ВДВ глазами медика. Часть 13: В длительной командировке

Спирт

Мой дивизионный шеф, убывая в Болград, на всякий случай оставил мне целую отрывную книгу, пропечатанных доверенностей. По ним с местных баз медснабжения нам разрешалось получать все, что необходимо, при наличии. Местный начальник медицинского снабжения шепнул мне на ухо, что в связи с землетрясением на склады завезено спирта медицинского в немеряных количествах. И он может мне его отпустить столько, сколько я выпишу.

Я зашел на склад и убедился, что это именно так. Там у него стояло около сорока двухсот литровых бочек с огненной водой.
- Так сколько можно выписать?
- Да хоть десять бочек, - отвечает капитан.
- Нет, я столько не потяну.

Выписываю сорок литров. Он со своим помощником, прапорщиком разливают мне это количество в стеклянные бутыли, а Иван Киреев переносит в салон УАЗИка. Время как раз предновогоднее. По диагонали, метров сорок от склада, на крыльце медпункта, стоят и курят все замы комдива.

- Доктор, а что это ты там получаешь? - проявляет нездоровый интерес к процессу погрузки, дивизионный комиссар Горбунов. Он видит, что водитель корячится на скользком льду перед машиной, чтобы не уронить драгоценную жидкость.
- Так это, товарищ полковник, та самая жидкость, которая на компрессы идет, -подначиваю я дивизионного замполита.
- Да ты что? - живо проявляет интерес к моему ответу вечно голодный политрук.
- Так у меня это, клацает он пальцами по кадыку, и изображает хриплость в голосе, - как раз горло охрипло. Ты мне можешь выделить на эти самые, ну, на компрессы?
- Для вас без проблем, выделю, сколько вам?
- Да уж, как тебе не жалко. Если бы я сказал что могу отлить этого добра без ограничения, даже не знаю, что бы он стал делать. Пили бы, видимо, пока не погорели. Тут же в медпункте находим литровую банку, и я отливаю замам на компрессы.
- Ой, спасибо доктор, ой спасибо! Поставь вот сюда, в тумбочку.

И этому угодил. На всякий случай. Через пару дней он не постеснялся и еще попросил. Я и еще раз выделил, но при этом изображал, что это, мол, жуткий дефицит, и я от сердца отрываю... Чтобы не наглел.
По десять литров раздал в полки. А десять поставил в парашютной сумке у себя под кроватью, опечатав ее при этом личной печатью.

Телеведущая

Еду на контроль в подразделения, которые расположилось на территории местного Верховного совета и напротив - в Кабинете министров. Это такой, целый правительственный квартал. Здания построены с учетом архитектуры местного исторического колорита. Облицованы красивым розовыми красным, мягким камнем, который здесь называется туф. Его добывают в карьерах на территории Армении. Он вообще-то, бывает самых разных оттенков и расцветок. Например, фасад здания армянского коньячного завода облицован туфом черного, как антрацит, цвета.

А панели основной части рассыпавшихся домов в Спитаке и Ленинакане были спрессованы из отходов, обломков этого самого туфа, которого очень много скапливается в карьерах при добыче. Не знаю, правильно ли будет выразиться, что было "прикольно" смотреть на красивые фасады правительственных зданий, на фоне которых рядами выстроились наши БМД. Они стояли прямо на стриженых газонах зеленых лужаек, как бы предупреждая непрошеных гостей, мол, сюда нельзя.

Своим можно, поэтому я свободно проникаю на запретную территорию на своей вездесущей "таблетке". Проверяю условия жизни личного состава. Они, конечно же, далеки от идеальных. Живут в цокольном помещении, но по сравнению с теми, которые на перекрестках и под мостами, здесь вообще идеальные условия. Есть вода и туалеты. Есть магазины для закрытого обслуживания, и продавщицы даже заверили меня, что они наших бойцов не обижают. Солдаты, действительно, не жалуются.

Возвращаюсь в штаб. По дороге, буквально перед началом серпантина, нам машет ручкой красивая дама, чтобы подвезли. Я удивился, обычно местные никогда не обращаются к нам за помощью. Национальная гордость, видимо, не позволяет. А тут стоит чудо природы, в шляпке с длинными полями и перьями на ней. В одной руке держит клетку с попугайчиками, в другой поводок, на котором вертится болонка. Рядом еще какие-то чемоданчики. Да и сама она как-то одета очень легко.

Моя знакомая телеведущая в Армении

Даю команду остановиться, а сам выскакиваю на тротуар. Здороваюсь и не могу поверить своим глазам, что вот эта экзальтированная дамочка согласится войти в салон моего"вездехода".
- А вам удобно будет ехать в салоне нашего танка?
- Ой, спасибо вам большое, что остановились! Я уже устала ждать и вся продрогла. Как назло, все заняты, нет свободного места. Так что я уже давно согласно ехать на чем угодно. А у вас тут, вообще-то, не так уж и плохо. Даже тепло от мотора.

Я помог разместить все вещи нашей нечаянной пассажирки и мы начали подниматься вверх по серпантину. Справа, кто знает, там расположено такое здание, которое там так и называлось, кукуруза. По архитектуре похожее на кукурузный початок. Говорили, что оно еще и вращалось вокруг собственной оси.

Гостиница кукуруза. Наверху вращающееся кафе

Когда мы только сюда прилетели, оно соответствовало своему гостиничному предназначению. Затем туда заселили беженцев из Азербайджана, и они завешали его балконы своими одеялами и простынями, потом туда еще подселили беженцев из мест землетрясения, и корпус здания вообще превратился в какой-то цыганский табор.
- Как это вы не побоялись остановить машину военных? - пытаюсь я разговорить нашу очаровательную попутчицу.
- Ну, во-первых мне нечего вас бояться вообще, а во вторых я понимаю, что на машине, пусть даже военной, но с красными крестами, могут ездить люди гуманитарной профессии. И уж они-то ничего плохого мне не сделают. Не так ли?
- Все верно говорите. И где же вы, если не секрет, работаете, куда вас подвезти?
- Нет, не секрет. Я работаю телеведущей одной из программ национального телевидения.

Она назвала при этом программу, но я ее со временем забыл. Но на экране девушку потом видел, пару раз.

Телецентр, как оказалось,находился почти рядом с нашим расположением. Прежде чем сойти, она решила с нами расплатиться, полезла в кошелек, но так как я категорически этому воспротивился, она положила нам на капот красиво упакованную коробочку, еще экзотического тогда для нас "Рафаэлло". Я и от этого хотел отказаться, но тут увидел,что мой Иван аж слюни не успевает проглатывать, и согласился оставить сей подарок.

Когда мы ее высаживали по ее просьбе на одной из остановок городского центра, рядом с вышкой телецентра, толпа, стоявшая в ожидании транспорта не могла глазам своим поверить, что армянка выходит из машины "оккупантов". У некоторых "волков" глаза так и сверкали яростью. Как в ее, так и в нашу сторону. Но мы попрощались и не обращая внимания на настроение толпы, развернулись и уехали домой.

Новый год

Накануне нового 1989 года в дивизии замполиты организовали партийную конференцию. Видимо, без нее выполнять боевую задачу, стоящую перед дивизией, было невозможно. В связи с этим, очередным ротационным бортом из Болграда прибыли почти все штатные начальники служб, включая и моего, Вознюка. На конференцию никто лично меня не приглашал. Да она мне и даром была не нужна. Ничего там, кроме пустого суесловия, и быть не могло.

Правда, мой шеф предложил на время новогодних праздников отделиться от управления дивизии. И мы переселились в изолятор медицинского пункта полка, на базе которого дислоцировался МПП нашего 299-го полка

А вечером Вознюк привез новогодние гостинцы. Пару бутылок "Советского шампанского", колбасы, ветчину и четыре огромных ананаса. Оказывается,все это для управления дивизии выделило "благодарное" армянское правительство.

В изоляторе было, как в холодильнике, но с помощью электрических козлов более-менее натопили. Пригласили НМС полка Вяткина, начальника МПП Розова и врачей, прикомандированных к полку от медбата. В таком вот мужском, дружном коллективе и встретили очередную веху в нашей жизни. А через пару дней пришла и моя очередь слетать домой к семье.

Две недели возле домашнего очага пролетели мгновенно. При возвращении, садимся на дозаправку в Грозном. Никто из нас тогда не мог и помыслить, какие события будут разворачиваться здесь через пять лет. Мы свободно бродили по вокзалу аэропорта. А так как время было, то смотались и в центр столицы Чечни.

Уже тогда я и мои товарищи обратили внимание на откровенно неприязненные косяки, которые кидали в нашу сторону молодые чеченцы, но нам было не привыкать, мы уже и на армянах притупили свои чувства. За нами тогда еще была власть и закон самой мощной в мире державы. А мы были носителями этой мощи. И ее защитой.

Повседневная работа

И вот я снова в Ереване. Как будто и не отлучался. А НМС дивизии убыл обратно в Болград. Живу по-прежнему со штабом дивизии в студии местного оркестра. Раздобыли в прокат за бутылку водки у одного из музыкантов телевизор. Сложились и снова же в прокат,взяли великое чудо того времени, видеомагнитофон. Столько же, за десять рублей в сутки стоила одна видеокассета.

Среди ночи просыпаюсь от того, что толпа собравшаяся у голубого экрана, с жаром комментируют на все голоса порнофильм. Это тоже веяние времени. Видеопрокаты по Еревану росли, как грибы. Попросил видеолюбителей захлопнуть варежки и убавить звук, а сам снова отрубился.

Просыпаюсь, как обычно, в пять утра и вижу такую картину. Ранее мною описанный в главе о подготовке партизан, майор Гвинянин, сидит перед телеящиком, обхватив его ногами, и чуть ли не впритык с экраном, распустив слюну, в одиночку продолжает смотреть все ту же порнопродукцию. Мужику на то время уже под пятьдесят. Услышал, что я заскрипел кроватью, оглянулся и шепотом говорит: 
- Володя, посмотри, ну, посмотри. Как она его, как сосиску, ну, как сардельку заглатывает.
- Да пошли вы, товарищ майор, лесом. Всю ночь не даете людям отдыхать.
- Володь, ну че ты, ну, где я потом такое еще увижу, - обиженно заскулил он. Я ушел мыться-бриться.

А с утра проснувшийся народ начинает толпой нарезать круги вокруг моей кровати.
- Кирилыч, ну, накапай нам пару капель. Ну, не жмись, трубы горят…

Это они уже разнюхали, что у меня под кроватью стоит бутыль с чистяком. Народ такой, что пока не нацедишь, не отцепятся. А мне этого добра и не жалко, но и не балую. Изображаю, что эта жидкость все-таки в дефиците.

В этот период происходит одно, не ахти какое для страны событие, но в армии оно все таки знаковое, потому что на всех последующих фото и видеосъемках, можно четко разграничить надо,и после. Нас переодели в камуфляж. Куртки и брюки зимние тут же объявили, как инвентарное имущество. То есть, поносил сезон и сдай на склад. Пусть твою грязь, на следующую зиму поносит кто-то другой. Ну, мы пока об этом не задумывались. На нас было новенькое, пока еще экзотическое, обмундирование.

В этот же вечер группа офицеров из штаба уговаривают меня по какому-то там поводу махнуть в фирменный магазин и затариться коньяком "Арарат". Едем, благо недалеко. Пока народ опустошал полки магазина с одноименным коньяку названием, я сиротливо стою возле машины на тротуаре. Время около восемнадцати часов. Мимо меня проходят два солидных армянских мэна. И вдруг обращают внимание на мою форму.
- Вах! Гегам, посмотри на этого старлея!
- О, Зинвор! Я такого еще нэ видел!
- Слюшай друг, что это стоит, а? Прадай мнэ эту форму? - начал заискивающе смотреть мне в глаза Гегам.
- Нэт. Эта вещ нэ прадается, - в тон ему прикалываюсь я.
- Как эта нэ прадается, что ви такое гаварите. Все прадается. Скажи, сколько хочешь за куртку и бруки, э?
- У вас столько дэнэг нэт.
- Как нэт!? - он тут же вытянул бумажник из внутреннего кармана и раскрыл его. - Вот,здэсь у меня шестьсот рублей, отдаю всэ! Шестьсотна то время было чуть больше, чем две мои месячные получки. Заманчиво, но я тогда не знал, сколько с меня вычтут за утерю имущества.
- Нет, нет и нет. Не продается советская форма.
- Ах, вах, вах! - цокали они языками, ходили вокруг меня и щупали материал, - она бы мне так на охоту подошла, все бы от зависти падохли! - Мечтательно закатывал глаза Зинвор, но видя мою категорическую несговорчивость, пошли далее. В это время из магазина вывалила вся наша компашка. Я рассказал им, как у меня хотели сторговать камуфляж.
- Где они? Кто? - некоторые были готовы тут же продать свое обмундирование, но покупатели уже растворились в толпе. Сделка не состоялась.

Случайно натыкаюсь во дворе штаба на комдива.
- О, Озерянин, у меня к тебе будет просьба. Нужно помочь семье одного нашего офицера. Съезди, пожалуйста, старшим машины ГАЗ-66, отвези контейнер на железнодорожный вокзал. Муж у нее в командировке, ну, и.. сам понимаешь.

Я понимаю, что даже здесь к нему день иночь идут ходоки с самыми разными проблемами, а то что я попался на глаза, то сам виноват. И ведь не откажешь.

Солдат-водитель уже стоит рядом. Идем в парк, контейнер уже загружен, но не закреплен в кузове. А я уже помню по службе в Германии, что это такое. Находим все необходимое и крепим.
Едем через центр города. Подъезжаем к Т-образному перекрестку, прямо напротив фасада ереванского коньячного завода. Он очень солидно смотрится, облицованный сверкающим черным туфом. А еще солиднее смотрится танк и БМД, скрестившие свои стволы напротив центральных ворот знаменитого "НОЯ".

Армяне ведь считают себя прямыми потомками библейского Ноя и не иначе. А танки и наши боевые машины в таком положении стоят по всем основным перекресткам. На день они отъезжают, сдав назад на обочины, а с наступлением комендантского часа, перекрывают стволами и своими корпусами проезжую часть.

Притормаживаем напротив светофора. Нам нужно налево, но суетливый пассажирский "Икарус", который стоит во втором ряду справа от меня начинает движение раньше меня. Слышу треск разрываемой бляхи обшивки. Выглядываю в окно и вижу, что он зацепился вырезом над левым задним колесом за мой бампер. Отодрал всю обшивку до своего заднего бампера. Он отъезжает, принимает вправо и останавливается на обочине.

Водила выскакивает из машины и показывает мне, чтобы я остановился. Я показываю ему фак, и мы продолжаем движение. Не хрен было ко мне прижиматься и спешить поперед батьки… Едем, встречные мне что-то моргают, руками показывают, не пойму. У меня вроде все цело. Заезжаем на контейнерную станцию. Выскакиваем с водителем и осматриваем свой передок. Оказывается, правый крайний, до крюка, кусок нашего бампера торчит, как рог. Если бы мы вошли с кем-ни будь в плотное соприкосновение, то тому мало бы не показалось.

Разгружаем контейнер. Подъехав к ближайшему столбу, разгибаем бампер на место. Его потом очень удачно и почти незаметно приварили.Оперативно управившись, возвращаемся на базу. Естественно, с докладом о выполнении задачи и благополучным возвращением.

К одному из офицеров штаба, решилась приехать в гости жена, но она прилетает из Казани самолетом, в два часа ночи. Офицер, зная, что я имею право проезда по городу в любое время суток, уговаривает меня ее встретить. Иначе ей нужно кантоваться в аэропорту до шести утра. Уговорил, поехали. Само здание аэропорта "Звартноц" очень красивое, и сами армяне говорят, что это копия аэропорта "Орли" в Париже. Я сравнивал потом, сходство есть, но очень отдаленное. Армянам, конечно, виднее.

Уговорил красноречивый, едем. Приехали с зазором. Спать хочу, прямо жуть. Но я, все же решил прогуляться по вокзалу внутри, рассмотреть его.Само здание круглое. От него отходят коридоры-рукава.Самолеты подруливают своими дверцами прямо к этим рукавам и пассажиры выходят не по трапу на улицу, а сразу попадают в закрытое помещение вокзала.Здесь эскалаторы доставляют их прямо в объятия встречающих.

Все и везде внутри добротно облицовано мрамором. Картину портят массы беженцев. Как с "братского" Азербайджана, так и с зон стихийного бедствия. Нет места не то, чтобы присесть, негде ноги поставить.
Смотрю, и мадам, спускается по эскалатору. Муженек кидается ей навстречу. Затем оба подходят ко мне. Жена просит, если можно подобрать ее попутчика, армянина, который сидел с нею в салоне рядом. Армянин, солидный мужик, под пятьдесят. Так называемый тогда цеховик по пошиву женской обуви.

Возвращается с вояжа по распродаже своей продукции. Тоже не хочет мерзнуть здесь до утра. Ну, что же, место в моей "таблетке" всегда есть. А о каком-то прямом запрете на перевозку местных гражданских лиц, я, вроде, не слышал. Едем. Отвожу по указанному адресу гостей, армянина тоже подкидываю домой по дороге.

Он безмерно благодарен и предлагает назавтра встретиться, посидеть где-нибудь, отдохнуть. Я не имею ничего против. На завтра была суббота. Мы договорились, что он подъедет на своей "Волге" к КПП, в семь часов вечера. Все так и произошло. Не хило покутили в одном из самых крутых ресторанов Еревана.

Хоть какое-то разнообразие на фоне нашего серого существования. Больше всего мне понравилось, что там, на большой парковой территории были отдельные домики-беседки, в которых,можно было расслабиться без ока постороннего. Я ведь был, как обычно, хотя теперь и в камуфлированной, но в форме. Нам не полагалось иметь гражданскую одежду с собою.

Эчмиадзинский кафедральный собор

В штабе дивизии расслабуха. Комдив убыл в Москву на совещание. Командует начальник штаба дивизии полковник Бабич. По этому поводу толпа уломала меня распечатать заветную бутыль. Остограммились, сделал глоток и я, для дезинфекции внутренних органов. Сидим в курилке, солнышко начало пригревать, даже воротнички расстегнули, галстуки-удавки, с шей откинули. С наслаждением затягиваемся никотином.

Вдруг из-за угла неожиданно выруливает НШ. Мы вздрогнули и приняли стойку смирно, в том виде, в каком были застигнуты. Но полковник абсолютно не обратил внимания на наш внешний вид, зато заметил меня.
- Озерянин, идем со мной. Измеришь мне давление, что-то я хреновато себя чувствую. Вот уж чем я точно сегодня не собирался заниматься, так это измерять артериальное давление начальнику штаба, но сопротивляться не имею права. Я только попросил одну минуту на то, чтобы взять свой фонендоскоп.
- Хорошо, и догоняй меня.

Через минуту я уже нагнал НШ в калитке, на территории МПП, но галстук на шее так и не застегнул.
- Это что за внешний вид, товарищ старший лейтенант!? - строго окликнул меня начпо дивизии.Он как раз околачивался во дворе возле турника.
- Отстань! Он со мною! - крикнул Бабич замполиту. Мы зашли в приемное отделение. Там я попросил у дежурного фельдшера тонометр и приступил к измерению давления у полковника. При этом старался дышать на полвдоха, и через раз. В норме человек дышит "бутылками", т.е. вдыхает и выдыхает примерно 500 миллилитров воздуха.
Давление было 130\90.
- Ну, ваше давление не опасное, и примерно, соответствует вашему возрасту.
- Фу! Слава Богу!
Бабич засобирался вставать, а начпо который в это время топтался на весах, заявляет, - я тоже хочу измерить свое давление. Можно доктор?
- Конечно, какие могут быть возражения, товарищ полковник, - а сам уже не знаю, как теперь вообще дышать. Но надеваю манжету на предплечье комиссару. По-возможности задерживаю дыхание до бесконечности. Но она,бесконечность, тоже имеет границы. Делаю выдох, и получаю тут же замечание.
- Доктор, а от тебя, вроде как, выхлоп имеется.
- Да что ты привязался к моему доктору! - возмущается и за меня заступается НШ.
- Он дышит так, как и положено дышать доктору перед обедом.
- У вас, товарищ полковник, давление вообще, как у космонавта! 120 на 80! - радую я замполита. И пока он переваривает приятный для него результат, я быстро стягиваю сего руки манжетку аппарата и сматываюсь из кабинета. Иначе бы он не отстал. Работа у него такая, нюхать и вынюхивать.