18.05.2020

ВДВ глазами медика. Часть 17: Фергана. ГКЧП

Дивизия формируется

С декабря 1991 года в оперативное подчинение дивизии передали 35-ю отдельную гвардейскую воздушно-десантную бригаду в г. Капчагай, которую в мае того же года вывели из Германии и передислоцировали в Казахстан, а 56-ю отдельную гвардейскую воздушно-десантную бригаду в г. Иолотань. Проводилась огромная работа по преобразованию этих отдельных воздушно-десантных бригад в линейные парашютно-десантные полки.

Не удалось избежать вспышки кишечных инфекций среди личного состава. Так в бригаде из призыва в 415 человек, 400 заболело болезнью Боткина. Основными командирскими версиями были высокая жара до +50 в тени, пыль и несоблюдение личным составом питьевого режима. Хотя каждое подразделение всегда имело в казарме баки с заваренной верблюжьей колючкой, но однолитровой фляги не хватало на полдня при такой жаре. Кроме того разносчиком инфекции являлись комары, которых в пустыне было бесчисленное множество.

Десантники в панамах

Но никогда, при докладах вышестоящему командованию ни слова не звучало о том, что причиной массовой заболеваемости личного состава частей были халатность и упущения со стороны командного состава всех звеньев. Бесконтрольность со стороны сержантского и офицерского состава по отношению к своим подчиненным, в первую очередь, порождали занос и распространение инфекционной заразы среди бойцов. И порою, как бы не бились медицинские работники, какие бы усилия не прилагали, чтобы предотвратить вспышки инфекции, любой сержант или лейтенант, игнорируя приказы и распоряжения, мог породить очередную массовую заболеваемость.

По планам формирования дивизии 56-ю бригаду предполагали свернуть до парашютно-десантного полка (горно-пустынного) и ввести в состав 105-й гвардейской воздушно-десантной Краснознаменной дивизии. Дислокация полка планировалась в городе Ош. Командир дивизии прилетал в бригаду, отдавал распоряжения и, в принципе, уже начал работу с подчиненной ему частью. От бригады, в свою очередь, в город Ош вылетала рекогносцировочная группа по приему военного городка бывшего 111-го гвардейского парашютно-десантного полка.

Было приказано приступить к формированию 111-го гвардейского парашютно-десантного полка на базе 35-й гвардейской отдельной воздушно-десантной бригады. Формирование полка планировалось завершить к 1 октября 1992 года. Пункт дислокации оставался прежний - город Капчагай. В нем для 35-й бригады строился современной военный городок, капитальный со своей инфраструктурой, но он был не достроен к моменту прибытия бригады из Германии и батальоны жили в палатках. От бывшей 22-й отдельной бригады СпН САВО достался только парк боевых машин. Гарнизон был размещен в пустынной местности.

С эпидемиологической точки зрения многое было запущено. Началась дизентерия. С этого начинал и 111-й парашютно-десантный полк в Оше в 1960 году. Тогда тоже было две командирские версии: немытые фрукты из окрестных садов или просроченные рыбные консервы. История имеет свойство повторяться. Позже военный городок был приведен в нормальное состояние. Казармы, столовые, были хорошие.
 
Зимой 1992 года группа офицеров в количестве двенадцати человек из управления 105-й дивизии на самолете Ан-24 впервые прилетела в бригаду. Я находился среди них. Летели в узеньком тамбуре между кабинойлетчиков и основным салоном, потому что основной салон не был герметизирован и там стоял адский холод десятикилометровой высоты. Летели стоя или сидя на корточках, в течении двух с половиною часов. Посредине стояло пустое цинковое ведро, в которое обычно по нужде мочились летчики. Мы в него бросали окурки. Первое, что нам бросилось в глаза у центрального КПП бригады - огромная площадка для парковки частного транспорта. На ней стояло более двух сотен различных иномарок. Бригада ведь прибыла из объединенной Германии. Даже самый ленивый прапор пригнал с собой минимум одну-две легковые машины, что для того времени и тех мест было довольно необычно. В бригаде насчитывалось 2549 человек личного состава.

Так как я по-прежнему исполнял обязанности НМС дивизии (НМС- был в очередном отпуске по семейным делам), то для местного медицинского пункта и всего его личного состава теперь уже я являлся вышестоящим проверяющим. Так, как я ждал и готовился к встрече проверяющих из Москвы - так теперь здесь готовились и ожидали моего прилета. Для них я был "шепь", как выражался прапорщик Хайдаров. Для меня натопили сауну, накрыли стол и приготовили подарки. Мне было не по себе, впервые выступая в роли гуляма*-начальника. Но, тем не менее, пришлось осваивать и играть роль на ходу. Познакомился с офицерским составом. Осмотрел помещения медпункта. Проверил заболеваемость. Кое-что подсказал, кое-кому пригрозил за упущения.

На второй день меня даже свозили на местный водоем, огромное Капшагайское (по-казахски) водохранилище. С полчаса посидел с удочкой. Правда, ничего тогда там не клюнуло. После обеда наш борт улетал обратно. Из подарков ничего у них брать не стал, кроме парочки одноразовых медицинских халатов, колпачков и масок, которых они привезли из Германии в избытке. У нас же, конечно, все это по-прежнему, было в жутком дефиците.

27 декабря 1991 года все в дивизии узнали об официальном прекращении существования СССР. Тут же возникли разговоры, что призывников из России скоро должны отправить обратно, по частям на территории России. Вполне естественно, все задумались о своей дальнейшей службе и жизни, но дивизия оставалась в составе единых Вооруженных Сил. В этот сложный период необходимо было продолжать всю деятельность дивизии, поддерживать членов семей военнослужащих. Кроме работы с офицерами и прапорщиками, необходимо было сдерживать солдат и сержантов, так как они получали самую различную информацию и советы от своих друзей, родителей. Надо отдать должное командирам частей, они со своей задачей справились, части из-под контроля не вышли.
 
Подошел своим чередом и Новый 1992 год. Было принято решение встретить его и отметить в кругу нашего всего, пока еще малочисленного медицинского коллектива. Вышел на службу и подполковник Баляс. Он-то и организовал мероприятие. Столы накрыли в пока еще недействующем операционном зале в хирургическом отделении. Солдаты-художники приукрасили стены картинками и всевозможными прикольными, новогодними приветствиями. Хорошо посидели, но чего-то не хватало. А отсутствовала зима. И было принято решение, завтра, с утра съездить туда, где есть снег, мороз и зима. Благо и такие места здесь есть. Причем, относительно недалеко.

Зима находилась в горах, а горы в Киргизии. А граница с Киргизией вот она, рядом. При этом тогда она была пока только еще на бумаге. Реально, не смотря на развал, еще никаких границ не существовало. По серпантину, поднялись на санитарных авто туда, где уже лежал толстый слой снега. И на лыжах, на санках и на мешках из-под сахара спускались по косогорам. Лепили снеговиков, играли в снежки, резвились, как дети. Здесь в горах я впервые увидел настоящую юрту. Даже подошел и пощупал ее серые войлочные стены. Это довольно большое сооружение бывает.
- В этом, - мне сказали, - живут пастухи на на зимовке.

Но обитателей увидеть не довелось.

Таким образом, в 1991 году, не смотря на госпереворот, дивизия была создана вновь. В состав дивизии вошли управление дивизии, 387-й парашютно-десантный полк (горно-пустынный), 100-я отдельная разведывательная рота, 796-й отдельный батальон связи, 530-й артиллерийский полк, 105-й отдельный гвардейский зенитно-ракетный дивизион, 395-й отдельный инженерно-саперный батальон, 1388-й отдельный батальон материального обеспечения, 609-й отдельный батальон десантного обеспечения, 601-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон, 181-й отдельный медицинский батальон, комендантская рота, отдельная рота химической защиты. От старой 105-й воздушно-десантной дивизии в новую вошли 115-я отдельная авиационно-транспортная эскадрилья, дивизионный объединенный склад, и можно условно назвать - 56-я гв. одшбр (351-й гв. пдп) и 35-я гв. одшбр (111-й гв. пдп) с 17 декабря 1991 года.

Если что-то в дивизии и оставалось незавершенным, так это ремонт самого штаба дивизии. Стены снаружи и внутри во многих местах ободраны. По углам кучи строительного мусора. И это в течении уже более, чем полугода. Дошло до того, что как-то на очередном совещании у комдива, а они проходили довольно редко, в основном, все вопросы решались на ходу, на построениях. Сижу я в глубокой задумчивости. Пропускаю мимо ушей вопросы, которые не касаются моей службы. И вдруг голос командира:
- Озерянин!
- Я, товарищ полковник, - подскочил и встрепенулся от неожиданности.
- Я вас попрошу, обозлитесь, наберитесь наглости, и хоть вы заставьте полковника Солуянова закончить ремонт штаба дивизии и убрать в конце-то концов мусор по углам коридора,
Это было произнесено спокойным, равномерным, но твердым, характерным для Борисова, голосом.Сказано в присутствии самого героя, остальных заместителей и начальников служб.

Полковник А. Солуянов

- Есть заставить, товарищ полковник! - теперь уже я с наглой ухмылкой глянул в сторону опешившего полковника. Думаю, что для него это был удар по гипертрофированному самолюбию ниже пояса. Как же, Борисов его так унизил. В присутствии подчиненных ставит какому-то, безвестному капитану задачу, чтобы тот, его, Героя Советского Союза, заставлял мусор убирать! Неслыханное дело. Тем более, что Борисов крайне редко кого-то  унижал. В этой краткой фразе комдива было высказано многое. И признание моей работы и работоспособности, и презрение к никчемному Солуянову, который спал и видел себя любимого в кресле комдива. Конечно, после такого замечания, в течении недели, ремонт штаба в авральном порядке был закончен. Мне вмешиваться не пришлось. Но НШ затаил еще одну злобу на меня.

Воздушно-десантная дивизия являлась основным общевойсковым тактическим соединением ВДВ и предназначалась для применения в полном составе в виде самостоятельной оперативной единицы или входила в состав оперативно- стратегического воздушного десанта в операциях на ТВД.

Отдельный медицинский батальон включал в себя управление батальона, медицинскую роту, эвакуационную роту, отделение медико-санитарного снабжения, хозяйственное отделение.
СЭЛ, начальником которой на тот период был я, являлась специализированным подразделением медицинской службы дивизии и была предназначена для осуществления санитарного надзора и проведения противоэпидемических мероприятий в частях дивизии. 

Штатный состав СЭЛ составлял: 

• начальник - врач-эпидемиолог; 
• врачи-специалисты: бактериолог, гигиенист, токсиколог, радиолог; 
• средний и младший персонал: лаборанты, санинструкторы, дозиметрист и дезинфектор. 

На вооружении находились военно- медицинская лаборатория в комплекте на базе ГАЗ-66 и дезинфекционно-душевой прицеп ДДП-2.

Личный состав МПП учебного полка. Во главе начальник МПП к-н Э. Керимкулов.

Мне в помощники прислали врача-гигиениста. Хороший офицер, Женя Поляков, но еще молодой и малоопытный, тем не менее, под моим "чутким" руководством он быстро взрослел. В одном из складских помещений медбата по моему ходатайству нам выделили достаточную территорию для обустройства самой лаборатории. По моим чертежам, были устроены стены-перегородки между кабинетами и большая стена, отделявшая лабораторию от остального здания. Получилось шесть шикарных кабинетов. Свой отдельный вход. Сварили из арматуры решетки на окна и двери. Завезли и разместили все необходимое оборудование. Подключили воду, канализацию, свет, газ.
Параллельно я подбирал кадры. Укомплектовал лабораторию средним медицинским персоналом. Недостающих по штату врачей, шеф обещал прислать. Практически запустили лабораторию в работу. Живи, служи и радуйся, но, увы, политическая обстановка в теперь уже СНГ, этому отнюдь не способствовала.

Медики

В Фергане на территории военного городка размещались управление дивизии, 387-й парашютно-десантный полк (горно-пустынный), 730-й отдельный батальон связи, 100-я отдельная разведывательная рота, 1388-й отдельный батальон материального обеспечения, 609-й отдельный батальон десантного обеспечения, 181-й отдельный медицинский батальон, редакция с типографией дивизионной газеты "Сын Отечества", 115-я отдельная военно-транспортная авиационная эскадрилья.
 
Штаб дивизии разместился в помещении штаба полка. Штаб полка переехал в другое крыло с торца. 387-й пдп остался на месте. На старой территории 345-го полка разместились батальоны связи, материального и десантного обеспечения. Переформировали учебный центр в батальон молодых солдат. Был переформирован учебный центр в Уч-Кургане в горный учебный центр.

Отдельно в Фергане, в Старой крепости размещались 530-й артиллерийский полк и 601-й отдельный ремонтно- восстановительный батальон. Личный состав артиллерийского полка обживал казармы, некоторые из них были построены в конце XIX века, а к офицерам и прапорщикам приехали семьи, жены и дети. Была проведена большая работа по обеспечению их квартирами, и практически все получили служебное жилье в городе. В короткие сроки были созданы нормальные условия для занятия боевой подготовкой, как на территории полка, так и возможность выхода на Ошский полигон для проведения учений с боевой стрельбой артиллерийских подразделений.

В Намангане 395-й отдельный инженерно-саперный батальон и 105-й отдельный гвардейский зенитно-ракетный дивизион. Первое, что сделали десантники в военном городке Намангана, это сломали геодезическую рейку у памятника воину-топографу, а на его фигуру натянули тельняшку и берет. До прибытия наших, там размещалась одна из двух на весь союз топографических частей. В городе Капчагай - 35 гв. овдбр, в городе Иолотань - 56 гв. овдбр. В дивизии было три учебных центра: Песчаный, Горный на территории Киргизии на удалении 87 км., в этот центр выходили разведывательные подразделения, а в горный центр Уч-Курган (Три кургана) выходили по-батальонно и 300-й учебный центр в составе полковой группировки.

Жизнь продолжалась. В ВДВ началась работа по созданию символики соединений и частей. Для 105-й гвардейской воздушно- десантной Краснознаменной дивизии (горно-пустынной) эскиз эмблемы был создан художником А. Белецким, которая была согласованна с командующим ВДВ Е. Подколзиным в марте 1992 года.

Эскиз эмблемы 105-й ВДД

В конце февраля в составе почти той же комиссии, с которой мы летали в Капчагай, в этот раз отправились в 56-ю ОВДБр, которую теперь собирались превратить в 351- й пдп, дислоцированный в г. Иолотань в Туркмении. Если в Фергане в тот период было хоть чуть-чуть что-то похожее на зиму, то здесь была уже настоящая жара. И мы в своих шинелях в глазах местного населения выглядели дикарями, и сами страдали от этой непосильной ноши на плечах. А как только зашли в штаб бригады, то тут же от них избавились. Здесь история с проверкой и приемом бригады в состав дивизии практически повторилась. Правда, личный состав медслужбы бригады сауны и подарков для меня не готовил, потому что к этому времени туркмены уже внушили всем, что скоро бригада будет их, туркменской.

Но, тем не менее, и вдаль пока нас никто не посылал. В бригаде среди личного состава реально пылала вспышка гепатита и дизентерии. В их гарнизоне был довольно мощный двухсоткоечный госпиталь, а при госпитале - отдельный противоэпидемический отряд. Вот к нему-то я и направил свои стопы. Здесь встретил целый отдел своих коллег-эпидемиологов, гигиенистов, бактериологов. Когда представился этому сонму профилактических умов, они мгновенно окружили меня и с умными лицами начали учить, как нужно составлять графики и таблицы, высчитывать и предсказывать развитие текущих вспышек и появление очередных.

Вместо того, чтобы заниматься конкретной работой по погашению текущей массовой вспышки, эти престарелые подполковники с майорами, чертили графики-предсказания, и меня тоже пытались втянуть в бумаготворчество. На мои возражения и попытки привлечь к реальной работе посмотрели, как на бунт дикаря в эпидемиологии. На этом и расстались, будучи взаимооскорбленными.

В сопровождении начмеда бригады, прошелся я по центру города. Здесь ничего диковинного не встретил. Обычный среднеазиатский районный центр. Из непривычного увидел только высокую и стройную женщину, одетую в марлево-тюлевое, белое одеяние свободного покроя, свысоким тюрбаном на голове. Примерно, как наши невесты в фате. На вопрос,что за странный наряд, начмед объяснил, что это женщина из племени курдов. А одета она в свой национальный костюм. И что, они здесь занимают примерно такую же нишу, как у нас в Европе цыгане.

Затем он показал мне медленно несущую свои желто-серые воды, текущую со стороны Афганистана, неширокую речушку Мургаб. При этом говорил, что несмотря на то, что наши войска вот уже три года, как ушли оттуда, война там продолжается и, мол, по этой реке все так же часто плывут трупы. От Иолотани до самой южной точки СССР оставалось совсем немного километров. Хотелось и мне там хоть одной ногой ступить для отметки, что был, но, увы, не довелось. 

---

Гуляма* (узб.) - большой.

Завершение моей службы в 105-й вдд

На голом месте созданное Министерство обороны Узбекистана, прожевав сопли, наконец сообразило, что пора хапать все что плохо лежит, и начало проводить активную политику по агитации офицеров и прапорщиков дивизии, чтобы мы оставались на месте. Естественно с вооружением и техникой, в составе теперь тоже независимого Узбекистана. Проводились какие-то закулисные переговоры, о которых даже до командиров полков, информация не доводилась. Все обрастало слухами, но насаждалась везде на всех уровнях мысль, что в Российской армии военнослужащие дивизии никому не нужны, так что лучше продолжить службу в ВС Узбекистана.

В конце апреля 1992 года в дивизию прибыл новоиспеченный Министр обороны Узбекистана, генерал-майор Ахмедов. По образованию замполит, вчерашний подполковник, за неимением в "узбекии" других и лучших, после объявления независимости, имея клановые рычаги и подпорки, мгновенно стал генерал-майором, и министром. Восседая в президиуме клуба, что-то там долго блеял о том как нам, тем, кто пожелает остаться служить в дивизии, будет хорошо и комфортно. Что они увеличат по сравнению с офицерами России денежное довольствие в 1,9 раза. Всех и мгновенно, обеспечат жильем и присягу пока что принимать не надо. В президиуме присутствовал и командующий на тот период ВДВ СССР П. Грачев.

"Гладко стелешь, замполит", - думал про себя я, сидя среди себе подобных в этом зале. И так думало большинство офицеров и прапорщиков. Скоро год как мы здесь находимся и о жилье никто не заикался. А тут вдруг оно, откуда-то появится. А оклады это дело такое, сегодня повысили, а завтра отобрали, или их сожрет инфляция.

В конце встречи с офицерами дивизии он, обращаясь к командованию дивизии, спросил, так что ему доложить президенту Узбекистана о решении коллектива дивизии насчет продолжить службу в составе ВС Узбекистана. Уже получивший недавно звание генерала,  Г. Борисов, боясь прогневить новоиспеченного чинушу, сказал, что если будут приняты все предложения, направленные в адрес Министерства обороны Узбекистана, то офицеры дивизии согласны. В зале раздался гул несогласия. и недоумения.
- Что не так? - с удивлением спросил министр-узбек.
И тут же начал что-то лепетать в свое оправдание, а заговорившись и проговорился, опровергая самого себя, когда предложил присутствующим оставаться в республике и служить Узбекистану. Но с двумя условиями - принять присягу и выучить язык. При этом похвастался, что их язык такой тяжелый, что даже Ленин с Марксом пытались его выучить, но не осилили. Но при этом нечленораздельно промычал, что якобы солдаты царского генерала Скобелева, со временем свободно говорили на узбекском языке. Возможно, что к концу своей жизни, местный разговорный из трех слов, кто-то и освоил, подумал тогда я.

С нашей стороны тоже последовали вопросы, на которые практически отвечал уже только вчерашний замполит. Ответы были без конкретики, общие. Но, тем не менее, он дал понять - остаешься - учи язык. Неподготовленность и не проработанность передачи дивизии можно продемонстрировать на ответе на один из вопросов. Офицер, прибывший из Литвы, желающий в настоящее время продолжить службу в Узбекистане, а затем вернуться после увольнения в Литву, задал вопрос, кто в Литве ему будет платить пенсию.
П. Грачев тут же перевел стрелки на министра обороны Узбекистана. На что тот неуверенно промямлил, что платить конечно будет Узбекистан, как страна, входящая в ООН.
"И при чем здесь ООН," - подумали сидящие в зале. Получалось так, что оставайтесь вы здесь навсегда, а там мы посмотрим, что с вами делать.

"И хорошо, - подумал я, что не успел притащить сюда семью. Не получил здесь никакой хибары, не укоренился и т.д".
В конце этого мероприятия поднял руку, затем встал и задал вопрос П. Грачеву командир артиллерийского полка С. В. Драгунов по поводу тех офицеров, которые не желают оставаться здесь для прохождения службы в ВС Узбекистана. Грачев изобразил на лице гримасу, что, мол, вопрос ему понравился и ответил, что не переживайте, кто не захочет проходить службу здесь, тех всех заберем в ВС России. Но этот вопрос очень не понравился министру-узбеку. Он заерзал задницей, засучил короткими жирными ляшками под столом, сжал в кулачки пальчики-сардельки.
Как же, проваливался план по агитации офицеров дивизии. Сами ведь за семьдесят лет советской власти так и не смогли подготовить свой национальный офицерский корпус, кроме единичных замполитов, типа его, зампотылов и завскладов. Ни одного толкового военного специалиста в республике, а спецы, вот они, их нужно только умело уболтать. А его, бывшего замполита, даже болтать-то толком не обучили.

И он проблеял: - Такие вопросы для командира полка задавать несерьезно и несолидно. Если вы не желаете, то вопрос можно решить быстро в индивидуальном порядке.
И тут же, на наших глазах приказал своим нукерам оформить увольнение полковника из вооруженных сил. Пришлось командиру полка срочно переводиться в Россию. Это был наглядный для всех нас пример, как эти доброжелоны поступят с любым из нас, если мы вдруг посмеем в чем-то возразить новой местной власти. Единственный в зале, Грачев, изображал удовлетворение стремлением офицеров вернуться в Россию и все присутствующие услышали от него, что в России их ждут. Как их там ждали, читайте далее. На этом и разошлись, с поникшими головами.

Тем не менее в дивизии продолжались напряженные занятия по боевой подготовке. Все, в том числе и офицеры управления дивизии, водили, стреляли, прыгали с парашютами, ходили строевой и сдавали строевую подготовку. Пока я исполнял обязанности НМС дивизии, Борисов почему-то любил, чтобы я стоял рядом с ним на трибуне. Мне, старлею, а потом и капитану, иногда было даже неудобно стоять среди полковников, в то время, как другие, майоры и капитаны нарезают по пятому- десятому кругу на плацу, но комдиву, видимо, было виднее и не зазорно, чтобы я был рядом.

Здесь надо отдать должное начальнику штаба дивизии. Это он и никто другой регулярно устраивал занятия по всем видам боевой подготовки для офицеров управления дивизии. Только здесь и нигде более, я стрелял из всех видов и образцов стрелкового оружия, имеющегося на вооружении в ВДВ в то время. Только здесь я водил всю имеющуюся в дивизии колесную технику. На гусеничную не замахивался, да мне и не положено было по штату. Регулярно проводились всевозможные командно-штабные учения. Здесь я более-менее освоил топографию на офицерском уровне. А коньком всех занятий у Солуянова, конечно, были физкультура и спорт. Футбол, волейбол, баскетбол и регулярное плавание в бассейне.

Бассейны,  это, вообще, отдельный рассказ можно сочинять. На территории 345-го пдп был огромный, примерно, с футбольное поле, бассейн. Огорожен, со своим КПП и контролем-пропуском по справкам от врача-дерматолога. Слева, минимальная глубина - по колено. Лягушатник для детей. Справа, глубина позволяющая совершать прыжки с вышки. А главное, ледяная вода, беспрерывно поступающая по широким трубам напрямую из артезианской скважины. В обеденное время весь личный состав гарнизона с семьями находился здесь. С воды торчат, как у лягушек, только головы. Это единственное спасение от зноя. Впервые за последние лет пятнадцать я стал набирать мышечную массу. С хронических шестидесяти пяти до семидесяти семи, соответственно росту. И даже появилось желание завязать с куревом.

Дивизионный бассейн

Но очень скоро, в связи с изменением политической обстановки, с апреля 1992 года 35-я бригада (в Капчагае) выходит из оперативного подчинения 105-й дивизии и вновь напрямую подчиняется штабу ВДВ, а за ней и 56-я бригада (в Иолотани) выходит из оперативного подчинения 105-й дивизии. 12 мая 1992 года в Ташкенте прошла встреча президентов России, Казахстана, Киргизии и Узбекистана. По итогам той встречи 105-я ВДД должна была оставаться на месте прежней дислокации. В следующие несколько дней, самолетами и поездами по своим республикам, из Узбекистана были вывезены военнослужащие срочной службы, которые были призваны из этих республик. В дивизии остались только призванные из России и Узбекистана.

Самая крупная партия из дивизии отдельным эшелоном убывала в Украину. Я еще задерживался, не было выписки из приказа на перевод, но решил отправить самые тяжелые вещи - шинели, бушлаты, сапоги и прочую дребедень в двух парашютных сумках вместе с ними. Благо, сержант Чепара, один из фельдшеров полкового медпункта, уезжал в Болград. А офицеры, которые сопровождали эшелон, тоже были свои, знакомые и сослуживцы по 98-й воздушно-десантной дивизии.
Забегая вперед скажу, что все дошло в целости и сохранности, включая и ту бутылку водки, которую я положил в одну из сумок, как презент за доставку. Все это спокойно дождалось меня в кабинете командира медбата в Болграде, хотя я прибыл не так скоро, как хотелось тогда.
Совсем по-другому сложилась судьба багажа который я сдуру решил отправить почтовым путем со станции Маргелан. Сначала кретин-коротышка, который принимал багаж, долго пересматривал каждую вещь. Затем составил перечень вещей, которые нельзя вывозить из его родной Узбекии. Затем за бутылку спирта разрешил все обратно упаковать, и отправить. Через две недели жена позвонила и сообщила, что ничего из того, что я перечислил, в багаже не пришло. А это были главные стратегические материалы и товары Узбекистана: сапожки, платья и дешевая бижутерия дочкам, духи и пару отрезов на платья узбекского шелка жене. Дошли только дешевые керамические пиалы и пару чайников. Вот и все, что я здесь заслужил и заработал. Остальное багажный досмотрщик их попросту украл. Цена всему этому "богатству" была тогда максимум сто-сто пятьдесят баксов. Эй, узбеки, через двадцать восемь лет передаю вам большой рахмат, пламенный привет и "наилучшие" пожелания.

А заодно привет и Ферганским ворам-карманникам! Из джинсов, сшитых из великолепного узбекского хлопка, на которых вы порезали карманы, моя жена впоследствии сшила себе неизносимые шорты. Иногда любопытство тянуло меня, в так называемые, бутики, которые, как грибы начали появляться. Там было столько всякого яркого ширнепотреба, что глаза разбегались. Этим обстоятельством тут же не преминула воспользоваться местная шпана. Как-то в выходной, одевшись по гражданке, посещаю один из них.

Пока клиент шокирован блестящей мишурой, а молоденькие узбечки которые в доле с воришками и всячески заговаривают зубы, ощущаю какие-то легкие щелчки по заднему правому карману. Сначала не поверил, потом понял. Делаю вид, что не ощущаю. Щелчки становятся настойчивее. Разгибаюсь и принимаю вертикальное положение. Оглядываю зальчик. Кроме меня есть еще трое, стоят по разным углам. Делают скучающе-зевающий вид. Все в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет. Видимо, это те, которых разогнали с колонии малолетних, когда территорию и помещения вернули под одну из наших частей. Одеты абы как, в затрапезные, уже лет пятнадцать, как вышедшие из моды даже в СССР, нейлоновые застиранные рубашки, штаны снятые с огородных чучел и шлепанцы. Они стоят на стреме. Четвертый за моей спиной, напряженно вытянулся, как будто шпагу проглотил. Поворачиваюсь к нему, беру за куриное горлышко левой рукой. Слегка сдавливаю и произношу:
- Слышь ты, придурок. Деньги у меня вот здесь, в нагрудном кармане. А там, где ты стараешься, лежит тебе не нужная записная книжка. Ты меня понял? Вращает вытаращенными моргалами, и пытается кивнуть, что понял.
Но я не обидчивый, отпускаю, и снова нагибаюсь к застекленному прилавку. И чувствую, что щелчки продолжаются. Девочки-продавщицы усиленно делают вид, что ничего не замечают, продолжают вешать мне лапшу на уши. Приходится снова повернуться.
- Так ты, оказывается, по-русски ни бум-бум?
Достаю из кармана записную и демонстрирую безграмотному, что это не кошелек. У него даже поникла головка от такого несчастья.
- Пшел вон, придурок! - покупаю какую-то мелочевку и выхожу из магазинчика. Сажусь в кабину УАЗа. А вся бригада карманников выстраивается на крыльце, провожая меня. Я машу им ручкой. Они в ответ лыбятся до ушей и тоже машут клешнями. Только дома обнаруживаю, что оба задние накладные карманы джинсов разрезаны вертикально, но не до верхнего шва. После этого случая, мое стремление по-быстрее покинуть мусульманскую страну в разы усилилось.
По сути, дивизия очень быстро оказалась в границах Ферганского гарнизона, так как 35-я и 56-я отдельные воздушно-десантные бригады находились на территории других государств. В связи с передачей 105-й гвардейской воздушно-десантной Краснознаменной дивизии (горно-пустынной) в состав вооруженных сил Республики Узбекистан, формирование 111-го гв. парашютно-десантного полка было прекращено. По итогам межгосударственных переговоров прошедших 7 мая 1992 года в Алматы с 13 мая 1992 года 35-я гв. отдельная воздушно-десантная бригада была передана в состав вооруженных сил Казахстана. А 56-я вдбр, соответственно, отошла республике Туркменистан.

Накануне подписания договора в мае 1992 года в дивизию снова прибыли, теперь уже не командующий ВДВ, а министр обороны РФ П. Грачев, министр обороны Узбекистана генерал-майор Ахметов и командующий ТуркВО Кондратьев. Руководящий состав дивизии, полков и отдельных частей построили перед штабом дивизии. Однако П. Грачев возмутился, какая, мол, может быть беседа в строю, у вас что, клуба нет? И всех направили в клуб 345-го пдп, где состоялась беседа. Решение о передаче дивизии Узбекистану уже было принято ранее.
П. Грачев сказал, что перед подписанием этого договора он не мог не приехать в Фергану, чтобы не пообщаться с офицерами, которыми в свое время командовал в Воздушно-десантных войсках. Сказав о цели приезда, он добавил, что ему доложили, что, якобы, офицеры дивизии с радостью приняли информацию о переходе дивизии под юрисдикцию Узбекистана. Конечно, так ему доложили узбеки, потому что им этого хотелось. Еще бы, кому же не охота заполучить целенькую дивизию ВДВ, не прилагая к этому почти никаких усилий. А для нас это был капкан. Алканавт в Москве и его подручный Паша, были еще те дипломаты, но и они не хотели ссоры с узбеками. Хлопок, как стратегическое сырье для пороха, нужен ведь всем.
Толпа в зале сидела, как в рот воды набравши. Все мы видели, что нас уже женили без нашего на то согласия. Совещание завершилось фразой Ахметова: "Ваше молчание я принимаю как знак согласия. С этой минуты 105-я дивизия входит в состав вооруженных сил Республики Узбекистан".

МО Узбекистана Р. Ахмедов

Но у нас очень хорошо умеют, если нельзя языком, то выражать свое несогласие ногами. Уже в тот же день посыпались рапорта на перевод в Россию. Командование ВДВ без особого удовлетворения восприняло написание рапортов и не сильно способствовало в этот сложный период переводу офицеров и назначению их на должности. Очень многие офицеры согласились на должности на одну-две ступени ниже ранее занимаемой, лишь бы умотать из этой, теперь уже ненавистной Узбекии.

Можно подумать, что в ВДВ и ВС России для них нельзя было найти равнозначных должностей, но ведь для чего- то, нужно было хоть как-то ущемить возвращающихся не по своей вине домой, офицеров. Такова была "любвеобильная" ельцинско-грачевская политика по отношению к нам в тот период. Сами заварили кашу, сами же нас пытались и кинуть на произвол.

После этого собеседования в клубе закрытом, Грачев пригласил офицеров в клуб открытый. На концерт ансамбля "Голубые береты", которых он таскал повсюду с собой. Когда мы подошли к летнему клубу, концерт уже шел. Солдаты заняли все сидячие места, и никому, даже министру, уступать их не собирались. Команд тоже, естественно, никто не подавал, поэтому офицеры и прапора кучками по пристраивались на обочинах.

Рядом со мною, позади, стоял сам Паша в окружении дивизионной и своей свиты, еще пока без клички "Мерседес", но он должен был в ближайшее время ее получить. Тут же, как блоха на расческе, крутился Герой Советского Союза Солуянов. Чуть поодаль, развесив свои губы-кошелки и насупившись, стоял комдив Борисов. На улице уже было жарко. Грачев приподнял край своей рубахи, вентилируя вспотевший живот и поясницу.
- Эх жаль, что даже хренового ножика нет при себе, - прошептал мне на ухо один из знакомых офицеров. - я бы сейчас воткнул его этому гандону в печень. И хрен с ней с тюрьмой, народ бы меня понял и помиловал.
Я кивнул ему в знак полного согласия. Мы уже на тот период хорошо знали за какие заслуги перед Ельциным, тот поставил Грачева своим министром, задвинув десятки заслуженных, умных и достойных маршалов на задворки истории. Беспробудный алкаш поставил на военный пост номер один, своего прогнувшегося собутыльника. Многие ведь до сих пор не знают, что это именно Паша, заранее подкупленный, вместо того чтобы арестовать Ельцина со всей его бандой, перешел на его сторону, и приказал частям ВДВ, прибывшим в Москву, поддержать конституционный строй, защищать "Белый дом" с дерьмократами.
Грачев в полметре от меня самодовольно почесывал волосатое пузо, не подозревая какие крамольные речи, буквально впритык с ним, ведут его "тупорылые", как он считал, бараны. "Береты" продолжали завывать свои ширпотребовские шлягеры. Солдатская толпа аплодировала и визжала от восторга. И нам тоже, было "весело".

П. Грачев

Лично я никаких рапортов и никому не писал. Просто в очередной раз поставил перед московским шефом вопрос ребром, мол, вы меня сюда загнали, вы меня и переводите, а куда, вам виднее.
- Володя, не кипятись, будет тебе приказ командующего о переводе. Жди.
- А куда?
- Скорее всего, обратно в Болград.
Меня это устраивало.
Прошел месяц, пошел второй. Приказа на перевод, по-прежнему, не было. Жена уже замучила звонками, как и почему? Во время очередного сеанса общения с Солнцевым при докладе за неделю я у него попросил номер и дату приказа на мой перевод.
- А зачем тебе это? Жди, скоро придет.
- Продиктуйте мне его, пожалуйста.
И он согласился, продиктовал. Я сам придумал ход конем, как побыстрее отсюда выбраться.

На следующий день в дивизию прилетает очередная комиссия со штаба ВДВ. Почти все заместители командующего и начальники родов войск и служб. Среди них и мой бывший начмед дивизии, но вот уже два года как начмед ВДВ Борис Гребенюк. Мы с Балясом встречаем его у трапа самолета, как и все прочие дивизионные начальники своих московских шефов. Парная с сауной уже раскочегарена и стол накрыт. Как же, ведь теперь от него и только от него, как говорит наш комдив Борисов, непосредственно и соответственно, зависит наша дальнейшая служба и судьба.
Лично я надеюсь в непосредственном общении узнать, что ждет меня дальше. Ведь я-то с ним знаком давно и лично. Это для моего нынешнего начальника Баляса, он является большим цабе, а я-то этого пьяницу знаю давненько уже. И вот он спускается по трапу, мы подходим, представляемся, и окружаем его плотным кольцом, чтобы сразу же увезти с собой. Он подает нам свою вяло-влажную кисть. Смотрит на нас, как моряки Колумба на индейцев. Устал уже, видно, в дороге, но не успел сказать нам даже слова, как со стороны прозвучала реплика:
- Боря, ну что ты там тормозишь, давай живее с нами! Успеешь еще со своими медиками наобщаться.

Фамильярное, Боря, резануло нам по ушам, но это для нас он был всемогущий Борис Васильевич, а на их уровне по-прежнему оставался осликом Борей. Это заместитель командующего по тылу генерал Шилин торопит нашего начальника. Он кстати, тоже выходец из Болграда и они с Гребенюком давние "корефаны".
Боря помялся с ноги на ногу, хотел и с нами остаться, потому что мы уже успели шепнуть, что обильный стол ждет его. И в то же время отрываться от своего непосредственного шефа непозволительно. Ведь он прекрасно знал, что там попойка будет еще жирнее, чем у нас. Махнув на нас рукой и, промямлив что, мол, обо всем завтра поговорим, он трусцой помчался за основной группой прилетевших тыловиков.

- Приходите завтра с утра в гостиницу! - уже с машины крикнул он нам. Плюнув со злости под ноги, мы уехали ни с чем. Баляс ведь тоже хотел в спокойной обстановке выяснить свою дальнейшую судьбу. Не знаю, что там он делал с накрытым столом и сауной, а я уехал домой. Договорились только, что в шесть утра встречаемся возле дивизионного отеля "Голубые купола". Где утром я уже и был, как штык. Сидим в холле с Николай Николаевичем и ждем, когда их высочество соизволят проснуться. Он ведь попросил привезти ему бритвенные и туалетные принадлежности, потому, как свои в торопях забыл дома.

И вот наблюдаем, что в семь часов Борис Васильевич выходит из номеров и идет в туалетную комнату. Мы тут как тут и себе под дверь. Наконец, шеф появился в комнате для умывания и мы тут же с пожеланиями здравствовать и доброго утра, пытаемся всучить бритву с мылом.

- Спасибо, я уже занял у своих коллег.., - показывает он нам мыльные принадлежности и приступает к чистке зубов. У Московскаго шефа огромные мешки под глазами, глаза красные, лицо одутловатое. Дежурная по гостинице сообщила нам на ухо, что компания приползла с вечеринки только в четыре утра.

- Ну, говорите, чего там вы хотели услышать, потому что мы сейчас на завтрак, а потом сразу же улетаем, - еле ворочая языком, прохрипел шеф.
- Борис Васильевич, хочу узнать от вас, как мне быть, что с моим переводом. Куда и на какую должность. - выпаливаю на одном духу. Мы с Балясом договорились, что я буду первым задавать вопросы.

- Ты назначен начмедом 299-го полка, - глядя на меня из зеркала, еле прошепелявил начальник. Меня как морозом обсыпало с ног до головы.
- Как в полк? - тут же возмутился я.
- А ты как хотел? Равнозначная должность там занята. Это мы и так для тебя великую поблажку сделали. Другие вообще вон с понижениями на одну- две ступени возвращаются. А ты с майорской на майорскую должность убываешь. Так что можешь радоваться, - произнес целый монолог, тем самым совершая определенный подвиг, после тяжелой бессонной ночи, Гребенюк.
Вот уж, действительно, ситуация такова, что и не поймешь, или благодарить начальника или продолжать возмущаться.
- Учти, ради тебя мы уволили из армии твоего предшественника там на полку.
- Спасибо товарищ полковник. Учту.
Я уже не слышал о чем там говорил с начальником майор Баляс. Мне это уже было совершенно ни к чему. Стоял, как оглушенный и начинал вращать мозгами так, как будто я уже в своем бывшем полку и приступаю к работе в новой должности.

Иду к начальнику отдела кадров дивизии, Юрию Кузнецову, запасшись предварительно бутылкой коньяка. К нормальному (на редкость в этой должности) офицеру. Объясняю ситуацию и он, вникнув в нее, идет мне на встречу. Мы договариваемся, что когда придет реальная выписка из приказа, он ее тихонько спустит в унитаз. После него иду к начальнику связи дивизии, этот еще проще, но тоже с понятием. А суть дела такова. Наше поколение помнит, как печатались телеграммы на узеньких полосках бумаги, а затем клеились на более жесткий бланк. Точно такие же аппараты и с такими бланками работали и в армейской системе связи. И они имели силу железобетонного документа.
Учитывая ситуацию, которая сложилась по отношению к нам со стороны России, Узбекистана и армии вообще, решаюсь первый раз в жизни пойти на мелкий служебный подлог, по предварительному сговору. Даю начальнику связи на бумажке номер и дату приказа командующего ВДВ о моем переводе в Болград. Он ставит задачу телеграфистке. Та добросовестно ее выполняет, отпечатав все официально на бланке в виде телеграммы. Я благодарю НСД, и вечером мы вместе распиваем бутылку водки. На второй день, вооруженный официальным документом, смело вступаю в кабинет комдива.

Господин-товарищ генерал-майор Г. Борисов, выслушав мой доклад с глубоким вздохом сожаления, согласился подписать телеграмму, чтобы дать ей ход в делопроизводство. По своему обыкновению, в течении минимум трех минут долго и заковыристо рисовал свою подпись. Она у него была оригинальная. С массой завитушек и хвостиков, длиною на полстроки. И когда он ее выводил, то чуть ли кончик языка не высовывал от усердия. Жаль мне, конечно, было расставаться с этим коллективом, но ничего не поделаешь. Не моя в том вина и прихоть.

Ген. л-т Г.Борисов на службе руководству Узбекистана

Тут же от комдива, сбегаю на первый этаж и стучусь в дверь кабинета начальника штаба дивизии. Его кабинет идентичен кабинету комдива, потому что находится прямо под ним. Полковник еле выглядывал из-за массивного скобелевского стола.
- Что убегаешь? - прошипел он, сразу угадав с какой целью я к нему пожаловал, с явным желанием добавить сравнение с теми, кто убегает первым с корабля, но сдержался после того, как я доложил о цели визита к нему.

- Убегать будете отсюда вы, товарищ полковник, если надолго задержитесь. А я перевожусь в другую часть по приказу нашего командующего, - демонстрирую борзость и наглость по отношению к Герою, учитывая, что общаемся последний раз в жизни. А ведь именно так с ним и произошло в последствии. Ему с семьей пришлось убегать из Узбекистана в прямом смысле слова, но это уже после меня. Желающие могут погуглить и почитать, как уезжал из Узбекистана А. Солуянов.

- Ну-ну, давайте сюда свою бумажку, - зло сверкнув красными от недосыпа глазками, прогундосил Герой. И быстро поставил свою штопорообразную заковыку.
Через день, перед отъездом, я еще раз забежал к начальнику кадров. И он мне шепнул, что реальная выписка из приказа появилась в деле на второй день после состряпанной фальшивки.
- Один наш общий начальник, не станем показывать пальцем, полтора месяца придерживал ее под сукном, - сказал он мне. - Ну, не хотел он просто так с тобою расставаться.
Одним из первых из штаба переводился в только что созданную армию Казахстана начальник финансовой службы дивизии, казах по национальности. Из дивизии он шел на должность начфина национальных вооруженных сил. В числе приглашенных на проводы был и я. Стол накрыли в одном из тенистых, укромных уголков внутреннего дворика штаба. Всего было не более двадцати человек. Сначала комдив, потом начальник штаба по отдельности на пять минут забежали, по рюмке опрокинули, пожелали всего хорошего и смылись.

Мы, основной костяк управления, крепко это дело отметили. Подарили на память о совместной службе общий подарок от коллектива. Наговорили массу приятных для убывающего слов и тоже разошлись.

Мои проводы

Почти весь коллектив медицинской службы дивизии принял участие в проводах меня на старое место. Хорошо посидели.
Авиарейсом Ташкент-Одесса возвращаюсь на круги своя.

В 1992 году, после меня, командиром дивизии назначается начальник штаба дивизии Герой Советского Союза полковник А. Солуянов. Командир дивизии, генерал-майор Г.Борисов тоже остается служить в МО Узбекистана.

После моего убытия начался самовывод дивизии. Разбегались кто в Россию, кто на Украину, Белоруссию и т. п. Многие офицеры дивизии перевелись в распоряжение командующего ВДВ РФ. Для некоторых это затянулось на год и больше. Наступило время развода Советской армии по национальным квартирам. Многие военнослужащие подались в родные республики. Кто цивилизованно, в основном офицеры и прапорщики, кто нет. Количество в частях самовольно оставивших свою часть исчислялось десятками. С этого момента начинается распад дивизии. Ряд офицеров в Фергане все-таки остались, получили вышестоящие должности, а уже через год-два вынуждены были проситься в ВС РФ, но эта история меня уже не касалась.

Следующая часть


Страница 2 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | Конец | Все
Автор:  Владимир Озерянин