ее надувается, как матрас, второй половиной можно накрыться с верху. А чехол, в котором она хранится, надувается, как подушка, под голову. В спущенном состоянии можно использовать, как обычную плащ-накидку. А если две штуки специальным образом объединить, то получится маленькая палатка.
- Хорошая вещь! -  оценил я. - В обычной пехоте таких не было и нет.

Вот ее полные ТТХ:

• полная непромокаемость;
• используется, как плащ-палатка или (плащ-накидка);
• используется,как спальник- надуваемая часть защищает бойца от холодной и сырой земли;
• используется, как носилки;
• надуваемый чехол используется, как подушка и как ведро для воды;
• возможность использования, как дополнительное плавсредство(плотик) для переправы оружия и снаряжения;
• компактный тент 2000x2000 см.;
• с одной стороны СПП защитного цвета - для маскировки в летнее время, а из внутренней стороны белого цвета - для маскировки на снежном фоне;
• вес - 1,9 кг;
• возможность сооружения палатки или юрты на 1 чел! (2 шт - 2чел, 4шт - на 6 чел!,...);

Проходя по остальной территории, я незаметно оторвался от своего непрошеного куратора и сбежал к себе. Умылся, побрился, сбегал на ПХД, перекусил, и на своем санитарном авто выдвинулись на ПП. Здесь, на площадке приземления должны были разворачиваться основные события. Все высшее дивизионное и приезжее начальство скопилось на стационарной вышке. Внизу сосредоточилась вся обслуга. Я со своей телегой пристроился в самом хвосте. Учитывая, что здесь работают все специалисты нашего медбата, мое вмешательство вряд ли понадобится, но посмотреть на то, что сейчас должно было произойти, и мне интересно.

Как обычно, прозвучали различные команды, и на горизонте появились натужно гудящие Илы. Эти учения отличались от обычных прыжков тем, что кроме личного состава, намечалась и выброска техники. То есть настоящая имитация боевого захвата объекта - плацдарма в тылу противника. Я, конечно, был и остаюсь далек от всех тонкостей в проведении подобных мероприятий, но описываю только то, что вижу и слышу, как сторонний наблюдатель, случайно допущенный в святцы этих войск. 
Сначала, как обычно, десантировался личный состав полковых и дивизионной разведрот. Разница между тем, что я уже описывал выше и тем, что была сегодня в том, что сейчас личный состав имел в руках автоматы, и прямо с воздуха поливал землю холостыми выстрелами. Приземляясь, они купола не собирали, а собирались в отделения, взвода и по заранее разработанному плану, с криками "Ура!", и продолжая строчить из автоматов, стремились в бой. Тут же вслед за ними в воздухе начали появляться БМД. Зрелище впечатляющее.

Сначала из чрева самолета, через раскрытую рампу, вылетают вытяжные купола, затем вытягивается боевая машина, она проваливается вниз, над ней раскрывается одуванчик огромного купола, а по бокам несколько штук помельче. Машина плавно несется навстречу земле. У нее с днища появлются телескопические длинные штыри, которые при соприкосновении с грунтом взрываются. Это, как мне тут же пояснили, срабатывают ПРСы. Такие взрывные устройства, которые смягчают удар машины об землю, взрывной волной. Внешне выглядит так, как будто машина взорвалась и окутана дымом и пламенем. И звук взрыва тоже, соответственно, эффектный для зеваки.

Я внимательно слежу за выходом из рамп каждой боевой машины. Были разговоры, что некоторые из них будут с экипажами внутри. И вот из чрева очередного Ила выходит первая, за ней вторая машина, у них нормально открываются купола и они, как задумано, планируют вниз. Но вот появляется вытяжной купол третей БМД, за ним основные купола, и они даже чуть-чуть вроде, как начинали раскрываться, но вдруг какая-то вспышка, типа слабой молнии, и машина, отделившись от кромки рампы, стремительно понеслась к земле, без куполов. В голове промелькнула только одна мысль, если внутри люди, имеем большое ЧП. В этот момент я еще успел заметить, что она коснулась грунта правым передним углом.

 Я тут же запрыгнул в кабину и мы помчались к месту происшествия. Расстояние до падения было, примерно, с километр. Выхожу из "санитарки", здесь же одновременно подъехала машина комдива и он подошел с группой старших офицеров. Как я и говорил, машина вошла в соприкосновение с грунтом передним правым углом. Прорыла траншею примерно семь метров в длину и до половины метра в глубину. По ходу этой рытвины она развалилась на разной величины ошметки, а мотор выкатился вперед еще метра на три. Что больше всего меня поразило, это то, что метал (т.н. броня) был порван как картон на спичечном коробке. Толщина его была примерно с палец.

Слава Богу, никого внутри машины не было, и потому мне здесь делать было нечего. В это время во всю шла высадка основной массы личного состава. В воздухе и на земле творилось то, о чем десантники пафосно выражаются : "Где кончается ад, там начинается ВДВ". 

Полковая разведка

По полю в беретах и с наушниками на головах носились экипажи тех БМД, что уже приземлились в поисках своих машин. Какие-то подразделения уже неслись в атаку. Их поддерживали те машины, которые уже собрали экипаж. Все это кричало, урчало, стреляло и взрывалось холостыми патронами и имитационными снарядами, но тем не менее, очень все правдоподобно. К вечеру наш эшелон убыл в обратном направлении. Штабы задержались доигрывать "войну" на картах.

Слышал потом, что в 217-м пдп, (машина была их) списали все, что десятилетиями никак нельзя было списать. Типа, ломы, кирки, топоры и т.д. Якобы, все они были загружены в эту машину, и в результате падения пришли в негодность.

Космос

Была для врачей ВДВ еще одна отдушина. Не для всех, для желающих. А если более правдиво, для тех, кто не очень рвался работать, и не стремился к продвижению по этой самой служебной лестнице. Короче, у нас такие, как Давыдов и Мазминов, подходили к этому мероприятию идеально. В просторечии говорили, поехать на "космос". Дело в том, что космические летательные аппараты в те годы, как и сейчас, устроены так, что на землю космонавты возвращались в специальных шарах-капсулах. В связи с тем, что в расчетах точки приземления капсулы вкрадывались большие погрешности, то формировалось постоянно энное количество бригад по встрече космонавтов. В эти бригады обязательно включали врачей. Вот этими-то врачами и были врачи ВДВ.

И как только намечался возврат на землю очередной группы космонавтов, свистел зеленый свисток, и по очереди от разных дивизий, в определенном месте врачей собирали, группировали, проводили инструктажи и занятия, а затем в составе групп рассылали по предполагаемым точкам приземления. Я лично видел у Давыдова пачку фотографий с известными космонавтами. Их состояние сразу после приземления было внешне таково, что тогда такие фото в прессу не попадали.
Иногда командировка затягивалась на долгие месяцы. Врачи по месту населенных пунктов даже устраивались на работу в местных лечебных заведениях. Лично Мазминов хвастался, что иногда неплохо получалось подзаработать. 

Вот эти-то командировки и назывались просто "космос".

Солнцев

И так в полку не осталось ни одного батальонного врача. Двое уехали на "космос", Немков уже давно перевелся в свое ОБДО. Пашу я один за всех, как пчелка, и поплакаться некому. И обеспечения, и дежурства, и основная врачебная работа на мне. И тут происходит еще одна мелкая неприятность. Закончились бланки историй. 
Кинулся я в медбат, а там их нет. В гарнизонный госпиталь, там тоже нет. Обещают медснабженцы завезти, но когда, не знают. Пока пишу просто на чистых листах бумаги, чтобы потом переписать. Сбегал в свою дивизионную типографию, насчет заказать. Давай, говорят, нам эскиз, и мы тебе за энное количество "96% смазки" нашлепаем сколько надо. Быстро я сотворил требуемый эскиз, и снова к ним. Проблем нет, говорят, нужна только на этом эскизе одна маленькая рецензия. От дивизионного цензора. Езжай в штаб дивизии, там тебе скажут.

Еду, узнаю и нахожу. Оказывается, это заместитель начальника мобилизационного отдела, подполковник Шуликов, он же по совместительству и дивизионный цензор. Стоп, так это же муж моей "ненаглядной" подчиненной, Тамары Шуликовой, с которой вот уже скоро год, как я "воюю" с переменным успехом. Это им она чуть что, в любой момент пугает весь медпункт и полк. Пришел я к его кабинету, прочитал табличку на двери, а сам уже и не знаю, заходить ли мне, или ну его. Но куда деваться, стучу и на да, захожу. В тесном, полумрачном угловом кабинетике сидит низенький, толстенький подполковник. На мое представление, кто я такой, мило и вежливо улыбается, за руку здоровается. 
Наслышан, говорит, наслышан. Давно, мол, рад познакомиться. Без проблем пробежав глазами по моему эскизу, и не найдя там антисоветской пропаганды, ставит какой-то штемпель и свою подпись. Предлагает всегда, ежели что обращаться, и что он всегда готов помочь. Я благодарю и убегаю снова в типографию. Сдаю бумажку, и мне обещают в течении недели выполнить заказ.

А пока продолжаю все также писать на листочках, но не тут-то было. Мои подколодные подруги не дремлют. В медпункт лично прибывает начмед дивизии. Вызывает меня к начмеду полка в кабинет. И просит принести истории болезни за последнюю неделю. Не желая совершенно выслушивать мои аргументы, в присутствии начмеда полка, объявляет мне строгий выговор с занесением в учетную карточку. И карточка, оказывается, моя уже тут как тут. Подготовлена. У меня от такой радости сердце колотится об ребра, как об забор. Слова благодарности всем начальникам за заботу так и просятся наружу, но я по натуре скромный и сдержанный. 
- Разрешите идти, товарищ подполковник?
- Идите и работайте товарищ лейтенант.
- Есть!

По медслужбе дивизии прошелестела новость. С проверкой санитарного состояния дивизии едет главный эпидемиолог ВДВ полковник Вячеслав Солнцев. Тут же по всем тыловым службам и по казармам с территорией начали наводить внешний лоск. Само собой готовилась и вся медицинская служба дивизии, потому, как разнеслись слухи, что он прямо зверь какой-то, а не человек. 
Мне не было смысла раскрывать перед кем-то, что я лично с ним знаком, потому что и сам не знал, чем для меня может закончиться встреча с этим начальником. Я уже успел убедиться неоднократно, как власть влияет на психику человека, но вот слухи о том, что он в дивизии уже более реальные, потому что приехал в полк и пошел представляться командиру полка.

Начмед полка в ожидании "большого" начальника застыл на наружном входе на территорию медпункта. Начальник МПП стоит посреди тропинки, ведущей в медпункт. А я в вольготной позе, в отличии от них, в халате, стою на крыльце, облокотившись на перила. Наши крали все сидят по кабинетам и выглядывают из-за штор.

Идут, Солнцев-коротышка с брюшком впереди, начмед дивизии Гребенюк, на почтительном расстоянии вслед за ним трусцой. Вяткин, перенервничав, дергая от тика всеми мышцами лица, представляется и докладывает. Солнцев здоровается с ним за руку и ничего не говоря, бежит дальше. Розов тоже, соответственно, представляется. Солнцев сунув ему руку устремляется ко мне. Я спускаюсь с крыльца, принимаю стойку смирно и представляюсь. Московский начальник раскидывает руки, обнимает крест на крест, и при этом громко произносит сакраментальную фразу:
"Ну здорово, крестник! Сколько лет, сколько зим!"

Затем берет меня под руку, и говорит: - Ну пошли, у тебя есть кабинет? Посидим, поговорим.

Я вижу периферическим зрением, как отвисли челюсти у всех моих троих начальников. Так вот, оказывается, кто наш Озерянин, сволочь, и ведь ни разу и нигде не заикнулся, чей он крестник, и кто у него крестный папа. Проходим в мой кабинетик. Солнцев садится за стол, а я с Гребенюком на кушетку.
- Ну, давай, рассказывай, как ты здесь без меня.
- Служу, товарищ полковник. Спасибо за ваш интерес. Особых проблем нет.
- А вот этот козел, - и при этом он жестом показывает на Гребенюка, - Сказал, что он тебе недавно выговор влепил.

Я оглянулся, и посмотрел на рыло Гребены (как мы его называли между собой). Он скукожил морду и потупил глаза.

- Ну, Володя, не расстраивайся. Я уже в курсе, что ты не виноват. Сам знаешь, что начальник всегда прав. Так что потерпи, пока ты наковальня. Придет время, и сам молотом станешь.

Поговорили еще о том, о сем, и ни о чем. Вспомнили общего нашего друга, Донику. И он, пообещав меня не забывать, больше ни с кем в полку не общаясь, поехал с Гребенюком дальше по дивизии.

Покидаю полк

Была у меня еще одна, хоть и дырявая, ненадежная, но "крыша" в медицинском батальоне. Там в общей сложности служило пять-шесть выпускников академии шестилетней давности. То есть все они были с того курса, который выпустил мой начальник, перед тем как набрать наш курс. В общем у меня с ними был общий "папа". И они относились ко мне (почти все), как к младшему, внебрачному, что ли, но, тем не менее, брату. Следили за моими успехами и проколами. Хорошо знали, в какой среде я нахожусь. От кого терплю всяческие притеснения, потому что все это они здесь уже прошли, и доросли до уровня медбата.

Были среди них хирурги и терапевты, дерматолог, и начальник приемного отделения, эпидемиолог и другие специалисты дивизионного уровня. Общаясь иногда со мною, начинали сватать в свои отделения. Хирурги даже корили иногда за мою чрезмерную хирургическую активность. И просили не увлекаться, потому что уровень медпункта далеко не все позволяет, но так как осложнений у меня никогда не было, то особо и не наказывали. Терапевты, учитывая, что за почти год, я не пропустил ни одной пневмонии, не допустил других осложнений и проколов, предлагали должности у себя. Даже дерматолог намекал уступить свое "блатное" место, но у меня был конкурент, который выпускался с академии на два года раньше меня и считал эту должность только своей, которую и "выкупил" в последствии.

Но больше всех занялся опекунством надо мной дивизионный эпидемиолог. Не исключаю, что после визита Солнцева и с его подачи, хотя мне об этом никто не говорил. Я еще думал, продолжал работать в полку. А в полку за моей спиной начинают происходить большие перемены. Почему я пишу "за моей спиной", да потому что такому уровню, на котором я нахожусь в полку, никогда и никто не доводит, что намечается и что происходит в высших эшелонах власти. А произошло следующее - командира полка назначили на новую должность.
Подполковник Бабич Олег Иванович поднялся на ступеньку вверх и стал начальником штаба нашей дивизии.

Гвардейцы-десантники

Никто в полку по этому поводу не плакал, по крайней мере мне видеть не приходилось. А прихлебатели, видимо, только радовались, но особо тоже не демонстрировали. Одновременно на место командира полка был назначен мой "лучший друг", соплежуй и мямля, тайный покровитель Пизанкиной, подполковник Роман Карпов. Вот к таким переменам я был, откровенно говоря, не готов. Назначение на высшую должность в полку того, кто и не скрывал, что меня терпеть не может, ничего хорошего для меня не сулило.

Почти одновременно ушел из полка куда-то в другую дивизию, но тоже на повышение замполит майор Коля Зубов, а на его место пришло, именно пришло, а не пришел, майор Шестаков, о котором сам начпо дивизии, при всех офицерах полка, не постеснялся заявить, что солдаты Зубова боялись, любили и уважали, потому что это был настоящий комиссар.
- А ты, майор, по сравнению со своим предшественником, просто шут гороховый!

И вот мне предстояло теперь служить с такими, не самыми лучшими представителями офицерской касты ВДВ. Полк мгновенно начал погружаться в болото... Я и то, почувствовал себя здесь осиротевшим.

И когда меня в очередной раз, случайно столкнувшись на территории полка, начал уговаривать капитан Гревцев идти к нему в СЭЛ, я обещал хорошо подумать. Канцелярская машинка быстро закрутилась. На следующий день, меня уже начал уговаривать начмед полка.

- Иди, соглашайся, пока предлагают. Иначе будешь здесь околачиваться, как Давыдов и Мазминов. У нас в дивизии долго не просят. Через день-два найдется кто-то другой.

Я к тому времени настолько адаптировался в полку, что мне уже после всего, что здесь было, сам черт был не страшен, но в то же время, идти по стопам доктора Давыдкина, не было никакого желания. Не для того я столько перетерпел, чтобы оставаться здесь фельдшером с капитанскими погонами.

В общем, советуюсь с женой, и как всегда, принимаю самостоятельно решение. Звоню эпидемиологу, что я согласен идти на должность старшего врача-специалиста СЭЛ. Он отдает соответствующее распоряжение в отдел кадров дивизии, но при этом уже, как мой будущий начальник, просит детально обследовать санитарное состояние моего еще пока полка и составить подробный акт по всем объектам. Для меня это не проблема, я и так все с закрытыми глазами знаю, что и где не так, как требуют Уставы, приказы и наставления, но на всякий случай перепроверяю, и в двух экземплярах, на восемь страниц документ сочиняю. Регистрирую в не секретном делопроизводстве и жду приказа. Он себя ждать не заставил, на уровне дивизии все делается достаточно быстро.

Сдаю дела начальнику медпункта. Пусть уж теперь живут, как хотят, они так этого хотели. "Доктор Взяткин" (одна из кличек) чуть пьяную слезу не пустил. Посетовал, что зря я пошел по профилю медицины профилактической, а не по лечебному, как будто не сам меня вчера уговаривал соглашаться на то, что предлагают. Оббегаю как всегда всех должностных лиц полка с так называемым обходным листом. Сдаю все имущество, которое получал во временное пользование. Выписываю продовольственный и вещевые аттестаты. Осталось за малым, подписать необходимые документы у командира полка, теперь уже у подполковника Карпова.

Его в штабе нет, но обещают, что с минуты на минуту появится. Стою на крыльце, жду. Подъезжает на командирском УАЗике прямо к порогу штаба.
- Что, меня ждешь? - криво ухмыляется мой "закадычный друг".
- Так точно, товарищ подполковник! - как можно бодрее отвечаю я, но он тоже психолог хренов, хорошо знает, и по интонации тонко улавливает, с каким бы удовольствием я бы его послал, и сто лет бы не видел. Но мы ведь те еще актеры. Он хорошо знает, куда я перевожусь, и сколько впоследствии могу ему насолить, если он будет плохо исполнять свою роль. И я понимаю, что на полку он задержится максимум два года, а затем мы вполне можем снова перехлестнуться в вышестоящих штабах, и снова я могу от него зависеть. Так что кривим рожи, но играем по не нами написанным нотам.
- Ну, пошли, - приглашает он меня за собой в кабинет. Вслед за нами в кабинет проходит подполковник Глазырин, зам по тылу полка. Заходим, он садится в кресло за стол, я подаю ему свои документы. Он, почти не глядя, подписывает их, лишь бы побыстрее от меня избавиться, но я не тороплюсь. Правой рукой забираю свои бумаги, а левой ложу ему на стол акт санитарного обследования части.
- Что это такое!?- вспышка злости у него на морде. - А вы почитайте, товарищ подполковник.
- Ах таку твою… - в сердцах прохрипел он.
"И твою, не минать" - подумал я, но промолчал.

Он быстро пробежал по диагонали мою писанину.
- Вот если бы ты сейчас подал эти документы наоборот, то я бы тебе подписал, - пробормотал, давясь желчью, "любящий" меня командир.
- Ну, вы же понимаете…я же не пальцем…
- Так мне что с ними делать?
- Подписать оба экземпляра. Один остается вам.

Он подписывает. Один вариант подает мне, второй швыряет своему заму.
- На, почитай!

Тот берёт и начинает вникать. Карпов переводит свои буркала с огромными мешками от беспробудного пьянства под глазами, на меня.
- Это кому сегодня этот акт ляжет на стол? - вопрошает он у меня.
- Не сегодня, а завтра с утра. В напечатанном виде, командиру дивизии.
- Ну, спасибо, Озерянин, за службу.
- Рад стараться, товарищ подполковник! Разрешите идти!?
- Иди.

Полковое знамя

Вот так я закончил свой первый заход в этот полк. Будет еще и второй. Через четыре года. В качестве начмеда полка, но это уже совсем другая история...

Следующая часть