18.04.2020

ВДВ глазами медика. Часть 6: Фергана

Сам я начал думать только о том, как мне сбежать с этого Гарлема, по возможности, живым и невредимым.
Новый друг присоединился к нашей компании. Мой Керим что-то произнес, сверкая белками глаз, по-узбекски, в сторону Алика. Я нагнувшись к Кериму, спросил, что он сейчас сказал
- Я сказал ему,чтобы он закатал губу. Я его немного знаю. Он сейчас напоит, накормит свою банду,затем они уйдут, а ты будешь рассчитываться. Вот я его и предупредил, чтобы он не вздумал здесь шутки шутить.
- Вальодья, твой друг сказаль,что у тебя с деньгами напряженка, так ты не волнуйся. Я даже и не думаль,чтобы здесь пить за твой счет. Не обращай на него внимания, все будет хорошо. Отдыхай. Ты когда- нибудь узьбечьку имель?
- Нет, никогда.
- Так я тебе приведу в номер несколько штук, на выбор, попробуешь. Пальчики оближешь, красотки.

Через минуту к нам пожелал присоединиться весь соседний столик, и с моего разрешения, они присоединили свой стол со всеми напитками и закусками к нашему столу. Керим уличил момент и шепнул мне на ухо,что будет ждать меня во дворе. Он подошел незаметно к стойке и расплатился. Я еще минут пять для приличия по присутствовал.Со всеми перездоровался, перезнакомился. И под видом посетить туалет, вроде незаметно, проскочил на улицу. Стараясь держаться в тени деревьев, быстро направился домой. Керим метров за двадцать от кабака, вынырнул из тени и пошел рядом.
- Молодец, что сбежал. Это не самые лучшие узбеки, с которыми стоит иметь дело. Держись от них подальше.

Пришли к гостинице быстро. Пожелав друг другу спокойной ночи, разбежались по номерам. На часах было двадцать минут одиннадцатого вечера. Приняв душ, смыв всю накопленную в дороге грязь, я с удовольствием нырнул в постель. Спал до шести утра, как младенец.

Утром, бреюсь перед зеркалом над раковиной умывальника. Стук в дверь. "Кого там еще принесла нелегкая в такую рань?"

Открываю дверь, на пороге стоит Алик, с огромной кожаной сумкой через плечо. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, две молоденькие узбечки. По возрасту еще вполне школьницы.
- Вальодья, гостей принимаешь? Небось не ожидаль? Думал вчера, что я обычное трепло… Нет, я человек слова и дела.
- Да вы проходите, проходите, не стойте в коридоре.

Мне было уже неудобно перед персоналом гостиницы. Что они могут обо мне подумать? Гости дружно вошли в мое мигом ставшее совсем маленьким помещение.
- Присаживайтесь, кто где. Алик, ты извини, но мне сейчас, действительно на службу. Нет у меня ни минуты свободного времени.

Алимжан протянул мне руку, мы поздоровались.
- Девочки, знакомьтесь с моим другом Вольодьей.
- Нур, - представилась первая красавица.
- Луч - означает по-нашему ее имя, - перевел Алик.
- Гул, - потупив глазки, почти прошептала вторая.
- Это означает Цветок, - снова растолковал мне гость. Нур присела на краешек кровати, а Гул подошла к окну. Я был ошарашен, и совершенно не представлял, что мне делать с новоявленными гостями. Алик в это время поставил на одну из тумбочек свою необъятную, со множеством кармашков, по тогдашней моде, сумку. И начал перекладывать на стол всевозможные съестные припасы и напитки.

Я в это время добривался в ускоренном темпе. Мне еще предстояло выгладить форменную рубашку, и хотя бы пройтись утюгом по своим брюкам.
- Вот зачем ты все это притащил? - задаю я риторический вопрос, хорошо осознавая, что в моем положении с "золотым запасом", эти продукты будут совсем не лишними. Я побежал к администраторше за утюгом, и приступил к глажке. Гул мягко прикоснувшись своей рукой к моей, предложила свою помощь. Я заверил и убедил, что такие вещи, как военная форма одежды нельзя доверять никому. И догладил самостоятельно.
Алик убедился, что мне не до него с его девочками и откровенно заскучал. Перехватив кое- что с обильно накрытого стола, я почти позавтракал.
- Спасибо тебе, Алик, за завтрак, но, я действительно убегаю.

Прихватив с собой "дипломат", в котором у меня лежал мой белоснежный халат, фонендоскоп и тонометр, я предложил гостям следовать за мной. Когда же надел на голову свою шитую фуражку-аэродром, девочки окончательно убедились, что этот дядя не шутит и все, что, видимо, обещал им Алик, увы, не состоится. Я закрыл свой номер на ключ и сдал его дежурной.

- А во сколько же ты сегодня освободишься? - уже на улице задал мне вопрос Алимжан.
- Полагаю, что не раньше семнадцати часов.
- Я приду к этому времени к тебе в военкомат. Хорошо?
- Приходи, не вопрос, - заверил я его, все еще надеясь в душе, что он не придет.
Вприпрыжку бегу в РВК, который одновременно и областной сборный пункт. Погода на улице еще намного теплее нашей Одесской. Я одет, даже без кителя, по- летнему. На проходной узнаю, на месте ли военком и где находится его кабинет. Стучу, захожу, представляюсь. Из-за стола встает крупный, жирный, но еще не безобразный узбек. Здороваемся за руку.

Ферганская долина

- И что, ты будешь по новой смотреть все девяносто девять человек? - нет конца изумлению военкома. Так мы же уже провели тщательный отбор этой команды. Я достаю и демонстрирую ему свои документы, приказ МО СССР об отборе призывников в ВДВ, где черным, жирным шрифтом расписаны мои полномочия.
- Вах, вах, - ходит по кабинету и причитает подполковник, но, видимо, это был один из немногих еще законопослушных комиссаров.
- Хорошо, у нас есть просторный, подходящий для твоей работы кабинет. Все условия для работы создадим. Людей предоставим. Идем, открою помещение. 
Да, действительно, все условия мне были предоставлены в лучшем виде. Не могу ни одним словом пожаловаться на что-либо. Через час работа закипела. А когда работники военкомата еще и увидели, что я в халате и со своими приборами, то вообще зауважали. Отдаю должное организации медкомиссии.
 
Проблема возникла почти сразу с языком. Девяносто процентов моих обследуемых были из глухих аулов, и не владели русским. Сам же я и выход нашел. Привлек к переводу городских, русскоязычных призывников, которые с удовольствием переводили мои вопросы и ответы своих более диких соплеменников. По установкам свыше в тот период, все призывники для ВДВ, должны были иметь три прыжка с парашютом при местном ДОСААФе.

Весь личный состав военкомата клятвенно заверял меня, что все сто без одного кандидата в Болградскую дивизию - опытнейшие парашютисты. Каждый из них имеет три прыжка, как минимум. А многие и поболее. При опросе выяснялось, что девяносто процентов из них, в глаза никогда не видели парашют, но меня это волновало меньше всего. О таких проблемах пусть болит голова у старших команды и у наших замполитов. Мне, главное, чтобы не пропустить ни единого из них, которого потом забракуют по здоровью у нас на месте. А будет он в дивизии прыгать или откажется, это уже дело десятое. В основном, рано или поздно прыгают все, за малым исключением патологических трУсов.

За первый день работы, я забраковал три человека. Их без вопросов, тут же заменили здоровыми. Когда у меня работа была в разгаре, прямо в кабинет пожаловал "друг" Алик. В час дня появился мой напарник капитан Гуреев. После Оши он еще хотел посетить какой-то Наманган. Там у него тоже были сослуживцы. Так как он уже разжился деньгами, то я перехватил у него двадцатьпятку. А дальше мы рассчитывали на то, что подвезут наши замполиты.
- Вальодья, прекращай работать. Сколько уже можно. Водка совсем остыла. Друзья ждут. Чайхана, стол накрыт.

Я сглотнул слюну, после утренних холодных закусок во рту еще маковой росинки не было.
- Я же тебе говорил, Алик, что не раньше пяти часов. А сейчас только три. Так что гуляй - я сильно занят.

Он с большим сожалением покинул помещение, пообещав ждать меня где-то здесь в подворотне. Я продолжал упорно работать, без обеда. В половине пятого мой настырный друг снова стоял передо мной.
- Все, все, последний человек и идем.

Я сам хотел кушать, желудок давно возмущался моим поведением. Снимаю халат, закрываю кабинет. Ключ сдаю дежурному. Выходим на тротуар. Алик, не глядя на дорогу, выставляет руку. Первый попавший "Жигуль" мгновенно тормозит. Мне он предлагает занять место впереди, рядом с водителем. Мой попутчик на хозяина авто даже не смотрит. Сказал ему одно слово и тот, куда-то везет. Я так понял, что мой визави здесь в таком авторитете. При этом настолько, что ему свой личный транспорт и не нужен. Стоит поднять руку у кромки тротуара, как останавливается любой водитель.

Едем быстро, я смотрю по сторонам. Мне ведь здесь все интересно. Вдруг резкий толчок и скрип тормозов. Какая-то древняя старушка, не глядя на дорогу, нырнула прямо под колеса, но наш водила оказался опытным и затормозил буквально в сантиметрах от ее тела. Она, видимо, глухая, даже не посмотрела в нашу сторону, и поковыляла дальше. Я схватился за сердце.
 
- Вальодья, ты чье? Было бы из-за чего за сердце хвататься.
- А што? Разве это не стресс? - полуобернувшись к нему, вопрошаю я.
- Вальодья, не переживай, это же не льюдьи.
- А кто же,-теперь уже с удивлением, полностью повернувшись к нему, задаю вопрос.
- Это овцы. И не обращай на них внимания.

Вам после этого надо, что-то объяснять еще, уважаемые читатели? Я полагаю, что не стоит. Для меня было вполне понятно, с кем я столкнулся. Но и не посылать же его после этого, не выпрыгивать из машины. Мне ведь еще две недели жить среди этих… сами понимаете кого. Но вот приезжаем на окраину города.

Слева возле дороги стоит саманное строение, без окон, без дверей, как говорится. Размером примерно пятнадцать на пятнадцать метров. Квадратное. Под крышей по всему периметру натянут транспарант из красного кумача. Шириною около метра. Крупными белыми буквами на нем надпись " Чистота - залог здоровья!"

- Вальодья, нас здесь уже давно ожидает, томится в казане узбекский пильов.
- Понял, спасибо, а руки здесь есть где помыть?
- А зачем? А ну-да, ты же медик. Видимо, у него провернулись какие-то шарики, в голове. Медику нужно помыть руки, а остальным, значит, не обязательно.
- Вон там, под деревом, за домиком, видишь колонку?
- Вижу.
- Вот там можешь спольоснуть руки, если у тебя есть такое желание. Как помоешь, заходи внутрь.

Помыл, с трудом, нажимая одной рукой на рычаг, а вторую мыл. Потом приноровился ногою нажимать, а руки мыть. Хорошо, что солнце и ветерок, и свой платок. Руки быстро высохли. Захожу, смотрю - просторный зал. Весь он занят дастарханами. Как я уже говорил, окон нет вообще, только проемы. То ли их вынули, то ли не было вообще. Полы, правда, есть, и деревянные. Банда человек пять возлежала на дастарханах в позах римлян, вижу, призывно машут мне руками.

Подхожу. Со всеми за руку здороваюсь, кроме Алика, остальных, если вчера и видел, то не запомнил. Потеснились, уступили мне место присесть. Тут же поднесли горячий плов на медном патнисе (подносе). Компания, видимо, в ожидании меня уже устала, потому что все еле ворочают языками. Разговор не клеился. Порасспросили меня, куда я набираю их молодежь. Трудно ли служить десантником. Как это оно прыгать, и зачем прыгать вообще. В их понимании, прыжки придумали чисто, как психологическую нагрузку для этого рода войск. Кто я по специальности. Так как всем очень хотелось видеть во мне хирурга, пришлось пойти им навстречу и согласиться.

Плотно пообедав и одновременно поужинав, я попросил отдыха. Задерживать, слава Богу, не стали. По команде Алика кто-то из тех, кто помоложе, доставил меня на место временного проживания. Так прошел второй день моего пребывания в Азии.

На второй-третий день никто меня не беспокоил. Пару раз по вечерам заходил Керим. Мы с ним беседовали обо всем и ни о чем.Он рассказывал о своей работе инженера-газовщика, но мне это было не интересно. Да и уставал я за день.

Но на четвертый день работы брат одного из призывников, Абдулла, уговорил меня посетить их семью. Пригласил на обед. Я долго отнекивался, но в конце концов, согласился, на субботу.

С утра в субботу мне предоставили еще семь человек взамен накануне забракованных мною. Я их проверил и к часу дня уже ушел в гостиницу. А в четырнадцать Абдулла приехал за мною на своих Жигулях. Ехали минут двадцать, в какой-то поселок. Заехали во двор. Здесь меня тоже уже давно ждали. Я первый раз был в мусульманской семье дома.

Расскажу так, как запомнил, все по порядку.
Это, видимо, у них, у южан, стандартный дом, двор и постройки. Примерно так же они выглядят и в теперь уже моем Болграде. Только в европейской части все более сжато, а здесь попросторнее. Вся архитектура незамысловатая. Одноэтажный, видимо, саманный, но добротно оштукатуренный дом, буквой "П". А с открытой стороны высокий дувал и ворота. В результате двор полностью замкнут. По всему внутреннему периметру шиферный навес до двух с половиною метров. Под одной из стен накрыт все тот же дастархан.

Мненавстречу вышел хозяин дома. Мужчина шестидесятипяти лет. Ростом, примерно, сто шестьдесят пять. Стройный, поджарый, ни грамма лишнего жира. В европейском костюме, с орденами и медалями на груди. Ветеран Великой отечественной и ветеран труда. Заслуженный комбайнер. 
Пожал мне руку по местному обычаю двумя руками. Проводил к столу. На столе, то есть на дастархане, сидела банда басмачей. Жаль, что у меня тогда не было даже захудалого фотоаппарата с собой.

Глядя на них я вспомнил сразу все виденные мной фильмы про гражданскую войну в Средней Азии. Настолько колоритные гости собрались у этого хозяина. Они сидели вокруг закусок подковой. Всего по ходу обеда я насчитал их вместе с хозяином четырнадцать человек. Это были родственники и ближайшие соседи. Братья хозяина, то-есть дядьки призывника, и другие родственники мужского пола. Женщин, естественно, на этом застолье не было. О них чуть позже.

Аксакалы, которые восседали на этой кушетке, с нее уже не сходили. Они по очереди поздоровались со мной слева направо, протягивая обе руки. Все они были одеты в свои стеганые халаты на голое тело. Из нижнего белья, надо полагать, были семейные сатиновые трусы. Жара стояла под тридцать пять, а под стенкой, соответственно, еще выше. Половина из присутствующих были достаточно упитанными, с огромными курдюками, пардон, животами. Со всех пот лил градом. На головах, в основном, тюбетейки, но у некоторых и чалмы.

Кто в чалме, те вытирали пот свободно свисающими концами от них. А остальные смахивали кушаками, которыми были подпоясаны. Кушак, это обычный женский платок, который носят на головах наши деревенские женщины. Узбекские батыри используют их в качестве поясов. И ими же при необходимости утираются.На ногах,как я уже упоминал ранее, у них хромовые, из тонкой кожи, сапоги, с мягкой подошвой. Снятыерезиновые галоши, отдыхали под кушеткой.Лица у присутствующих были достойны кисти самых выдающихся художников, но по отношению ко мне, все изображали любезность и гостеприимство.

- Как вы будете кушать? Как мы, на дастархане или вам подать стульчик? - задал вопрос хозяин дома, отец призывника.
- Если есть на чем сидеть, то я, пожалуй, буду так, как мне привычнее. Если вы не возражаете?
- О, нет-нет, конечно, мы не возражаем! Гость, в нашем доме хозяин, - тут же мне была предоставлена обычная табуретка без спинки. И я присел. Мои коленки вплотную входили под этот стол.

- Вы будете кушать первое блюдо, которое для вас специально приготовили или сразу перейдем ко второму? Мы вообще-то первых блюд не кушаем и не готовим, - продолжал меня расспрашивать ветеран и заслуженный дехканин.
- Если вы специально для меня приготовили первое блюдо, то я, конечно, не откажусь.

Раздался одобрительный гул со стороны присутствующих. Тут же передо мной была поставлена большая и глубокая пиала с каким-то супом. Вручили и простую алюминиевую ложку. Прислугой за столом работали мальчики,примерно, от двенадцати до пятнадцати лет.

Лучше бы я сразу отказался от этого первого блюда. Какая-то лапша, в ней не более ложки жидкости и все это заправлено перегоревшим луком с жиром. Такая кислятина, что глаза на лоб полезли. Изображая благодарность, я вынужден был под пристальными взглядами гостей и хозяина все это съесть, но перед началом трапезы было предложено выпить по сто граммов водки. За здоровье призывника, за здоровье дорогого гостя, то есть за меня и за здоровье всех присутствующих.

Так получилось что я сидел по средине, перед дастарханом, а все присутствующие, амфитеатром передо мною. Они все в тени,а я спиною к солнцу, и вообще на солнцепеке. Фуражку мою, как корону, в самом начале с благоговением унесли в дом.И мне здорово припекало в голову.

Ящик водки был извлечен справа от меня из-под дастархана. Один из мальчиков, довольно ловко открыл одну бутылку и быстро-быстро всю, разлил по пиалам. Бутылка была водворена обратно в свою ячейку, а ящик снова задвинут под кушетку.
- На всякий случай, - сказал хозяин, - взмахнув рукой вверх.
- Это чтобы Аллах не заметил, - растолковал мне Абдулла.Он постоянно вертелся рядом возле меня. А дальше еще кто-то из гостей, после того, как все дружно выпили, более подробно растолковал мне их процедуру употребления алкоголя, хотя я, конечно, и ранее был наслышан о том, как мусульмане относятся к нему и как употребляют.

Так вот, по корану, употреблять вино категорически запрещено. Когда коран писали, понятия о водке не имели, а что в коране не упоминается, то соответственно, толковать можно по-разному, поэтому советские мусульмане водочкой балуются, но втихаря. По-возможности, чтобы Аллах не успел увидеть, или вообще не видел, чем правоверные занимаются без его ведома.

Сразу после "огненной воды" по пиалам разливается горячий чай и им запивается жгучий напиток. Ну, а я, пока у меня есть лагман, так называется их первое блюдо, закусываю. Гости в это время закусывают шаурмой, но вот моя пиала от супа освобождена, ее тут же уносят.На столе появляется огромный круглый поднос с горой плова.
 
- Плов приготовлен специально для дорого гостя, - звучит голос хозяина. -Такой плов готовим мы только в исключительных случаях. Есть обычный, повседневный. А этот именно для такого, редкого случая. 
И, действительно, это был шедевр местного кулинарного искусства. Желто- янтарного, золотистого цвета. Рассыпчатый, с мелкими кубиками баранины, в меру жирный. По периметру подноса разложены баранки, конфеты, сушеные фрукты.

И тут же звучит следующий вопрос от хозяина:
- Вы будете кушать, как мы, руками, или вам подать вилку?
- С учетом того, что руками я не умею, то вилкой мне будет сподручней, - отвечаю я уже менее сковано, чем в начале застолья. Водка все-таки, свое расслабляющее действие оказывает на организм, без особого моего согласия. Прислуга тут же вручает мне вилку. Начинается основное пиршество. Мелькают бутылка за бутылкой. За пиалами водки, мгновенно вслед отправляются пиалы чая. Гости тремя пальцами собирают рис в комки и отправляют их в рот с ловкостью фокусников. Жир течет по обнаженным запястья до локтей. Языками, какие тут салфетки, они также умело подтирают эти потоки жира. Все уходит в утробу. Ничего, ни крошки не пропадает зря.

Я тоже наслаждаюсь вкусным блюдом с помощью вилки. Водку всячески ограничиваю по минимуму. Выпитый чай тут же испаряется через кожные покровы, но вот и съедены все самые сытные блюда. Переходим к десерту. На дастархан водворяется арбуз размером с двадцатилитровый казан.
- Мы его все лето растили именно для вас! - восклицает хозяин. Арбуз, конечно, достойный. Сладкий, сочный, жажду утоляющий. Мне вручают нож, чтобы я сам срезал верхушку арбуза. С этой задачей я справляюсь достаточно успешно, а Абдулла разрезает его на ломти. Ничего вкуснее до того и после из этих ягод, я не вкушал. Вслед за арбузом, на огромных тарелках подают уже нарезанные, душистые и приторно-сладкие дыни.

Водка и чай продолжаются, но уже по желанию и в умеренных количествах. Солнце потихоньку склоняется к горизонту. И становится легче моей голове, состояние которой никого из присутствующих не интересует. Хотя меня беспрерывно расспрашивают, кто я и что я. Откуда родом, кто мои родители, где я учился и кем служу. Даже верующий я или нет. Мне скрывать нечего, отвечаю откровенно и доброжелательно. Публику это устраивает.

В процессе трапезы меня знакомят с призывником, виновником торжества. Обычный пацан призывного возраста. Скромный, не избалованный, чувствуется суровое отцовское воспитание. Отец и дядьки наперебой рассказывают и расхваливают, что он по образованию шофер. В армии мог бы работать водителем санитарного автомобиля. И что бы если у меня будет возможность, пристроить его на такую должность. Теперь-то мне полностью становится понятно, для чего были затеяны все эти смотрины. Я не обещаю ничего на сто процентов, но заверяю что без своего присмотра его не оставлю. Хозяева и этому уже рады.

Так,как я сижу лицом к окнам, которые находятся за спинами аксакалов, то вижу, что периодически тюль на них шевелится. Сначала я не придавал этому значения, но когда однаиз шторок отодвинулась сантиметров на пять, увидел в этой щелке женские лица.
Видимо, они полагали, что я уже достаточно расслабленный и ничего не замечаю. Они о чем-то между собой активно жестикулируя, говорили, постоянно показывая руками в мою сторону. Я для них, надо полагать, ыл чем-то диковинным.

- Может вы устали? Мы приготовили для вас постель. Можете пойти и отдохнуть, -предлагает хозяин. Время было около восемнадцати.
- Нет, - говорю, - я в такое время никогда не ложился в постель.
- Ну, тогда у нас для вас предусмотрена"культурная" программа.

Идем в дом. Заходим в просторный зал, примерно шесть на шесть метров. Абсолютно голое помещение кубической формы. Пол, стены и потолок обшиты листами толстой фанеры, а на них под трафарет нанесены традиционные мусульманские узоры, и все это покрыто лаком. В стены вмонтированы потайные шкафы, закрытые теми же фанерными задвижками. Шустрые мальчуганы их открывают, на пол раскатывают огромный ковер. Под одной стеной раскладывают диванные подушечки разной величины, а под противоположную заносят и устанавливают тумбочку с видеомагнитофоном.

Меня усадили на самых мягких подушках по центру. Справа от меня хозяин дома, а слева-младший брат хозяина. Дальше сидели все по рангам, по родству.
- Это мы специально для вас взяли у друзей в прокат этот диковинный (по тем временам) аппарат, и предлагаем вместе с нами посмотреть содержимое кассет. Пацаны тут же включают какой-то боевик с участием Брюса Ли. Для них, видимо, эти фильмы доставляют большое наслаждение.

А на полу перед нами снова накрывают все то же, что было и на улице. Плов и арбузы с дынями. Водка и чай. Вот тут-то я уже и пожалел, что не пошел вздремнуть, но деваться некуда. Продолжаю имитировать, как мне все вкусно и, как интересно смотреть в сотый раз надоевшего китайца Ли.

Когда за окном наступили сумерки, а на часах было половина девятого вечера, я шепнул Абдулле, что пора. Никто возражать не стал. Все поднялись и потянулись вслед за мною на улицу. Толпой выходим за ворота. Я благодарю хозяина и всех его родственников за гостеприимство. Расхваливаю их блюда и т.п. В это время ко мне подходит худенькая старушка, за ней еще около семи особей женского пола разного возраста. Старушка берет мою правую руку своими двумя, пожимает ее и что-то говорит, стараясь смотреть мне в глаза. Абдулла слева, шепчет мне на ухо, что это хозяйка, мама его и его брата призывника, что она очень рада меня видеть и благодарит за то, что я посетил их дом.

Я в ответ, совершенно без задней мысли, кланяюсь ей и начинаю благодарить за гостеприимство, за вкусные блюда. Ну, так, как обычно принято у нас, совершенно не подумав о том, где я нахожусь. И несмотря на скудное освещения двора одинокой лампочкой на шесте, замечаю резкую перемену в выражениях лиц мужской половины банды. У них по-волчьи засверкали глаза, появился оскал зубов. Сразу не понял, но вдруг меня прошибло, словно током. А Абдулла, схватив меня за левую руку, быстро потянул в машину. Вот здесь-то я и понял, что случилось.

Резко захлопываю дверцу, а брат призывника, который свое уже отслужил восемь лет назад, ударил по газам.
- Что вы наделали? Вы допустили огромную ошибку, а я виноват, что сам вас не предупредил. У нас ведь не принято благодарить женщину.Столько труда,и весь день пошел на смарку. Еще бы мгновение и вас бы могли побить.

Почти в полном молчании мы доехали до гостиницы. Я через Абдуллу попросил прощения у его отца за мою оплошность. И на этом мы расстались. Больше в этой командировке по гостям я не ходил, не смотря на то,что еще пару раз приглашал к своим друзьям Алик.

На второй день, в воскресенье, мы с Гуреевым махнули в Фергану. Я очень хотел встретиться со своим однокурсником, потому как все во взводе завидовали, что он по распределению попал в блатное место и мне хотелось посмотреть, как служат по большому блату. Его родной дядя был командующим ВДВ.

На территорию местного учебного полка мы прошли без проблем, потому что сами в десантной форме. Нашли медпункт, у дежурного по МПП я поинтересовался, где сейчас доктор Минаков.

- А он три дня, как уехал в Читу за молодым пополнением, - "обрадовал" меня дежурный медик.
- Надолго?
- Да, говорил, что на две недели. Вот так. Встретился, называется. В медпункте кипела работа, не смотря на выходной день. Во дворе стояла огромная толпа солдат, а в медпункт они заходили в колонну по одному. На прививки.

Я сразу заметил, что на лицах этих бойцов, у всех без исключения была какая-то печать отчуждения.
Никто не улыбался, не шутил не смеялся. В глазах сосредоточенность.
- Что с ними? Почему они все какие-то угрюмые? - спрашиваю у дежурного.
- А они через пару дней все отправляются в Афганистан. Здесь у нас специальная учебка с горной подготовкой, - ответил он. Повторюсь, на календаре был октябрь месяц 1986 года.

В понедельник мы отправляли первую партию, тридцать три человека в дивизию. Еще вчера вечером прибыл замполит, старший команды, со своими двумя сержантами. В течении дня он поработал с группой по своим вопросам, а вечером они убыли в Ташкент. Так как я созвонился на днях с женой, то она через него передала мне деньги. Сразу же раздал свои небольшие долги и вздохнул с облегчением. Теперь я чувствовал себя более-менее независимо и комфортно.

Поднабрался опыта, работа у меня теперь спорилась. Очередная партия была подготовлена еще быстрее. Военком периодически заходил ко мне и жаловался на свою тяжелую долю, на таких въедливых, как я, лейтенантов. На то, что ему приходится ставить на уши весь Узбекистан в поисках замены тем, которых я забраковал. Рассказывал,как тяжело ему было занять нынешнюю должность. Приходилось за свои деньги нанимать учителей-репетиторов, чтобы освоить русский язык, потому что без качественного знания языка старшего брата, на должность не пропускали. Я изображал,как мог,что я ему сочувствую, и как я его понимаю. Отправили и вторую партию.

В следующую субботу Алик пригласил меня на экскурсию по местным достопримечательностям, как я и просил его в самом начале нашего знакомства. А он свое слово "всегда"держит. Или, по крайней мере, он почему-то это хотел мне доказать, обещая при этом обязательно приехать ко мне в гости. В далекий для него Болград.

На днях ко мне заходил попрощаться мой первый узбекский знакомый, Керим. У него уже командировка закончилась. Мы сходили и поужинали в том ресторане, где были в самом начале. Хотел я расплатиться, но он настоял на том, что он богаче. Пришлось согласиться, на том и расстались.

После того, как четыре года имел возможность чуть ли не ежедневно смотреть красоту дворцов и парков Прусских королей, затем в течении шести лет наслаждался доступной роскошью императоров Российских, теперь была возможность прикоснуться и таинствам ханов восточных.

Краеведческий музей города размещается в самом дворце. Со слов экскурсовода, от былого великолепия осталось лишь два дворика и 19 комнат, в которых и разместился городской краеведческий музей, в коллекции которого есть множество уникальных экспонатов, рассказывающих о богатом историческом прошлом Коканда.

Запомнился древний каменный топор,множество разнообразных бронзовых и металлических доспехов и богатая коллекция всевозможных золотых украшений. Водном дворике находятся усыпальницы бывшей знати со своеобразной восточной архитектурой. Много экспонатов богатой и разнообразной резьбы по дереву. А удивительные орнаменты, украшающие дворцовый фасад, поражают разнообразием и изысканностью цветовых сочетаний и говорят о немеркнущей славе мастеров керамики Ферганской долины. Прогулялись по тенистому городскому парку, посмотрели на огромную, на десять тысяч прихожан, мечеть.

Дворец Худояр-хана в Коканде

Пришло время закругляться и собираться домой. Чувствовалась усталость от переизбытка впечатлений. Я еще успел насмотреться на партии призывников для других войск. Это были какие-то мыши на фоне моих гвардейцев. Многие были обкурены анашой. Вели себя крайне неадекватно.

Всего я забраковал семнадцать человек. Как оказалось, для военкома это было настоящее бедствие. При изобилии призывников, собрать сотню реально здоровых парней, даже для многомиллионной республики было проблематично. По случаю окончания моей командировки, военный комиссар решил накрыть прощальный стол. На шесть часов вечера я был официально приглашен на "торжественный" ужин. Дастархан накрыли в конференц-зале военкомата. Собрался весь коллектив. Их набралось около пятидесяти человек. Меня военком усадил во главе стола, рядом с собой.

Он же произнес тост в мою честь. Обижался, что я доставил ему массу проблем, и в то же время восхищался моей настойчивостью по достижению намеченной цели. Хвалил мои докторские способности и офицерские качества. Ставил в пример своим подчиненным и приглашал к себе в замы. Сидели до девяти вечера. При этом комиссар даже стал беспокоиться, чтобы я не перебрал лишку.
- Надеюсь, тебя не придется заносить в вагон на носилках, как замполита, старшего предпоследней группы.
- Ну что вы, ни в коем случае, - заверил я его.

Когда уже расходились, военком, пьяно хихикая и прикалываясь, шепнул мне на ухо, что одного "негодника", он мне все таки подсунул, а я его не обнаружил.
-  Ну и хрен с ним, за одного из сотни, мне ничего не будет. Пошлем вашего мусульманина работать на свинарник, - подначил его я. Тут уже он в свою очередь изобразил испуг. На том и расстались.

В одиннадцать вечера стали погружаться в эшелон. Я предыдущие отправки не смотрел. А зря, здесь было на что посмотреть. Огромная, относительно ярко освещенная привокзальная площадь, вся застлана коврами. На каждом коврике сидит одна семья из провожающих. Учитывая сумерки, и в надежде, видимо, что подслеповатый Аллах не видит, все пили водку, а молодежь еще и обкурена. Я лично устал отбиваться от всех, кто смыкал за ноги и за фалды кителя, приглашая с ними выпить. По узенькой полоске тротуара вдоль вагонов еле успел скрыться в вагоне. До самого купе меня сопровождал и охранял от назойливых провожающих мой "закадычный" друг Алик.
Погрузка набранных призывников в вагон, была уже не моя забота. Этим занимался Гуреев с приданными нам сержантами. Наконец, поезд тронулся. Впереди тепловоза по шпалам бежала толпа сопровождающих, они мешали движению состава. Многие повылезали на крыши вагонов. В окна бросали камни. Я уж было подумал что с этого дурдома не выберусь никогда. Наконец, бегущие впереди устали, висящие на крышах попадали и попрыгали на обочины. Поезд набрал скорость. Я благополучно проспал на своей жесткой полке до утра.

Железнодорожный вокзал в Ташкенте, шесть часов утра. Даже слегка прохладно. Мы скучковали наших "аксакалов", как овец в табун на перроне. Мой капитан сбегал внутрь вокзала к военному коменданту и узнал план дальнейших действий. Оказалось, что наш самолет на Одессу отправляется в двадцать четыре часа ночью. То есть в нашем распоряжениибыл целый день абсолютного безделья.

О том, что у нас такой большой зазор до отправки, каким-то чудом, мигом узнали и призывники. Начали подходить делегации с просьбой отпустить одного, двух- трех к родственниками друзьям в Ташкенте. Коля, добрая душа, согласился, отпустил сначала двух. За ними тут же потянулись следующие. Тогда он намекнул, что отпустит, но это будет дорого стоить. Те начали обещать золотые горы. Через полчаса от группы осталось семь человек, у которых не было здесь родни.

И тут мой Николай схватился за сердце и позеленел. Потом начал охлопывать себя по бокам и со всех сторон. Полез в свой дипломат.
- Что с тобой? - спрашиваю у него, но уже и сам догадался. Пистолет.
- Что, потерял? - я уже и сам за него перепугался.
- Нет, я его сдал военкому на хранение в сейф и забыл. В общем, потелипался мой капитан ближайшим ишаком - поездом обратно в Коканд. Я с одним сержантом и остатками группы, решили побродить по городу. Когда еще представится такая возможность, не спеша погулять по"звезде востока". Уехали в центр города.

Катались, как дети на колесе обозрения. Ходили по центральному парку возле вечного огня. Смотрели на смену почетного караула возле могилы неизвестного солдата. Сидели в чайхане пили от пуза зеленый чай и кушали местный шашлык в виде котлет на шампурах.
- Что это за шашлык такой ? - спрашиваю учайханщика.
- А это для безьзюбых специяльно у нас придумали, - хихикая отвечает он. Я беззаботно погружаю зубы в эту котлету, и тут же вскрикиваю от боли. Выплевываю насалфетку кусок какой- то твердой пластмассы, и кусочек своего верхнего жевательного зуба. Задаю снова наивный вопрос торгашу шашлыками, мол, что это такое. Теперь этот ишак уже с более серьезной мордой, разводит руками, мол, понятия не имею, откуда она, эта пластмасса, там взялась.

В семнадцать часов мы встретились навокзале с Гуреевым. Назад он прилетел самолетиком местных авиалиний. Пистолет уже был при нем. К этому же времени стали подтягиваться и наши условно уволенные в город. Надо отдать должное, что вернулись все и в указанное для них время. И почти трезвые, но в наши сумки были загружены десятки бутылок коньяка, водки и шампанского. Я упирался до последнего, но будущие десантники нас уговорили принять это, как благодарность. Ну, не возвращать же им алкоголь обратно. И разбивать бутылки жалко, да и в руках не тащить. Носильщиков предостаточно.

С железнодорожного вокзала переехали в аэропорт. Здесь Коля сунул мне в руку сотню рублей.
- Это тоже благодарность за то, что мы сегодня рискнули и отпустили пацанов в город, - шепнул он мне на ухо. Долго еще бродили по территории аэропорта, но вот, наконец, подали и наш борт. Занимаем места в Ту-134, и на взлет. Время в пути шесть часов. Расслабляюсь и засыпаю. В три часа ночи кто-то меня расталкивает. Продираю глаза, рядом проводница с тележкой.
- Просыпайтесь, у нас по распорядку завтрак.
- Какой завтрак среди ночи, - возмущаюсь я.
- Ничего не знаю, так у нас положено, - говорит она и ставит на откидной столик второе с куриной ножкой, а также стакан горячего чая.
Ну что же, не пропадать добру. Жуем с Колей куриные ножки, запиваем и снова засыпаем.

Звучит команда пристегнуть ремни. Заходим на посадку. Мягкое шуршание шин по взлетно-посадочной полосе и здравствуй, Одесса- мама!
И снова у нас целый день свободный, потому что советских солдат автобусами не возят. Нужно ждать наш вечерний, на двадцать два часа поезд. Что хотят видеть новобранцы, когда прибывают в Одессу с материковой глубинки? Правильно! Море. 
Мы же их когда набирали, напропалую врали, что они будут служить в Одессе. По дороге от наших сержантов они узнают, что Одесская область большая. Что от самой Одессы они будут аж за двести пятьдесят километров. А это значит, что если не сегодня, то могут и вообще его не увидеть. Узбеки уговаривают нас сводить их к морю. Так как больше занять их нечем, то мы соглашаемся.

По дороге к морю, находим нормальную рабочую столовку, где в привычных для нас европейских условиях завтракаем. То что для нас привычно, для вчерашних жителей горных аулов, в диковинку. И конвеерная раздача пищи и питание ложками-вилками за столом. Но, ничего, они способные ученики, и адаптируются довольно быстро. Нам с Колей на море уже скучно, а джигитов не оторвать. На обратном пути там же пообедали и на вокзал. Дотягиваем с трудом до отправки поезда и снова проваливаюсь в сон. "Будит сержант, не петух прокукарекав, как человека," - писал когда-то тезка мой, Высоцкий.

А вот и наша зачмыханная станция Табаки. "Уралы" нас уже ждут. Все организовано четко. Через двадцать минут выходим из машин возле гарнизонной бани. Бойцы на помывку и переодевание. Здесь их тоже давно ждут. Ждут будущие командиры взводов и рот. Ждут их сержанты и старшины. Моя миссия окончена. Правда, сегодня они еще раз пройдут углубленную медицинскую комиссию. Врачи наши, специалисты от дивизионного медицинского батальона и гарнизонного госпиталя, поэтому мне еще рано расслабляться. Если они выявят непригодных к службе в ВДВ, то смотри в начало этой главы.

Забегая чуть вперед скажу, что все были признаны здоровыми и пригодными. Даже того "негодника", что Кокандский военком, якобы, мне подсунул, не нашли. Напрасно моя "спарка мессеров" рассчитывала, что я еще раз за свой счет съезжу в Узбекистан, попаду в опалу и меня, возможно, еще и переведут куда-нибудь из полка. Например, в тот самый Веселый Кут. 
Эх, "каюсь" - не оправдал я их надежд. За столь длительную командировку командование дивизии выделило нам с Гуреевым по трое суток отгулов. Долго еще Коля приходил ко мне периодически в гости. Нужно было истребить накопленныев командировке напитки.

Следующая поездка в Фергану у меня состоится через четыре года. И пробуду я там в течении двух лет. Там меня застанет и ГКЧП.

---

мобисты - офицеры мобилизационного отдела.
ЖКТ - желудочно-кишечный тракт.

Следующая часть


Страница 2 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | Конец | Все
Автор:  Владимир Озерянин