Речь  ведь  идёт  о  сегодняшних  реалиях.   Да,  20  лет  назад  губа  выполняла  свои  функции,  т.е.  её  боялись.  Но  боялись  не  жёсткости  режима  или  отсутствия  ларька,  а  субъективного  отношения  караула  к  своим  обязанностям.  Когда  в  караул  заступал  наш  ДШБ,  губари  отбивались  не  раньше,  чем  в  пол-пятого  утра,  а  подъём  был  в  пять.  Жуткое  зрелище  --  ночью,  в  свете  прожектора,  по  плацу  передвигаются  несчастные  существа,  изображая  строевой  шаг.  Ничего  человеческого  в  них  нет,  руки-ноги  не  сгибаются,  по  команде:  “Гусиным  шагом  марш!”  они  падают  на  асфальт  и  пытаются  любым  способом  двигаться  вперёд.  Так  что,  можно  сказать,  что  губу  делал  караул.

Ну,  а  что  касается  “воспитательной  работы”.  
Комендант,  когда  инструктировал  караул,  говорил  примерно  следующее:  “Это  --  не  люди,  это – всякая  мразь,  нарушившая  Устав.  Сделайте  так,  чтобы  они  больше  никогда  не  захотели  повторить  это”  (как  будто  в  армии  был  кто-либо,  ни  разу  не  нарушивший  Устав).  Кроме  того,  он  спекулировал  на  на  нашем  шовинизме,  говорил,  что  мы  --  элита,  мы  прыгаем,  рискуем  жизнью,  а  все  остальные  отсиживаются  два  года  за  нашей  спиной.  И,  честно  говоря,  семена  падали  на  благодатную  почву.  А  приёмчик-то  старый – разделяй  и  властвуй.  Это  возмущало  меня  до  глубины  души.  Я  караульный,  а  не  судья,  и  уж  тем  более  не  палач.  Почему  краснорожий,  вечно  под  шафе,  комендант  должен  моими  руками  чморить  солдат,  таких  же,  как  и  я?  Вобщем,  инструмент  для  низвержения  солдата  до  состояния  животного,  в  моём  лице  не  работал,  поэтому  меня  всегда  ставили  охранять  крыло,  где  сидели  солдаты,  ожидающие  суда.