12.04.2020

ВДВ глазами медика. Часть 1: Литва. Войсковая стажировка

Предисловие

В нижеизложенных главах и разделах пойдет речь о курсантах и слушателях давно известной, (более двухсот лет) Военно-Медицинской Академии, дислоцирующейся в Санкт-Петербурге (тогда в Ленинграде). Срок обучения в ней - шесть лет. Первые четыре года - курсанты, а два завершающие - слушатели. 

Для начинающих обучение с нулевого цикла, существует три факультета:

2-й факультет - готовит врачей для сухопутных войск и артиллерии; 

3-й факультет - готовит медицинские кадры для ВВС; 

4-й факультет - занимается обучением врачебного состава для ВМФ. 

Есть еще и другие факультеты, но их я иногда буду касаться только косвенно. 

Кроме Петербургской академии, в некоторых городах России, тоже уже много лет существуют двухгодичные, военно-медицинские факультеты. Выпускники этих курсов, тоже втихаря называют свои заведения "академиями" - но, это уже на их совести.

Кроме того, 2-й "сухопутный" факультет, в 1-м взводе, шлифует врачебные кадры и для ВДВ. Вот об одном из таких, десантных взводов, я и предлагаю читателю свои сочинения. О себе почти все будет изложено по ходу повествования.

Владимир Озерянин, автор

---

ЛИТВА. Каунас.

Летнюю сессию закрыли. Весь курс на месяц собирался в войска. Для меня это была возможность окунуться в родную стихию. Для основной массы, кто поступал со школы, это было что- то неизведанное и загадочное.

На очередном построении, случайно (!) подхожу с каким- то вопросом к начальнику курса. Он в это время находился в голове строя, возле первого взвода. Стою в ожидании, когда освободится. Краем уха улавливаю суть разговора между ним, подполковником А. М. Барановским, преподавателем кафедры ОТМС и прапорщиком Песенко. Оказывается, с первым взводом некому ехать в Каунасскую учебную дивизию. Песенко по штату числится в десантном взводе, но когда вопрос стал ребром, у него вдруг обнаружилась какая- то «неизлечимая» болезнь, не позволяющая ему служить в ВДВ. И вот теперь у начальника проблема, а кого из командиров взводов послать с личным составом этого взвода, потому как без контроля оставлять двадцать пять человек никак нельзя.

И тут взгляд начальника падает на меня.
- Владимир Кириллович, может ты меня выручишь?
Я не раздумывая, отвечаю: 
- Конечно, какие проблемы?
- Вот спасибо тебе. За свой взвод не волнуйся, я там лично за ними присмотрю. Мы же там будем всем курсом, а вы в отрыве.

И тут меня вдруг передернуло. Ведь так я неожиданно и круто могу изменить свой статус. Я еще на всякий случай решил сделать шаг назад.
- Товарищ полковник, но после стажировки я смогу вернуться в свой взвод?
- Конечно, конечно,- поспешил заверить меня начальник. Ну, я и согласился временно побыть куратором десантного взвода, не подозревая тогда, что заложил очередной крутой вираж в своей военной судьбе. И вместо того, чтобы спокойно прослужить в ракетных,сухопутных или артиллерийских войсках, потому как вроде для них был предназначен мой четвертый взвод. И может даже еще когда-нибудь попасть за границу. Черт меня дернул, и закинул в «элиту» Советской Армии.

На второй день мы в составе взвода уже убыли поездом в «культурную» столицу Литвы город Каунас. Личный состав первого взвода был не в восторге от моего назначения. Они уже давно прослышали, что Песенко любыми путями пытается уйти от них. Заместителем командира взвода был сержант Слободян. Курсант, после срочной службы. Так себе, ни рыба, как говорится, ни мясо. Но для них он был свой человек. И все уже приготовились к бесшабашной и бесконтрольной житухе в течении месяца, а тут такой облом. О моих методах командования взводом, конечно же, все были наслышаны, то есть в курсе.

Особо не по душе пришлось тем, кто пришел во взвод из армии. Главным моим противником оказался командир второго отделения сержант Диковский. Ну, и у него, конечно, была своя группа поддержки. Правда, до поры до времени все старались виду не подавать. Ехали весело и беззаботно. Во взводе было несколько человек, кто уже совершал прыжки с парашютом. Вот они то и были теперь в центре внимания. Ведь все прекрасно понимали тот риск, с которым все это дело повязано. Те в свою очередь специально рассказывали разные страсти и истории, которые уже были или могли произойти во время прыжков.

1-й взвод

Сам Каунас миновали транзитом и прибыли в поселок Пренай. Здесь нас встретили и определили в один из учебных парашютно-десантных полков. Весь взвод разместили в одном из классов воздушно-десантного комплекса. Все уже было предусмотрено и заранее подготовлено. Кровати в три ряда и прикроватные тумбочки. Питание в офицерской столовой.

Вслед за нами прибыли и наши кураторы-руководители. Преподаватель кафедры оперативно тактической подготовки подполковник С. Редкобород, который сам в свое время был командиром десантного полка. А со мною лично знаком, потому что мы проживали на одном этаже общежития, на улице Боткинской. Второй, подполковник А.Барановский, преподаватель с кафедры организации и тактики медицинской службы. В их задачу в первую очередь входил снова же контроль за взводом и занятия с нами согласно плана своих кафедр.

Для подготовки личного состава взвода к выполнению программы прыжков, от ВДС полка, был назначен старший лейтенант Михайлов. Высокий, стройный, симпатичный, а главное, как оказалось в последствии, еще и умный, толковый офицер. И жена у него служила врачом в этом полку. С первого дня занятий он стал опекать нас, как малых детей. В течении месяца нам предстояло совершить восемь прыжков с парашютом. Все прыжки с самолета АН-2, в просторечии «кукурузник». Высота отделения от борта самолета 1000-800 метров. Весь взвод был разделен попарно, для укладки парашютов. Мне сразу повезло. В напарники попал сержант Минаков. Он служил срочную в десантных частях. И даже в академию поступил с Афганистана.

В течении двух дней изучали устройство основного и запасного парашютов под названием «Д-5». В народе «дуб». Изучение происходит в процессе учебно-тренировочной укладки. Для этого со склада «ПДИ»* получаем, каждый индивидуально, под роспись парашюты и все, что необходимо для их укладки. Авизентовые столы, это такие полотнища длиною метров тридцать и шириною метр, которые укладываются на ровной местности, параллельными рядами. К ним в придачу выдают специальные вилки-крючки с помощью которых укладываются в специальные соты стропы. А еще мешочки-грузики с песком. Для придавливания купола во время укладки, чтобы его порывами ветра не уносило. И много другой мелочевки, необходимой для этого скрупулезного дела. Да, на каждый парашют имеется свой паспорт. В нем ведется учет, кто и когда его укладывал, кто совершал на нем прыжок.

Я с напарником растягиваю на столе свой первый парашют. О, какая интересная, оказывается, эта штуковина. Капроновое полотнище в восемьдесят два квадратных метра, а к нему намертво пришиты куча таких же крепких шнурков. Если уж быть точным, то всего строп двадцать восемь. А длина их от купола до подвесной системы девять метров. Вес основного парашюта 15,5 кг. Сразу уж скажу, что масса запасного парашюта не более пяти кг, а площадь 50 квадратов. Общий вес боевого имущества и снаряжения десантника от 45 до 65 килограммов. И это при моих тогда 63 килограммах веса тела.

И так продолжаем знакомиться. Кроме купола, строп и подвесной системы, еще имеем: камера стабилизирующего купола, сам стабилизирующий купол, соединительное звено, камера основного купола и ранец. Плюс к этому страхующий прибор (основной) АД-ЗУ-240, стропорез, и еще пару кило всякой мелочевки.

Все это нужно аккуратно уложить, привязать, подвязать, зафиксировать.
Офицер ВДСник, специалист по этим вопросам, тот же наш инструктор Михайлов. С его слов,он может на спор уложить основной и запасной за 12-15 минут. Но эта скорость не для нас! "Быстрая укладка, очень часто ведет к быстрому спуску!"- иронизирует наш парашютный сенсей. Мы, и весь личный состав ВДВ укладываем свои купола в лучшем случае в течении пяти часов. Бывает, что и дольше, потому что когда производится массовая укладка, один офицер-специалист контролирует примерно тридцать-пятьдесят человек. Укладка происходит поэтапно. Этап закончили и ожидаем пока спец каждого скрупулезно проверит, тогда переходим к следующему этапу. Вот на этом и теряется масса времени, но и без этого никак нельзя по другому. В ВДВ штатные укладчики отсутствуют. Каждый сам укладывает свой парашют, хотя, сами понимаете… всегда и везде, имеются исключения. О них намного позже.

Пока что мы, особенно те, кто еще прыжков не совершал, таращим глаза на каждое движение нашего сразу и всем полюбившегося инструктора. Ведь от него очень многое зависит в нашем дальнейшем существовании. Вот и сейчас мы бережно разглаживаем каждую складочку основного купола. По линеечке растягиваем параллельно стропы, чтобы не было нигде ни малейшего изгиба. Это потом, лет через десять, я буду ногой в ботинке трамбовать этот купол в камеру. И ничего, техника настолько надежная, что все и всегда срабатывало безотказно.

- Итак, первый раз уложили?
- Уложили.
- А теперь все распустить. И по новой.

За третьим разом уложим на прыжок.

С утра вместо физической зарядки каждый день бегаем на ВДК. И после обеда также. Здесь мы наматываем круги по всяким бордюрам, уложенным под углом в сорок пять градусов внутрь, и также наружу, снова внутрь и наружу. И так по кругу до бесконечности. Затем прыжки по шинам, вкопанным тем же манером. Это, якобы, для укрепления голеностопных суставов. Между коленями зажимаются брусочки, и в таком положении прыгаем с разной высоты трамплинов. Что- то типа трехступенчатой конструкции, это чтобы научиться держать ноги вместе во время полета, потому как очень важно касаться земли не одной, а двумя ступнями. Таким образом, вероятность сломать нижние конечности при встрече с земной поверхностью значительно уменьшается.

Взвод в Прибалтике

Часами висим на стапелях. Это такие устройства, на которых мы отрабатываем свои действия при самых различных ситуациях в воздухе. Много еще всяких хитромудрых штуковин имеется на этом воздушно- десантном комплексе. И все это предназначено для того, чтобы обучить нас тому, чтобы мы целые и невредимые восемь раз в этом месяце шлепнулись с неба на твердь земную. Предпрыжковой подготовкой, называются эти занятия.

Перед тем как сигануть, с литовского неба на землю, положено сначала опробовать народ на более низких высотах. Для этого придумали парашютную вышку. Высота двадцать пять- тридцать метров, но так как в нашем случае она построена на довольно высоком холме, то впечатление от высоты сильное. Устройство вышки элементарно простое. Имеется длинный трос, перекинутый через систему блоков. На одном конце приличный груз- противовес, на другом-тело будущего десанта. Когда тело со скоростью десять метров в секунду мчится к земле, груз устремляется вверх. Мы отцепляемся от подвесной системы, и груз мчится вниз. Металлическое кольцо с имитацией парашюта не играет никакой роли в плане снижения скорости полета.

Лично у меня зудели и чесались ступни ног, когда я стоял первый раз на краю вышки. Впечатление такое же, как стоять на краешке крыши девятиэтажного дома. А все остальное, никакого удовольствия. С самолета (любого типа) прыгать намного проще и интереснее. При совершении первого прыжка с вышки нас на земле встречал лично подполковник Ридкобород в свои медвежьи объятия. Тем не менее, даже здесь без происшествий не обошлось.

Курсант рядовой С.Щербак умудрился все- таки нарушить всевозможные инструкции. Раскорячился, как корова на льду, ступни ног вместе не удержал. А учитывая его жирный вес за восемьдесят кило, при касании к жесткой поверхности грунта, порвал связки голеностопных суставов. Друзья по взводу Лепешкин, Маруня и Воробьев потащили его в санитарный автомобиль, как куль соломы. Сами знаете с чем. Так и проскакал он на костылях в гарнизонном госпитале всю стажировку.

И вот завтра с шести утра, первый прыжок с самолета. Подъем в пять утра. Быстро умыться, по возможности побриться. Напялить спецкомбезы без знаков различия и бегом в ГАЗ-66. Он уже пыхтит возле порога. Но, о майн-готт! Кто это к нам пожаловал? Никак, сам начальник нашего курса подполковник Исаев, по кличке «Штирлиц», наш дорогой.

- Здравия желаем!- рявкнули от души все, кто в этот момент выскочил на улицу.
- Здравствуйте, товарищи десантники!- во всю мощь своей луженой глотки, поздоровался начальник. И подал всем присутствующим руку.
- Как обстановка?- повернув голову в мою сторону, уже нормальным тоном спросил шеф.
- Все нормально, Евгений Алексеевич,-успокоил я его.
- После прыжка, введешь меня в курс дела. По каждому индивидуально. Хорошо?
- Так точно. Все расскажу, в подробностях.

В принципе, пока что, действительно, ничего особенного не произошло, но раз начальник ради нашего взвода преодолел расстояние с Черняховска, Калиниградской (бывшего Кенигсберга) губернии к нам, то придется пообщаться.

Мой первый прыжок с парашютной вышки

А пока на аэродром. Здесь мы еще не были. А это огромное, ровное поле, густо покрытое низкорослой травкой, спорышем. На траве еще обильная утренняя роса. Ветерок в чистом поле пронизывает до косточек, но обильно выделяемый адреналин греет, и холод не ощущается. Мы держимся кучкой, как стадо овец. Наш начальник, преподаватели и инструктор в сторонке о чем-то там шушукаются. Справа от нас застыл ряд летательных аппаратов всевозможных марок. Кукурузники, планеры и еще какие- то спортивные, мне неведомые.

Чуть левее, командир полка, у которого мы в гостях, о чем- то жестикулирует со своим замполитом. До нас долетают обрывки фраз. И я слышу, что сегодня оказывается порывы ветра до восьми и более метров. А при таком ветерке прыгать, в общем- то и не то что не рекомендуется, но даже и запрещено. Особенно таким как мы, перворазникам. Об этом настаивает замполит. Но командир гнет свое, что откладывать не стоит. Что срывать программу прыжков для нас он не намерен. И порешили они на том, что вот сейчас они вдвоем взлетят, прыгнут, и если ничего с ними не случится, то и нам разрешат. Мы в этом пока ничего не смыслим, но если уж нас подготовили, то мы за то, чтобы прыгать.

Взревел двигатель одного из бортов. Замполит, а за ним кэп, заскочили внутрь кукурузника. Взлет, набор высоты, заход на бросок. И вот мы, те кто никогда не прыгал, впервые наблюдаем отделение тел от борта самолета. Все быстро, эффектно и эффективно. Парашютисты благополучно приземлились. Кто- то из взвода предложил быстро занять позицию и сфотографироваться. Так и сделали.

- Разобрались по бортам!- это звучит команда нашего учителя Михайлова.- Первый борт за мной!

Весь взвод разбит на три группы. Каждая группа, примерно восемь-девять человек. Условно называется «борт». То есть это те, кто будет взлетать и совершать прыжок с одного борта-самолета. Бежим за инструктором. Еще во время подготовки, он обещал. что каждого из нас будет выпускать из самолета лично. И мы ему верили. Но не тут то было. Остальные наши борта разошлись по другим самолетам. И выпускали их совсем другие инструктора, хотя как потом оказалось, это и не столь важно.

Но я иду – бегу за инструктором своего борта, потому что мы уже давно заранее распределены по весу. Я, как самый легкий в своей группе, должен занять самое дальнее место в углу самолета. И буду прыгать замыкающим. Самый тяжелый из нас садится возле дверки. Он прыгает первым. И так, заняли места «согласно ранее купленным билетам». И еще сюрприз! К нам на борт, в своей повседневной форме садится и начальник курса. Он занимает место прямо напротив двери.

Ммм да…Теперь если кто то и хотел бы уклониться от выхода из самолета на высоте тысячи метров, то, видимо, передумал. Прыгнуть придется всем. Снова рев мотора и наш «лайнер» побежал по полю, как козлик. Нас затрясло, как дрова, сердца пытались вырваться из заперти. Я положил два пальца правой кисти на запястье левой. Сосчитал пульс, сто сорок. Хорошо, в голове туман, но еще в сознании. Наблюдаю за выражением лиц сослуживцев. Маски с застывшими резиновыми улыбками. Начальник курса тоже заглядывает нам в глаза со своего места. Инструктор начинает пристегивать карабины к камерам стабилизирующих парашютов. Взлет, отрываемся от земли. Я стараюсь смотреть в иллюминатор. Мне уже ранее приходилось летать в таких самолетах в качестве пассажира, но это было очень давно. И выходил я тогда из него, как и заходил в него, по приставному трапику. Теперь же совсем другое дело. И вот мы уже на необходимой высоте.

Инструктор занимает место возле двери, он тоже будет прыгать с нами. Вслед за мной. Открывает дверь. И снова, о Боже. Я сижу по диагонали, и прекрасно вижу что там делается за бортом, под нами. День пасмурный, ветер, мелкие тучки со скоростью снарядов проносятся под нами. И это мне сейчас туда прыгать!? О, ужас! Но начальник, в своей фуражке-аэродроме, с орлиным профилем… Его подводить нельзя. Инструктор жестом показывает, что, мол, пора. И правая половина борта поднимается.
-Первый пошел!

Я наблюдаю за отделением ног прыгающих. Положено поставить левую ступню на обрез левого угла дверного проема, правой ногой нужно резко оттолкнуться от правого угла, после хлопка рукой инструктора по плечу. Это получается далеко не у всех. Долго описывать, но многие далеко не по инструкции отделяются от борта самолета.

Но вот уже и наша сторона по команде, как на пружине, подпрыгнула и заняла позу «зю». Ноги шире плеч, полусогнутые в коленях, голова наклоненная вниз. Кисть правой руки на кольце основного парашюта. Кисть левой, обнимает стропорез на запаске. Приставными шагами, быстро, быстро на выход. Еще раз бросаю взгляд в лицо шефу. Оно закаменевшее. А вот и он, разинутый и ревущий зев ада. Внизу мелькают какие- то мелкие постройки и ландшафт. Но рассматривать его некогда. Резкий хлопок по плечу. Через шлем команды «пошел» не слышно, но и так понятно что пора.

Взвод перед первым прыжком в Литве

Толчок, и я нырнул в стихию воздушного океана, который тут же принял меня в свои «мягкие» объятья. Положено сразу после отделения от борта, свести ступни ног вместе, но, видимо, я чего- то сделал не так, потому что меня развернуло лицом к удаляющемуся борту.

"Ничего себе!- промелькнула мысль.-Как интересно! Я еще из такого положения не рассматривал летящий самолет."

От удивления у меня раскрылся рот. Ветер не преминул воспользоваться возможностью заполнить освободившуюся полость, и правая щека затрепыхала, как парус.

"Черт побери, я увлекся!- резануло в голове.- Ведь уже пора вести положенный в таких случаях отсчет времени!"

- Пятьсот один! Пятьсот два!- стал отчитывать. Нужно сказать "Пятьсот три, «кольцо!», и одновременно рвануть кольцо от груди на пятку правой ноги, но тут я вспомнил, что счет начал вести с опозданием, поэтому, видимо, пора его уже рвать. И рванул. Пальцы руки, почему то самопроизвольно после этого разжались, и мое кольцо, стоимостью в полтора рубля, которое строго-настрого запрещалось ронять, опережая меня, оно же было без парашюта, устремилось к земле. Пока я сожалел о вычтенных из платы за прыжок полутора рублях, раскрылся купол основного парашюта, по этой причине меня основательно дернуло, и напрочь выгнало из головы дурные мысли.

"Теперь нужно произнести команду: «Купол!»,- пронеслось в голове, но я снова опоздал, купол уже открыт. После этого нужно хорошенько осмотреться по сторонам, но тут меня вдруг начало с ускорением раскручивать в левую сторону и обернуло вокруг оси минимум раз десять. Тут- то до меня дошло, что пока я отвлекался по разным идиотским причинам, стропы моего парашюта основательно закрутило в правую сторону. И только надежно изготовленная система, исправила все сама за меня. Стропы еще раз тряхнули мое тело и успокоились. Я посмотрел вверх, над головой покоился аккуратно наполненный купол. Не было никаких перехлестов и перекосов.

Метрах в трехстах от меня плыл по воздуху наш инструктор. Он специально отделился от борта с задержкой, чтобы никому из нас не мешать, а иметь возможность спокойно наблюдать со стороны за нашими действиями в воздухе. Я снова сосчитал пульс, семьдесят шесть. Вот оно, как оказывается, реагирует организм в таких ситуациях.

И в этот момент я вспомнил, что нам еще рекомендовали посмотреть под ноги. А под ногами очередной ужас! Вижу, чей- то купол! Касание купола под ногами грозит тем, что мой купол может сложиться в тряпочку, и оставшееся расстояние я преодолею со значительно большей, чем запланировано скоростью. Или же, к примеру, влечу в стропы товарища. Ну, а там вы и сами понимаете, что может произойти. Даже люди далекие от таких экстремальных видов подготовки, могут догадаться, что станет с нами обоими, если я запутаюсь в чужих стропах. Вообще, там много всяких разных ситуаций может возникнуть. А времени в обрез, чтобы осмысленно в них разбираться.

И тут я вспомнил, кто был в очереди на прыжок передо мною.
- Диковский твою мать!- ору на весь воздушный окИЯн. Надо отдать ему должное, он сразу услышал и понял, почему я ору. Натянул правую переднюю лямку и его купол резко пошел вправо и вниз. Я же, соответственно, натянул до упора левую заднюю лямку, и меня потянуло, хоть и с трудом, против ветра влево. Мы благополучно разошлись.

А тут вот и до матушки- земли совсем ничего осталось. Пора приготовиться к ее неизвестно еще каким объятиям. А ветерок бушует, пытается оттянуть меня от площадки приземления. А площадка хоть вроде и ровная, но по всему периметру огорожена забором из колючей проволоки. И так, окончательно разворачиваюсь по ветру. Коленки и ступни ног вместе. Носки сапог на спичечный коробок выглядывают из- под запаски. Вроде все идет по плану. "Тьфу-тьфу, лишь бы не сглазить." Земля стремительно несется навстречу. Бац! Касаюсь грунта и заваливаюсь на правый бок, как учили.

Но не тут то было. Оказывается это еще не все! Купол парашюта мгновенно наполняется воздухом, как парус и меня начинает быстро тянуть по земле. Когда я перед землей развернулся по ветру, то задние лямки перекрестились и теперь они давят мне на затылок. Я не могу поднять голову. По росе, на запасном парашюте, как на санках, со скорость ветра семь-восемь метров в секунду, как говорил еще полчаса назад командир полка, я несусь по полю навстречу с неизвестностью. Хотя почему с неизвестностью? Меня несет в забор из колючки! Уже представил даже свою порванную и окровавленную облицовку.

В таких ситуациях предусмотрено подтянуть за стропы кромку парашюта и попытаться загасить купол. Что я и делаю. Уже давно подтянул, чуть ли не зубами вцепился в эту кромку. А купол не желает падать. Меня с прежней скоростью несет к финишу. Вот что, оказывается, имел в виду, замполит полка, когда доказывал командиру, что при таком ветре совершать прыжки нежелательно, но мне- то теперь от этого не легче.

И вдруг я резко замедлил свое скоростное скольжение.
- Вставай!- кто- то кричит над моей головой. Я еще не могу поверить в свое внезапное спасение. Продолжаю ничком лежать.
- Да вставай, таку твою мать, разлегся он здесь!

Я хочу огрызнуться, возмутиться на такую наглость, но сил у меня уже на это нет. Просто беру и перекидываюсь на спину. В глаза ударил луч, наконец- то, пробившегося через темные балтийские тучи, солнца. Надо мною стоял и лыбился один из тех солдат, которые специально были расставлены по площадке приземления, чтобы отлавливать таких как я «везунчиков». Они догоняли несущихся по полю парашютистов, хватали за стабилизацию, и резко заносили ее в сторону. Тем самым гасили купола. Я уже простил солдату его выходку с матерками, потому что, во первых, он спас меня от неминуемых травм. До забора оставалось не более двадцати метров. Во вторых, на комбезе погон нет. И ему по барабану, кто я такой.

- Ну тогда помоги, если не трудно, собрать купол,- прошу я его. И он не отказал. Вдвоем мы быстро собрали мои манатки в специальную парашютную сумку. Я был счастлив многократно. Прыжок совершил. Остался цел и невредим. И даже двадцать кило на горбу не в тягость. До сборного пункта почти рядом. По дороге наткнулся на огромное лежащее тоже ничком возле растянувшегося парашюта, тело. Это лежал мой сосед по этажу, и наставник, подполковник Ридкобород.

- Товарищ полковник, с вами все нормально?- спрашиваю я у него.
- Да.
- Давно лежите?
- Да уже с полчаса.
- А что случилось? Вам помочь?
- Нет, ничего не надо. Наберешь как я за девяносто кило, тогда тоже почувствуешь, что такое настоящее приземление.
- Понял. Извините. Отдыхайте,- я тогда со своим весом приземлялся, как муха на лоб. А когда со временем дошел до восьмидесяти, то действительно, начал ощущать настоящее прикосновение к тверди земной.

А там, на ПП* уже галдеж, на всю ивановскую. Все делятся впечатлениями. Подтрунивают, как обычно, друг над другом. Обсуждают поведение в воздухе друг друга, но все целы и невредимы. А это главное. Начальник курса тоже возбужден. По- моему, он в душе гордился своими орлами. Здесь же взвод построили и наш инструктор старший лейтенант Михайлов вручил нам значки. Маленькие такие парашютики, к которым вместо курсанта, были подвешены металлические лепестки, с цифиркой «1». У десантников они называются «перворазник». Все мы тут же гордо прикрутили их к нашим хэбэшкам.

В тот же день, после завтрака, всем взводом общались с любимым шефом. Он привез нам стенгазету-приветствие от однокурсников, которые сейчас проходили свою специфическую подготовку в Черняховске. Там у них была какая- то обкатка танками. Прохождение танков с экипажами под водой и т.п. Они в своей газете намалевали кучу карикатур, где отобразили нас в разных ситуациях на прыжках с парашютом, причем довольно натурально. Я, благо что Леша Качула и Серега Платонов, основные члены курсовой редколлегии, находились в первом взводе, тут же готовили ответ «турецким султанам», изображая, как они пускают пузыри под водой, и тому подобное.

Затем я пообщался один на один с начальником. Заверил, что справлюсь и обеспечу порядок во взводе до конца стажировки. Он дал мне на всякий случай номер телефона, по которому я в случае чего смогу на него выйти. На этом и расстались. Встретились снова уже первого сентября.

Седьмой прыжок.

После первого прыжка стажировка пошла более-менее спокойно. Через два дня на третий следовал очередной прыжок. Со всеми предыдущими занятиями и укладками парашюта. Запасной больше не укладывали. А это почти на половину меньше работы. В промежутках между воздушно-десантной подготовкой наши подполковники проводили с нами свои плановые занятия по организации и тактике медицинской службы и оперативно-тактической подготовке. Пару раз даже побывали в тире. Стрельнули из пистолета имени Макарова. Сокращенно ПМ. Это тоже, вроде как, входило в расписание.

К прыжкам быстро привыкли. Вроде уже даже освоились в воздухе. Да и погода наладилась. Середина лета. Даже в дождливой Прибалтике стало тепло. Недалеко от забора части протекала местная, относительно крупная река Неман (Немунас), по литовски. Мы долго прикалывались от литовского правописания. На телефонной будке надпись «телефонас». В продмаге на этикетке в ящике с помидорами- «помидорас» и т.д.

Так вот, стали мы в промежутках к реке бегать. Даже где- то удочки раздобыли. Пару раз поймали каких- то пескарей. И кто- то даже где- то их жарил. Все бы хорошо, но после того, как к прыжкам мы почти уже адаптировались, кое- кто начал чувствовать себя крутым десантом. Дрожжи в одном месте забурлили, и вылазок просто к реке стало маловато. А надо отметить, что по прибытию в полк, командир полка провел с нами краткий инструктаж, в котором предостерег от злоупотребления алкоголем и от активных знакомств с аборигенками. Стращая даже тем, что литовцы запросто могут сунуть вилы в бок непрошеным гостям. Но как всегда, в любом стаде, найдутся наиболее храбрые овцы с ограниченной длиной извилин.

Лежим как- то в субботу, под вечерок, по своим кроватям. Кто читает, кто в шашки-шахматы состязается. «Гераклы» армрестлингом разминаются. Главный футболист-болельщик взвода Ваня Тучков настраивает телевизор. Все собрались чемпионат Европы по футболу смотреть. А кое кто, типа Диковского и Маркевича, вижу куда-то мылятся. Уже джинсики на свои задницы напялили. До меня долетают обрывки фраз:
- Так, а что с Озерянином делать будем?- шушукает театральным шепотом Маркевич.
- Да пошел он на... пусть только попробует… да я его…..
- Но он же предупредил, что сразу шефу позвонит…
- Это будет его последний звонок в жизни…
- Ну, тогда пошли…
И направляются к двери. Заметно по Диковскому, что он уже слегка принял на грудь. За метр до двери, я рявкаю:
- На месте! Стоять! Назад, бегом марш!

Они в нерешительности тормозят. Весь взвод замер в ожидании развязки.
Диковский прыгает от двери к ближайшему столу и хватает стропорез.
- Да я тебя…

С дико вытаращенными моргалами, с запекшейся слюной на губах, со стропорезом в руке, бросается ко мне. Я продолжаю спокойно лежать, с каким- то журналом в руках.
Он в шаге от меня застывает с поднятым в правице ножом. Сзади на него наваливаются Тучков и Минаков. Выкручивают руки. Отбирают стропорез. Тащат на его кровать, придавливают и какое- то время утешают-успокаивают.
Заработал телевизор. Начался очередной матч. Все прильнули к экрану. Ужин. Отбой. Ничего подобного в дальнейшем не повторялось. До конца учебы на шестом курсе Диковский меня сторонился и делал вид, что тогда ничего не случилось. Я лично никому не докладывал, но полагаю, что начальник курса был проинформирован.

Перенос раненого с помощью санитарных лямок

И вот наступил очередной, седьмой прыжок. Все как обычно. Лето, сухо, тепло. Разместились на откидных седушках в салоне. Полетели. Даже пульс почти не учащается. Выхожу, как обычно. Меня уже не крутит и кольцо я больше не теряю. Вешаю его на специальный крючок. Лечу, наслаждаюсь полетом и пейзажем. Лечу и лечу, но вдруг замечаю, что я что- то долго лечу. И самолетики, почему- то летают не надо мной, а у меня под ногами.

"Интересно,- думаю,- это как же так?

А еще вижу, что все, с кем я прыгал, уже приземляются.

"Ни фига себе!- меня прошибло, как током.- Это же я попал в восходящий поток! Как быть? Что делать? Хоть караул кричи!"

Но здесь, увы, никто не поможет.

Начинаю припоминать, что нам говорил инструктор, как поступить. И хватаюсь натягивать крайние правые лямки, наблюдая за кромкой парашюта. Он начинает перекашиваться, площадь уменьшается и, двигаясь по косой вправо, потихоньку пошло снижение. Но здесь главное- не переборщить. Если купол сильно перетянуть, он может и сложиться.

"Не спеши,- командую себе,- успеешь."

И здесь я замечаю, что вишу, как раз над Нямунасом, по самой средине.

Еще больший ужас обуял мою головушку. Я мигом представил себя в этой канализации всея Литвы. Мы неоднократно видели, что там плывет, включая латексно-резиновые изделия. Да еще и не смотря на лето, вода довольно прохладная. Михайлов, конечно, теоретически учил нас приводняться. Мол, если вы окажетесь над водой, то нужно примерно метров за десять до воды освободиться из подвесной системы, при этом оставив на животе запасной парашют, и прыгнуть в воду. Тогда ветром отнесет в сторону купол основного парашюта, он вас не накроет, и в стропах вы не запутаетесь. А на запасном, как на спасательном круге, еще в течении получаса, можно продержаться на воде. Пока он не промокнет. И возможно, даже можно добраться без посторонней помощи к берегу.

"Нет! Не хочу я в воду!"

Продолжаю натягивать лямки. Дело в том, что нам начальники внушили, якобы, на том берегу Немана проходит граница. С «братской», будь она не ладна, Пшекляндией. Проверить насколько это правда, никто не удосужился. А я уже имел удовольствие с ней вплотную познакомиться, два года назад, когда уезжал из ГДР. Они уже провожали меня, кидая камнями и кусками арматуры в поезд. Это из-за них, мне пришлось искусственно тормозить роды у жены, и тянуть до Бреста. И вот сейчас, попав снова в лапы воздушной стихии, я мог за пару минут оказаться в роли нарушителя воздушного пространства.Позже глядя на карту, выяснил что до нее было еще очень даже далеко.

Поэтому тяну лямки уже ниже колен, скоро носками сапог буду в них упираться. Стараюсь уйти от воды и от, якобы, Польши.

"Фуууу, вроде уже над сушей вишу. И над своей территорией. Но что это? У меня же под ногами лес! Час от часу не легче."

Я чуть ослабил лямки, как меня снова подкинуло на сотню метров вверх. Вот что такое, для десантника иметь совсем легкий вес! О «прилеснении» инструктор тоже упоминал. Там есть свои особенности. Нужно максимально поджать ноги, по- возможности, хоть как то защитить мужские придатки от сучков и веток. Скрестив руки, защитить глаза. Затем, если застрял высоко от земли, распустить запасной парашют, и по нему, как по канату, добраться до земли. При этом постараться не попасть внутрь запасного купола. Говорят, что и такие случаи были.

"Нет, и на лес я не хочу!"

Но по кромке леса стоит многокилометровый ряд ангаров. Вот от них- то мне, видимо, уже не уйти… Отпускаю лямки в надежде, что меня еще раз приподнимет вверх, но нет, я уже соскочил с восходящего потока. А на крышу мне тоже не светит. Там свои сложности. Если коснуться края крыши ногами, купол может мгновенно сложиться, и оставшиеся пять – шесть метров высоты ангара, можно пролететь мешком. И тогда забудь о целости своих косточек.

"Нет, и на ангар не хочу!"

Продолжаю оттягивать себя от этих плоских крыш. Остается до поверхности, каких- то пятьдесят метров.

Но параллельно ангарам в одну линию вытянулись те самые, всевозможные летательные аппараты. И я вижу, что от них мне уже никуда не деться. Придется проехаться пятой точкой по покатой поверхности одного из кукурузников или планеров. Из последних сил пытаюсь направить свои стопы хотя бы между самолетами. И тут мне в глаза сверкнуло острие косы! И я иду прямиком на нее. Между двумя АН-2, куда я нацелился, стояла обычная, металлическая тачка. Доверху наполненная свежескошенной травой. Сверху на ней лежала крестьянская коса. Рядом стоял, какой- то старик, который приложив руку ко лбу, смотрел, где- то в другую сторону. Видимо, на приземление очередной группы десантников. То что я вишу у него над головой, он даже и не подозревает.

- Дед!- ору я изо всех сил. Надо отдать должное этому пенсионеру. Он услышал. И мгновенно все понял. Потому что не стал задирать голову и рассматривать кто там орет дурным голосом, а сразу схватил ручки тачки, и закатил ее под крыло самолета. А я в тоже мгновение коснулся ногами того места, где стояла одноколесная тележка. Купол, как попона на лошадь, накрыл соседний кукурузник.

Я перевел дух и начал стягивать капрон своего парашюта с самолета.
Ко мне со всех сторон бежали сослуживцы- подчиненные. С радостными воплями обнимали и тискали они меня, помогая собирать парашют.

- Вы летали восемнадцать минут,- доложил кто- то из них.

- Мы уже давно лежим и наблюдаем, как вы в одиночку боретесь с ветрами и потоками,- кричал другой.

"Вот это полетал! Почти полчаса в воздухе! Вместо привычных трех-пяти минут."- подумал я о себе.

Даже инструктор Михайлов подошел и похлопал по плечу.
-Вы молодец. Далеко не всякий мастер парашютного спорта, так хладнокровно действует в таких ситуациях,-похвалил он меня. Потом у меня были еще пару сотен прыжков с парашютом. С разных типов ВТА*. В Пскове и Фергане, Одессе и Кишиневе. На барханы Кара-Кумов и пни в лесах Псковщины, на пашни Одессчины и холмы Молдавии, но ничего подобного седьмому прыжку, никогда больше не было.

Через два дня мы совершили завершающий восьмой прыжок. При этом меня занесло на голую и твердую плешь между песчаными дюнами. Я отшиб ступни ног так, что пару дней ходил, как на подушках, но потом все прошло. Да, мы от имени всего взвода отблагодарили своего благодетеля Михайлова. Купили ему картину с красивым пейзажем. Ну, и бутылку коньяка, армянского разливу. По бутылке того же коньяка вручили и нашим преподавателям. Они, вроде, были не в обиде.

И вот поджало время разбегаться на каникулы. Прямо отсюда, и кто куда. Нужно приобрести авиабилеты. На двадцать пять человек, во все концы необъятного Союза. Оставалось три дня. Преподаватели дотягивали хвосты по теоретическим занятиям. На собрании взвода решили собрать деньги на билеты. И отправить за ними трех человек. Мне доверили возглавить группу.

---

ПП - площадка приземления.
ВДК - Воздушно десантный комплекс.
ВДС - воздушно десантная служба.
ПДИ - парашютно десантное имущество.
ВТА - военно транспортная авиация.

Взвод расслабляется после прыжка

Литва. Окончание стажировки

Едем в Каунас за билетами. Проезжаем через поселки с живописными литовскими названиями Бирштонас, Пацунай, Гайджюнай… Ну вот и приехали. Древний, средневековый центр Каунаса тесно переплетен с современной архитектурой. Точка нашей цели- кассы аэрофлота, находятся в самом начале центральной улицы города. Ляйсвисаллее. Низенькое двухэтажное здание. Заходим. Небольшой зал и ряд окошек-амбразур. Время десять утра. Почти все кассы закрыты. Одно, крайнее правое окошко работает. Беру инициативу на себя. За стеклом симпатичная девушка в униформе стюардессы. Мы тоже в форме.

- Здравствуйте.
- Добрый день.
- Милая девушка, нам нужен двадцать один билет. На рейсы во все стороны Советского Союза.
- О! Это сложный вопрос. На это потребуется длительное время. И нужно будет подключить к работе все кассы. Предлагаю вам обратиться к нашему начальнику, чтобы он дал команду.

Девушка разговаривала с экзотическим для нашего уха, прибалтийским акцентом.

Все вместе направляемся в кабинет к неизвестному нам начальнику. Кабинет на этом же этаже. Стучу в дверь.
-Да,- из-за двери. Заходим. Маленький, чисто канцелярский кабинетик. За столиком, обращенным в сторону двери, сидит начальник. Молодой, лет под тридцать. Тоже в летной форме. Я до сих пор не ориентируюсь в их галунах-нашивках на погонах. Вокруг него вьются три грации, одна другой краше. Одна сидит у него на руках, вторая обнимает за шею слева, третья облокотилась на его погоны сзади. Наше появление их почти не смутило. Смутились скорее мы.

- Ооо, заходите, заходите мальчики,- девушки дружно загоготали, как гусыни, растягивая улыбки до ушей. Мы несмело протиснулись в помещение.
- Здравствуйте.
- Привет, привет. Да проходите же, не стесняйтесь,- продолжали изображать радуши сухопутные стюардессы.
- Да мы собственно говоря по делу… К вашему начальнику.

Тот до сих пор сидел и молчал, в упор нас разглядывая.
- Да, я вас слушаю,- наконец, раскрыл рот начальник, произнося фразу практически без акцента.
Мы тут же выложили при всех нашу проблему.
- Да, сложный вопрос,- продолжал начальник.- Но я попытаюсь его решить. Поможем парням? Что скажете девушки?- обратился начальник к своим подчиненным. Как мы догадались, они все были кассиршами. Позже я узнал, что часто кассиршами в кассах аэропортов становятся списанные с полетов по какой- либо причине стюардессы.
- Ой, да конечно поможем,- снова загалдели красотки.
- Но боюсь что за сегодня мы уже не успеем. Возможно, что еще и завтра день уйдет. Вы готовы ждать?- это уже нам начальник задал вопрос.
- Да, нам деваться некуда. Нужно обилетить всех наших сослуживцев.
- Ну, тогда вы можете пока прогуляться по нашему красивому городу. А где- то после обеда подходите. Посмотрите первые результаты. Хорошо?
- Мы за.

Оставили в кассе все необходимые документы и снова вышли на аллею.

В первую очередь необходимо решить вопрос с ночлегом,- предложил я. Все согласились. И мы двинулись на поиски гостиницы. По подсказкам переместились в противоположный конец этой улицы. Там и нашли отель «Орбита». Проблем с местами не было. И мы спокойно поселились в трехместный номер. Теперь нужно бы перекусить. Прошлись в обратную сторону и нашли небольшой буфетик, где и позавтракали. Пока мы ходили по городу, в уме я все время сравнивал прибалтийский городишко с немецким городом Потсдам, где мне пришлось прожить несколько лет. Да, здесь тоже было относительно опрятно. По моим прикидам, Европы здесь еще сохранялось, примерно, процентов на шестьдесят- семьдесят. Остальное, что касалось бардака, уже было привнесено за советский период истории.

После перекуса снова заглянули в кассы. Поинтересовались нашими делами. Оказалось, что процесс пошел. Все кассирши и начальник трудились плодотворно. Почти половина билетов уже были готовы. Выйдя на улицу и снова посовещавшись, было решено отблагодарить персонал за хорошую работу.

«Жене мороженое-детям цветы!»- как говорил персонаж одного из тогда любимых фильмов. Вот так и мы. Решили купить всем девушкам цветы. Благо, цветочный базарчик мы уже заметили за углом. А их шефу, долго не думая, бутылку коньяка.

Девушки сначала деликатно отнекивались, но затем с благодарностью приняли наши букеты. Снова стучимся в кабинет к начальнику. Он категорически был против, но под нашим напором согласился принять презент, при одном условии, что мы разопьем его все вместе. Мы согласились. Тогда он предложил нам до пяти часов дня погулять, а затем прийти к нему в кабинет. 

Я за рулем ТПК

Вышли на улицу и присели на парковую скамейку, их много вдоль всей аллеи. Сидим, гутарим о том о сем. Краем глаза наблюдаю за окружающей обстановкой. Идут двое мужчин. Солидные, неплохо приодеты, лет за шестьдесят. Вижу, что еще издали они начали к нам присматриваться. Как будто мы выглядим как- то необычно. Подходят, проходят мимо, смотрят в упор.
- Во, смотри,- говорит один другому,- похоже, что наши «учителя» появились. И удаляясь, продолжают пялиться, оглядываясь назад.
- Чего это они на нас таращатся?- спрашивает Маркевич.
- А ты не слышал, что они о нас говорили?- отвечает ему вопросом на вопрос Витя Голобородов.
- Они обозвали нас своими учителями,- это уже я вступаю в разговор.
- Это какие такие мы для них еще учителя, как всегда быстро закипает Игорь.
- Я так полагаю, что это их реакция на наши красные погоны. Вы ведь в курсе, что во всей Прибалтике нет войск с красным цветом? 
- Нет, впервые слышим.
- Ну, так можете поинтересоваться. Есть какие угодно. С синими, черными, зелеными погонами, а с красными нет.
- Это почему же?- уже хором спрашивают Виктор и Игорь.
- Да, видимо, потому, что очень многие прибалты были в свое время репрессированы. Огромное их количество побывало в тюрьмах, лагерях и ссылках. А вы ведь сами знаете какого цвета погоны у милиции и внутренних войск. Вот у них и закрепилось в генетической памяти. Ну, и, соответствующая, «любовь» к этому цвету.

Намного позже я узнал что были и там войска с красными погонами.

Продолжаем перекур. Вдруг откуда не возьмись, плюгавенький мужичонка нарисовался.
- Ребята, а можно у вас сигаретку попросить,- без акцента, просит абориген.
- Бери, кури,- предлагает ему Маркевич. Тот закуривает, затягивается, но не уходит.
- А вы здесь проездом, или как?- гнусавым голоском начинает жевать сопли, стрелок-курильщик.
- А тебе какое дело?- зло сплевывая, отвечает Игорь.
- Да вот вы мне скажите,- не обращая внимания на интонацию в голосе Маркевича,- продолжает гнус.- Зачем вы вообще приезжаете к нам в Прибалтику. Для чего вы здесь находитесь? Мы так хорошо жили без вас. Вы же по сути оккупанты,- упрекает нас абориген, но сам при этом напряженно снует гляделками по сторонам. Только я собрался ответить, и далеко послать этого прохиндея, как из-за угла вышло два сержанта-мента. Шли они о чем- то между собой активно жестикулируя и разговаривая, не обращая внимания на окружающую обстановку. Как шли, так и прошли, скрывшись за очередным поворотом. Я перевел взгляд на нашего собеседника. А его, увы, уже и нет, как будто растаял.

- Да, «любят» нас здесь,- резюмировал Голобородов. За каких нибудь полчаса мы уже дважды в этом убедились. А если пожить здесь пару лет? Приходим к общему выводу, что прибалтийские страны вредны для здоровья, проживающим в них славянам.
У очередного ментовского патруля узнаем, где здесь ЦУМ. А заодно интересуемся, зачем в городе столько патрулей. Оказывается, в Каунасе существует школа милиции. И вот они, курсанты этой школы, активно привлекаются … И мы имея в запасе еще пару часов направляемся к местному центральному универмагу.

По дороге Маркевич решает поприкалываться. Мы слышали давно, что если русские у литовцев чего- то спрашивают, то те всегда стараются соврать и ввести в заблуждение. Вот и сей час, у первого встречного Игорь спрашивает, как пройти в ЦУМ. Из четырех опрошенных, только один житель показал верное направление. Остальные указывали, налево, направо и даже в противоположную сторону. Этим самым мы еще раз убедились в искренности аборигенов.

Зашли без нужды в этот универмаг. Пошатались, поглазели на товары и побрели снова в кассы. Как раз конец рабочего дня. Девушки нам доложили, что на завтра осталось оформить еще семь билетов. Мы были довольны, что задание коллектива успешно выполняется. Идем к местному боссу. Он тоже уже собирался закрывать кабинет. И предложил нам программу дальнейших действий.

- Я сейчас свожу вас в пивбар, местную достопримечательность. Он был отрыт еще в средневековье. Находится здесь рядом. Потом предлагаю съездить ко мне домой, распить ваш коньяк. А затем, вечерком я свожу вас в вечерний ресторан. Кто за?

Нам все равно заняться было нечем. Поэтому все дружно поддержали.

Направляемся в пивное заведение, расположенное на площади, обрамленной ратушей, костелами и остатками крепостных стен. Сама площадь, мощенная каменной брусчаткой, так и называется, Ратушной. Возле входа в бар висит затейливая чеканка из черненой меди, в виде чертика. Берем влево и через капитальную дубовую дверь по толстым, тоже дубовым ступеням спускаемся в полуподвальное помещение. После яркого солнечного света на улице, здесь царит полумрак. Длинный зал с низким потолком разгорожен на кабинки, плетеными из лозы стенками-перегородками. В каждой кабинке огромный, дубовый стол с такими же скамейками.

Занимаем одну из свободных кабинок и рассаживаемся вокруг столика. Тут же появляется официант. Заказываем по кружке местного пива. Кружки деревянные, с крышками. Все выглядит, как декорации в кино о средневековье. Наш гид тут же нас информирует, что с тех времен, когда кабак был открыт впервые, остались нетронутыми только дубовые ступени, по которым мы сюда входили. Все остальное уже многократно менялось.

В каждой кабинке над столами висят на мощных цепях оригинальные люстры. Прямоугольники монолиты, размером метр на два, и толщиною до сорока сантиметров, цвета зеленого бутылочного стекла. Насквозь пронизанные, как медовые соты различного диаметра отверстиями. Где- то в них, как- то вмонтированы разноцветные лампочки. Когда люстра горит, то создается впечатление, что над столиком полыхает, так называемое, «северное сияние». Висят они очень низко, прямо над головами. Придавливают клиентов к столикам. И такое впечатление, что вот- вот рухнут на нас.

Подают пиво, а к нему зеленый соленый горошек и соленая соломка из теста. Вяленой рыбы здесь, как и в Германии, к пиву не подают. Утоляем жажду. Пиво нам всем понравилось. Посидели, потрендели и на выход.

Возвращаемся к кассам, и здесь хозяин приглашает нас в свои новенькие «Жигули». Едем к нему в гости. Переехали через длинный мост. Полюбовались картинками древней крепости и всякой готической архитектуры. Прибыли на окраину, в какой- то современный микрорайон. Поднимаемся на второй этаж. Трехкомнатная квартира, спартанская обстановка. Пока хозяин накрывал стол, я обошел комнаты. Поразила, какая- то пустота, хотя везде был порядок, чисто. Даже какая- то стерильная и холодная чистота. На стенах много фото в рамках под стеклом. На фотографиях, одиночные и групповые, мужские портреты.

Но вот уже и команда за стол прозвучала. Садимся на кухне. На столе шампанское. Под столом целый ящик этого напитка.
- Начнем с шампанского,- предлагает хозяин.- А там может и до коньяка доберемся.

Мы не сопротивляемся. Закуска тоже холостяцкая. Консервы, рыба, колбаса. Пьем, закусываем. Пошли на второй флакон. На улице жара. И даже при открытых окнах нас всех сморило в сон.

"Видимо, намотались за день, "- подумал я. В разговорах, хозяин квартиры расспросил нас в каком полку мы проходили стажировку. И похвастался, что начальник медпункта в этом полку, его большой друг. И тогда я вспомнил этого друга. Это он, когда я перед первым прыжком, случайно порезал стропорезом палец, не только отказался мне его перевязать, но даже не дал кусочек бинта на перевязку. Он тогда дежурил по площадке приземления.
- Обойдешься,- пренебрежительно процедил мне сей коллега по ремеслу. Еще тогда меня это очень удивило.

- Если кто желает вздремнуть, то пожалуйста. У нас еще до вечернего ресторана время есть. Я вообще- то спать здесь не планировал.

Но компания поддержала. Мол, часик, полтора нам не помешает. Перед, якобы, предстоящей бурной ночью.
- Ну, ладно, уговорили,- соглашаюсь я.- А где?
- Да вон в этой комнате, вы с Игорем,-уже вставший из-за стола хозяин показывает рукой на диван. А я с Виталиком вот здесь, в спальне.
- Ну и ладно,-соглашаюсь, ничего не подозревая, я. Остальные тоже вроде, как ничего не возражают.
Падаю на диван, и на удивление быстро отрубаюсь.

Сквозь тяжелый сон, слышу как кто-то меня тормошит.
- Вставайте, да вставайте же! Уже пора! Мы уходим!

Пытаюсь продрать глаза. С трудом мне это удается. Сквозь какие- то отекшие веки, еле- еле разлепив их, вижу циферблат, и соображаю, что спал всего- то минут десять-пятнадцать.
- Да в чем дело- то?- еле ворочая языком, пытаюсь выяснить, что за спешка. И в тоже время где- то глубоко в сознании ворочается мысль, что моя сонливость какая- то неестественная. Тем не менее меня продолжают тормошить еще более настойчиво. И я начинаю опускать ноги на пол. Возле дивана стоит Виталий, а чуть в стороне- хозяин. Маркевич тоже из всех сил упирается, не желая подниматься. Но я уже направляюсь в ванную комнату. Хочу прополоскать глаза. Вслед за мною заползает Игорь, а за ним буквально залетает Виталий. И закрывается на защелку.
- Мужики, извините что я вас растормошил. Но тут такое дело. Мы все еще не можем прийти в себя. Но я чувствую, что дело неладное.
- Ну, говори…
- Да этот козел, когда я начал засыпать, полез ко мне в трусы…
- Что!!!-в один голос с Маркевичем, возмутились мы. И тут до меня все дошло. "И почему нам так легко оформили билеты. И зачем мы здесь оказались. И почему я с Маркевичем, два закопченных скелета, оказались на диване. А наш пышнотелый Виталик был приглашен в спальню."

Первым рванул дверь мгновенно вскипевший Игорь. Защелка улетела прочь. От двери отшатнулся, подслушивавший нас, «гостеприимный» содержатель «голубого» притона. Маркевич подскочил к нему и сделал подсечку. Тот рухнул, как сноп. Началось избиение «младенца». Ногами и по чем попало. Били долго, пока не устали. Оно скулило и просило пощады. Мы по-быстрому собрались. При этом Игорь прихватил наш коньяк, и плюс пару бутылок шампанского.Не пропадать же добру!
- На экспертизу! Посмотрим, что этот гад там для нас намешал.
Я нагнулся к лежащему калачиком пи..су.
- Мы уходим, но имей ввиду, если ты нам помешаешь дооформить остальные билеты, то что с тобой было сейчас, покажется тебе цветочками. Ты меня понял?
В ответ какое – то нечленораздельное мычание.

Мы пулей покинули «гостеприимное» лежбище. Городским транспортом добрались в центр. Зашли в магазин, набрали молочных продуктов и булочек. Благо, что у нас есть свой оплаченный номер в гостинице. Только здесь мы перевели дух и привели в порядок свои эмоции. Обсудили происшествие. Вот здесь то мы и припомнили, а почему он в этом возрасте холостой. Почему у него в подчинении целое стадо красавиц, а он от них рыло воротит. Почему такая холодная и необычная квартирка у него, а на стенах висят фотографии с изображением исключительно особей мужеского пола. Первый контакт с гейропой состоялся. На дворе стояло лето 1982 года. До смерти генсека оставались считанные месяцы. И пока этот контакт обошелся вполне благополучно для нас.

Реально поспали еще с часик. Перекусили, чем Бог послал. И решили сходить в какое- то кабаре, которое судя по вывеске, находилось в цокольном этаже нашей гостиницы. На входе здоровенный, наголо остриженный детина.
- Лаба дене,-это он вроде как нам что- то сказал.
- Что?
- Лаба дене.
- По-русски сказать можешь?
- Добрый вечер.
- Ну, таку мать, твою….
Мы и так на взводе, а он нас еще и третирует непонятными словами.

- Добрый вечер. Сразу бы так. Как тут у вас, с местами и билетами?
- Места есть. Касса вон в углу,-произносит вышибала на приличном русском языке.
В зал зашли, места нашли, сели, ожидаем… Народишко всякий. На нас ноль внимания. И далее, как по стихотворению… И запели скрипки вдруг, люстры погасили… Короче, был полумрак, а стала полная темень. Вдруг сцена осветилась разноцветными лазерными лучами, а на сцене около шести полуобнаженных девиц начали свое эрошоу. Почему я не называю их точное количество? Да потому что освещение было построено так, что тени от девушек создавали оптическую иллюзию, как будто их было, как минимум, втрое больше. Все эти суетливые движения, прыжки, виляния под дикую какофонию через полчаса нам до чертиков надоели, но публика была в экстазе. Официанты суетились, разнося какие-то напитки и закуски. Мы, видимо, были не так воспитаны. Как инопланетяне, не воспринимали то, что происходило в этом зале. Поэтому решили уйти. О чем и не пожалели.

Выспались к утру, и как огурчики, побежали искать, где позавтракать. Нашли, перекусили, и в кассу. Там все было спокойно. И главное, что все необходимые билеты были уже оформлены. Забрали. Девушек поблагодарили и ретировались. На автовокзал. Наши уже заждались.

Пока ехали, подоспело и время обеда, поэтому сошли с автобуса и посетили ресторан, типа «крайняя хата». Сели за столик в огромном и совершенно пустом зале. В ожидании официанта, рассказываю своим попутчикам о том, что когда- то я читал книгу о средневековых временах в Литве. И что у них тогда в большом почете была медовуха. Это типа водка, изготовленная из меда. И у нее интересная особенность. Она обладает специфическими качествами. Очень вкусная, при употреблении голова сохраняет трезвость. Наступает только легкая и приятная расслабленность, но при всем при том ноги тело не держат. Всех заинтриговал мой рассказ. И решили спросить у полового, имеется ли у них сей напиток.

- Да, есть,-ответил литовский халдей.- Только по меню она у нас называется не медовуха, а медовая водка.
- А принесите нам по сто граммов на пробу.
- Хорошо. Будет сделано.

Через пару минут на столе у каждого перед носом стояло по рюмке слегка желтоватой, опалесцирующей жидкости. На вкус она превзошла все наши ожидания. Тонкий аромат всех полевых трав и цветов. Слегка сладковатая. Мы с удовольствием пропустили по первой, а потом и по второй. Дело дошло до перекура, а в зале курить было запрещено. Надо было идти на балкон через весь зал. Мы реально не могли подняться из-за стола. Пришлось чуть ли не руками переставлять ноги. Эффект был поразительный. Тем не менее до балкона добрались. Перекурили. А затем и на автовокзал дошли.

И вот, наконец, добрались в свое расположение. Пару человек, которые по тем или иным причинам уехали поездами, уже отчалили. Остальные дожидались нас. Билеты мигом разобрали. Каждый рванул по своему плану индивидуально или мелкими группами. По просьбе Виктора о наших приключениях в Каунасе мы рассказывать не стали.
Второй курс на этом и закончился. Больше в Литве мне бывать не приходилось.

Лайсвис аллея в Каунасе

Следующая часть

Страница 1 - 2 из 2
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | По стр.
Автор:  Владимир Озерянин