«Раз пошли на дело …» (слова не из армейской песни).
Навеяло в памяти «Впечатлюшкой», рассказанной blast62.

Молодцы разведчики!

Ну, у меня было так. Как-то поздней осенью в межучебный период отправили нас в количестве примерно двух отделений на работу на одну из новостроек. Тамошним прорабам от нас не требовались ни наш могучий интеллект (всё таки не одна голова, а целых четырнадцать!), ни наша жажда творчества, ни … В общем, им нужна была лишь наша грубая мужская сила. Занимались там грязным неквалифицированным трудом: выносили из здания всяческий строительный мусор, обратно заносили различные стройматериалы, которые должны были превратиться снова в мусор, выносить который нам предстояло уже на следующий день. Замкнутый круг. Как мне казалось, объём и масса заносимого в … были, равны выносимому из …  Но, тем не менее, здание подрастало. Хм …, странно.
Занимаясь таким непродуктивным и тяжёлым физическим трудом, часам к 12-ти дня каждому члену нашей «бригады», вдруг, начинал напоминать о себе червячок и требовать заморить себя немедленно. На очередном перекуре кто-то из «дедушек» вспоминает: «Здесь поблизости должен быть хлебозавод». Он по молодости бывал там на работах и знал все подходы, входы и выходы. Общее собрание нашего коллектива (мы, «чижи», не имели права голоса ) тут же постановляет выслать туда двух добытчиков. Добытчиками назначаются тот «дедушка», в качестве наставника, и я, в качестве ученика.
Проехав пару остановок на троллейбусе, пройдя какими-то закоулками и дворами, не встреченные патрулём, подходим к «объекту». При виде его, вдыхая ароматнейший воздух, исходящий от хлебозавода, обнесённого невысоким стандартным забором в железобетонную клеточку, червячок начинает неистовствовать: «Замори, замори, замори …!». Легко преодолеваем препятствие и направляемся к одному из зданий. Заходим в одну из дверей и попадаем в цех по изготовлению баранков. Запах такой, что кружится голова. Уверенно подходим к конвейеру, по которому течёт настоящая бараночная река, и становимся под загрузку. Работающие в цеху женщины, все в белом, при нашем появлении лишь на секунду поднимают взгляды, не отрываясь от работы. Расстёгиваем на пару пуговиц бушлаты и быстро закидываем за пазуху горячие бараночки. Две минуты работы – и мы заполнены под завязку. Тем же путём совершаем отход, погони не замечаем. Да и какая там погоня: всё было сделано быстро, тихо, без единого выстрела …
На следующий день иду на «дело» уже один … Захожу в цех, осматриваюсь, оценивая обстановку. Слева от входа в углу несколько женщин ногами выжимают колбаски из теста … (в смысле нажимая ногой на педаль дозаторов), подхватывают руками, быстро соединяют их концы – и на поднос. Другие женщины принимают полностью заполненные бараночными заготовками подносы и выкладывают на медленно движущуюся широченную ленту печи, занимающую большую часть цеха. С другой стороны печи уже готовые баранки падают в узкую конвейерную ленту, по которой делают длиннющий замысловатый путь метров в сто прежде чем попасть в «тазик»-сборник диаметром метра три, расположившийся от выхода из печи в десяти метрах по прямой. Несколько девочек, стоящие вокруг «тазика», быстрыми движениями нанизывают на большущую проволочную «иглу» с продетой в ушко бумажной верёвкой уже остывшие баранки. Вот такая автоматика .
Как человек воспитанный не брать чужого без спроса, направляюсь к ним. Прижавшись к стеночке, пригнувшись, пролажу под уходящим в этом месте вверх конвейером. При моём приближении девчонки смущённо улыбаются, краснеют, опускают взгляды, потом, не переставая улыбаться, ведут стрельбу глазами. Ага, хоть и не в парадке, но впечатление произвёл , хо-хо. «Привет, девчонки. Можно бараночек набрать?». В ответ девчонки взрываются хохотом. От чего наступает моя очередь смутиться -_- . «Значит я у них не первый… Сегодня …  (в смысле ходоком за баранками) … », – догадываюсь. Пока они смеялись, вдруг, замечаю слева метрах в пятнадцати здоровущее окно от самого пола до потолка, от стены до стены, наверное, кабинета начальника цеха. Располагалось оно во внутренней стене цеха, и при входе из-за печи его не было видно. А там, видимо, проходило производственное совещание. Народу было человек двадцать, все они стояли и внимательно слушали одного самого высокого и крупного, похоже начальника, а может директора. Все были в белом. «Бери, сколько хочешь, солдатик», – перестав смеяться, говорит одна. Но баранки там были остывшими, потому уже и твёрдыми. «Нет, пойду лучше с конвейера, поближе от печи возьму, там они горячие и сдобные, как булочки». Затянув ремень на бушлате потуже, начинаю очень быстро загружаться. Так как я был один, а меня ожидали тринадцать проголодавшихся, то взять мне надо было за двоих. Поэтому сразу начинаю загрузку свободного пространства за спиной, потом – бока, рукава бушлата до локтей, потом – за пазуху. Наконец с трудом застёгиваю последнюю пуговицу. Вдруг, слышу тихий девичий голос: «Солдатик, солдатик …». Оборачиваюсь и вижу … Ох ты, мать твою! В кабинете начальника люди в белом уже не скучкованые, а выстроенные в одну шеренгу вдоль окна. Посредине – самый высокий и крупный что-то гневно говорит. Нет, наверное, даже орёт, ожесточённо жестикулируя и время от времени показывая на меня пальцем. Глаза подчинённых были расширены, рты раскрыты, их лица выражали гнев. Мы стоим и смотрим друг на друга. В тот момент я выглядел внушительно: мощный торс и такие же бицепсы. Арнольд Шварцнегер по сравнению со мной смотрелся бы ребёнком. Через мгновение начальник-директор командует подчинённым: «Фас!!!». Вижу, как все срываются с места к выходу в глубине кабинета, а у окна остаётся только он. Не отрывая взгляд от меня, он что-то ревёт вслед им, по губам читаю : «Живьём брать!!!». «Отход!», – мысленно командую себе. Бросаю девчонкам: «Спасибо!» и бегу к проходу под конвейером, с трудом сгибаюсь, на четвереньках проползаю под движущейся лентой (эх, потеряно драгоценное время). Срываюсь с низкого старта, но когда до двери остаётся метров десять, к ней уже приближаются лысые дяденьки и пышные тётеньки, ворвавшиеся в цех через боковую дверь внутренней стены. Делаю разворот на 180 градусов, надеясь прорваться к двери в противоположном торце. Но и там уже мельтешат люди в белом, по их лицам видно, что чаем под мои бараночки здесь не угостят. «Обложили, волчары! Что делать? Не сходиться же в рукопашную с людьми, которые мне в родители годятся».
В одно мгновение воображение рисует картину, которая должна воспроизвестись в недалёком будущем, если я что-нибудь не придумаю: «Меня хватают эти жадины, сдают милиции, милиция сообщает обо всём в полк … КЭП строит полк, рассказывает про мудака, попавшегося милиции. Позор полку! В конце речи он говорит, что так поступать нельзя (в смысле попадаться). И начинается массовая физуха в полной боевой для увеличения длины спортивного шага, а для улучшения дыхалки предлагается провести её в противогазах. И в роте точно встретят меня не как героя» … Не прекращая бега, вдруг, вижу небольшую дверь во внешней стене, вдоль которой только что бежал, её и не заметив. Смотрю, на ней шильда «Пожарный выход», вижу массивную задвижку, подбегаю, отодвигаю в сторону и с силой пинаю дверь, уже и не надеясь, что она не закрыта на замок … О, ЧУДО! Дверь распахивается, а за ней – спасительная свобода! Господь за меня! Раздувшийся как упырь от загруженного, бочком протискиваюсь в проём, а сам уже вижу руки, много рук, тянущихся к моим баранкам . Не отдам! Моё! Делаю последний рывок и – к забору, вслед слышу: «Гав! Гав! Гав!». Рэксом подлетаю к забору, с трудом переваливаюсь. Оглядываюсь: погони нет. Можно и отдышаться. Фух! Было нестерпимо жарко от горячих баранков, из рукавов и из за ворота от них валил такой пар , как от паровоза! Со стороны можно было подумать, что я вот-вот загорюсь. Фух! Всё нормалёк, мне достались баранки, этим жадинам – дырки от них, четырнадцать червячков будут заморены, седины КЭПа не будут опозорены. Хотя радоваться было ещё рановато: возможно, где-то рядом в поисках добычи рыскали патрули, я для них бы стал очень лакомым кусочком …
Но всё обошлось, до «базы» добрался без приключений.