12.04.2020

ВДВ глазами медика. Часть 1: Литва. Войсковая стажировка

Предисловие

В нижеизложенных главах и разделах пойдет речь о курсантах и слушателях давно известной, (более двухсот лет) Военно-Медицинской Академии, дислоцирующейся в Санкт-Петербурге (тогда в Ленинграде). Срок обучения в ней - шесть лет. Первые четыре года - курсанты, а два завершающие - слушатели. 

Для начинающих обучение с нулевого цикла, существует три факультета:

2-й факультет - готовит врачей для сухопутных войск и артиллерии; 

3-й факультет - готовит медицинские кадры для ВВС; 

4-й факультет - занимается обучением врачебного состава для ВМФ. 

Есть еще и другие факультеты, но их я иногда буду касаться только косвенно. 

Кроме Петербургской академии, в некоторых городах России, тоже уже много лет существуют двухгодичные, военно-медицинские факультеты. Выпускники этих курсов, тоже втихаря называют свои заведения "академиями" - но, это уже на их совести.

Кроме того, 2-й "сухопутный" факультет, в 1-м взводе, шлифует врачебные кадры и для ВДВ. Вот об одном из таких, десантных взводов, я и предлагаю читателю свои сочинения. О себе почти все будет изложено по ходу повествования.

Владимир Озерянин, автор

---

ЛИТВА. Каунас.

Летнюю сессию закрыли. Весь курс на месяц собирался в войска. Для меня это была возможность окунуться в родную стихию. Для основной массы, кто поступал со школы, это было что- то неизведанное и загадочное.

На очередном построении, случайно (!) подхожу с каким- то вопросом к начальнику курса. Он в это время находился в голове строя, возле первого взвода. Стою в ожидании, когда освободится. Краем уха улавливаю суть разговора между ним, подполковником А. М. Барановским, преподавателем кафедры ОТМС и прапорщиком Песенко. Оказывается, с первым взводом некому ехать в Каунасскую учебную дивизию. Песенко по штату числится в десантном взводе, но когда вопрос стал ребром, у него вдруг обнаружилась какая- то «неизлечимая» болезнь, не позволяющая ему служить в ВДВ. И вот теперь у начальника проблема, а кого из командиров взводов послать с личным составом этого взвода, потому как без контроля оставлять двадцать пять человек никак нельзя.

И тут взгляд начальника падает на меня.
- Владимир Кириллович, может ты меня выручишь?
Я не раздумывая, отвечаю: 
- Конечно, какие проблемы?
- Вот спасибо тебе. За свой взвод не волнуйся, я там лично за ними присмотрю. Мы же там будем всем курсом, а вы в отрыве.

И тут меня вдруг передернуло. Ведь так я неожиданно и круто могу изменить свой статус. Я еще на всякий случай решил сделать шаг назад.
- Товарищ полковник, но после стажировки я смогу вернуться в свой взвод?
- Конечно, конечно,- поспешил заверить меня начальник. Ну, я и согласился временно побыть куратором десантного взвода, не подозревая тогда, что заложил очередной крутой вираж в своей военной судьбе. И вместо того, чтобы спокойно прослужить в ракетных,сухопутных или артиллерийских войсках, потому как вроде для них был предназначен мой четвертый взвод. И может даже еще когда-нибудь попасть за границу. Черт меня дернул, и закинул в «элиту» Советской Армии.

На второй день мы в составе взвода уже убыли поездом в «культурную» столицу Литвы город Каунас. Личный состав первого взвода был не в восторге от моего назначения. Они уже давно прослышали, что Песенко любыми путями пытается уйти от них. Заместителем командира взвода был сержант Слободян. Курсант, после срочной службы. Так себе, ни рыба, как говорится, ни мясо. Но для них он был свой человек. И все уже приготовились к бесшабашной и бесконтрольной житухе в течении месяца, а тут такой облом. О моих методах командования взводом, конечно же, все были наслышаны, то есть в курсе.

Особо не по душе пришлось тем, кто пришел во взвод из армии. Главным моим противником оказался командир второго отделения сержант Диковский. Ну, и у него, конечно, была своя группа поддержки. Правда, до поры до времени все старались виду не подавать. Ехали весело и беззаботно. Во взводе было несколько человек, кто уже совершал прыжки с парашютом. Вот они то и были теперь в центре внимания. Ведь все прекрасно понимали тот риск, с которым все это дело повязано. Те в свою очередь специально рассказывали разные страсти и истории, которые уже были или могли произойти во время прыжков.

1-й взвод

Сам Каунас миновали транзитом и прибыли в поселок Пренай. Здесь нас встретили и определили в один из учебных парашютно-десантных полков. Весь взвод разместили в одном из классов воздушно-десантного комплекса. Все уже было предусмотрено и заранее подготовлено. Кровати в три ряда и прикроватные тумбочки. Питание в офицерской столовой.

Вслед за нами прибыли и наши кураторы-руководители. Преподаватель кафедры оперативно тактической подготовки подполковник С. Редкобород, который сам в свое время был командиром десантного полка. А со мною лично знаком, потому что мы проживали на одном этаже общежития, на улице Боткинской. Второй, подполковник А.Барановский, преподаватель с кафедры организации и тактики медицинской службы. В их задачу в первую очередь входил снова же контроль за взводом и занятия с нами согласно плана своих кафедр.

Для подготовки личного состава взвода к выполнению программы прыжков, от ВДС полка, был назначен старший лейтенант Михайлов. Высокий, стройный, симпатичный, а главное, как оказалось в последствии, еще и умный, толковый офицер. И жена у него служила врачом в этом полку. С первого дня занятий он стал опекать нас, как малых детей. В течении месяца нам предстояло совершить восемь прыжков с парашютом. Все прыжки с самолета АН-2, в просторечии «кукурузник». Высота отделения от борта самолета 1000-800 метров. Весь взвод был разделен попарно, для укладки парашютов. Мне сразу повезло. В напарники попал сержант Минаков. Он служил срочную в десантных частях. И даже в академию поступил с Афганистана.

В течении двух дней изучали устройство основного и запасного парашютов под названием «Д-5». В народе «дуб». Изучение происходит в процессе учебно-тренировочной укладки. Для этого со склада «ПДИ»* получаем, каждый индивидуально, под роспись парашюты и все, что необходимо для их укладки. Авизентовые столы, это такие полотнища длиною метров тридцать и шириною метр, которые укладываются на ровной местности, параллельными рядами. К ним в придачу выдают специальные вилки-крючки с помощью которых укладываются в специальные соты стропы. А еще мешочки-грузики с песком. Для придавливания купола во время укладки, чтобы его порывами ветра не уносило. И много другой мелочевки, необходимой для этого скрупулезного дела. Да, на каждый парашют имеется свой паспорт. В нем ведется учет, кто и когда его укладывал, кто совершал на нем прыжок.

Я с напарником растягиваю на столе свой первый парашют. О, какая интересная, оказывается, эта штуковина. Капроновое полотнище в восемьдесят два квадратных метра, а к нему намертво пришиты куча таких же крепких шнурков. Если уж быть точным, то всего строп двадцать восемь. А длина их от купола до подвесной системы девять метров. Вес основного парашюта 15,5 кг. Сразу уж скажу, что масса запасного парашюта не более пяти кг, а площадь 50 квадратов. Общий вес боевого имущества и снаряжения десантника от 45 до 65 килограммов. И это при моих тогда 63 килограммах веса тела.

И так продолжаем знакомиться. Кроме купола, строп и подвесной системы, еще имеем: камера стабилизирующего купола, сам стабилизирующий купол, соединительное звено, камера основного купола и ранец. Плюс к этому страхующий прибор (основной) АД-ЗУ-240, стропорез, и еще пару кило всякой мелочевки.

Все это нужно аккуратно уложить, привязать, подвязать, зафиксировать.
Офицер ВДСник, специалист по этим вопросам, тот же наш инструктор Михайлов. С его слов,он может на спор уложить основной и запасной за 12-15 минут. Но эта скорость не для нас! "Быстрая укладка, очень часто ведет к быстрому спуску!"- иронизирует наш парашютный сенсей. Мы, и весь личный состав ВДВ укладываем свои купола в лучшем случае в течении пяти часов. Бывает, что и дольше, потому что когда производится массовая укладка, один офицер-специалист контролирует примерно тридцать-пятьдесят человек. Укладка происходит поэтапно. Этап закончили и ожидаем пока спец каждого скрупулезно проверит, тогда переходим к следующему этапу. Вот на этом и теряется масса времени, но и без этого никак нельзя по другому. В ВДВ штатные укладчики отсутствуют. Каждый сам укладывает свой парашют, хотя, сами понимаете… всегда и везде, имеются исключения. О них намного позже.

Пока что мы, особенно те, кто еще прыжков не совершал, таращим глаза на каждое движение нашего сразу и всем полюбившегося инструктора. Ведь от него очень многое зависит в нашем дальнейшем существовании. Вот и сейчас мы бережно разглаживаем каждую складочку основного купола. По линеечке растягиваем параллельно стропы, чтобы не было нигде ни малейшего изгиба. Это потом, лет через десять, я буду ногой в ботинке трамбовать этот купол в камеру. И ничего, техника настолько надежная, что все и всегда срабатывало безотказно.

- Итак, первый раз уложили?
- Уложили.
- А теперь все распустить. И по новой.

За третьим разом уложим на прыжок.

С утра вместо физической зарядки каждый день бегаем на ВДК. И после обеда также. Здесь мы наматываем круги по всяким бордюрам, уложенным под углом в сорок пять градусов внутрь, и также наружу, снова внутрь и наружу. И так по кругу до бесконечности. Затем прыжки по шинам, вкопанным тем же манером. Это, якобы, для укрепления голеностопных суставов. Между коленями зажимаются брусочки, и в таком положении прыгаем с разной высоты трамплинов. Что- то типа трехступенчатой конструкции, это чтобы научиться держать ноги вместе во время полета, потому как очень важно касаться земли не одной, а двумя ступнями. Таким образом, вероятность сломать нижние конечности при встрече с земной поверхностью значительно уменьшается.

Взвод в Прибалтике

Часами висим на стапелях. Это такие устройства, на которых мы отрабатываем свои действия при самых различных ситуациях в воздухе. Много еще всяких хитромудрых штуковин имеется на этом воздушно- десантном комплексе. И все это предназначено для того, чтобы обучить нас тому, чтобы мы целые и невредимые восемь раз в этом месяце шлепнулись с неба на твердь земную. Предпрыжковой подготовкой, называются эти занятия.

Перед тем как сигануть, с литовского неба на землю, положено сначала опробовать народ на более низких высотах. Для этого придумали парашютную вышку. Высота двадцать пять- тридцать метров, но так как в нашем случае она построена на довольно высоком холме, то впечатление от высоты сильное. Устройство вышки элементарно простое. Имеется длинный трос, перекинутый через систему блоков. На одном конце приличный груз- противовес, на другом-тело будущего десанта. Когда тело со скоростью десять метров в секунду мчится к земле, груз устремляется вверх. Мы отцепляемся от подвесной системы, и груз мчится вниз. Металлическое кольцо с имитацией парашюта не играет никакой роли в плане снижения скорости полета.

Лично у меня зудели и чесались ступни ног, когда я стоял первый раз на краю вышки. Впечатление такое же, как стоять на краешке крыши девятиэтажного дома. А все остальное, никакого удовольствия. С самолета (любого типа) прыгать намного проще и интереснее. При совершении первого прыжка с вышки нас на земле встречал лично подполковник Ридкобород в свои медвежьи объятия. Тем не менее, даже здесь без происшествий не обошлось.

Курсант рядовой С.Щербак умудрился все- таки нарушить всевозможные инструкции. Раскорячился, как корова на льду, ступни ног вместе не удержал. А учитывая его жирный вес за восемьдесят кило, при касании к жесткой поверхности грунта, порвал связки голеностопных суставов. Друзья по взводу Лепешкин, Маруня и Воробьев потащили его в санитарный автомобиль, как куль соломы. Сами знаете с чем. Так и проскакал он на костылях в гарнизонном госпитале всю стажировку.

И вот завтра с шести утра, первый прыжок с самолета. Подъем в пять утра. Быстро умыться, по возможности побриться. Напялить спецкомбезы без знаков различия и бегом в ГАЗ-66. Он уже пыхтит возле порога. Но, о майн-готт! Кто это к нам пожаловал? Никак, сам начальник нашего курса подполковник Исаев, по кличке «Штирлиц», наш дорогой.

- Здравия желаем!- рявкнули от души все, кто в этот момент выскочил на улицу.
- Здравствуйте, товарищи десантники!- во всю мощь своей луженой глотки, поздоровался начальник. И подал всем присутствующим руку.
- Как обстановка?- повернув голову в мою сторону, уже нормальным тоном спросил шеф.
- Все нормально, Евгений Алексеевич,-успокоил я его.
- После прыжка, введешь меня в курс дела. По каждому индивидуально. Хорошо?
- Так точно. Все расскажу, в подробностях.

В принципе, пока что, действительно, ничего особенного не произошло, но раз начальник ради нашего взвода преодолел расстояние с Черняховска, Калиниградской (бывшего Кенигсберга) губернии к нам, то придется пообщаться.

Мой первый прыжок с парашютной вышки

А пока на аэродром. Здесь мы еще не были. А это огромное, ровное поле, густо покрытое низкорослой травкой, спорышем. На траве еще обильная утренняя роса. Ветерок в чистом поле пронизывает до косточек, но обильно выделяемый адреналин греет, и холод не ощущается. Мы держимся кучкой, как стадо овец. Наш начальник, преподаватели и инструктор в сторонке о чем-то там шушукаются. Справа от нас застыл ряд летательных аппаратов всевозможных марок. Кукурузники, планеры и еще какие- то спортивные, мне неведомые.

Чуть левее, командир полка, у которого мы в гостях, о чем- то жестикулирует со своим замполитом. До нас долетают обрывки фраз. И я слышу, что сегодня оказывается порывы ветра до восьми и более метров. А при таком ветерке прыгать, в общем- то и не то что не рекомендуется, но даже и запрещено. Особенно таким как мы, перворазникам. Об этом настаивает замполит. Но командир гнет свое, что откладывать не стоит. Что срывать программу прыжков для нас он не намерен. И порешили они на том, что вот сейчас они вдвоем взлетят, прыгнут, и если ничего с ними не случится, то и нам разрешат. Мы в этом пока ничего не смыслим, но если уж нас подготовили, то мы за то, чтобы прыгать.

Взревел двигатель одного из бортов. Замполит, а за ним кэп, заскочили внутрь кукурузника. Взлет, набор высоты, заход на бросок. И вот мы, те кто никогда не прыгал, впервые наблюдаем отделение тел от борта самолета. Все быстро, эффектно и эффективно. Парашютисты благополучно приземлились. Кто- то из взвода предложил быстро занять позицию и сфотографироваться. Так и сделали.

- Разобрались по бортам!- это звучит команда нашего учителя Михайлова.- Первый борт за мной!

Весь взвод разбит на три группы. Каждая группа, примерно восемь-девять человек. Условно называется «борт». То есть это те, кто будет взлетать и совершать прыжок с одного борта-самолета. Бежим за инструктором. Еще во время подготовки, он обещал. что каждого из нас будет выпускать из самолета лично. И мы ему верили. Но не тут то было. Остальные наши борта разошлись по другим самолетам. И выпускали их совсем другие инструктора, хотя как потом оказалось, это и не столь важно.

Но я иду – бегу за инструктором своего борта, потому что мы уже давно заранее распределены по весу. Я, как самый легкий в своей группе, должен занять самое дальнее место в углу самолета. И буду прыгать замыкающим. Самый тяжелый из нас садится возле дверки. Он прыгает первым. И так, заняли места «согласно ранее купленным билетам». И еще сюрприз! К нам на борт, в своей повседневной форме садится и начальник курса. Он занимает место прямо напротив двери.

Ммм да…Теперь если кто то и хотел бы уклониться от выхода из самолета на высоте тысячи метров, то, видимо, передумал. Прыгнуть придется всем. Снова рев мотора и наш «лайнер» побежал по полю, как козлик. Нас затрясло, как дрова, сердца пытались вырваться из заперти. Я положил два пальца правой кисти на запястье левой. Сосчитал пульс, сто сорок. Хорошо, в голове туман, но еще в сознании. Наблюдаю за выражением лиц сослуживцев. Маски с застывшими резиновыми улыбками. Начальник курса тоже заглядывает нам в глаза со своего места. Инструктор начинает пристегивать карабины к камерам стабилизирующих парашютов. Взлет, отрываемся от земли. Я стараюсь смотреть в иллюминатор. Мне уже ранее приходилось летать в таких самолетах в качестве пассажира, но это было очень давно. И выходил я тогда из него, как и заходил в него, по приставному трапику. Теперь же совсем другое дело. И вот мы уже на необходимой высоте.

Инструктор занимает место возле двери, он тоже будет прыгать с нами. Вслед за мной. Открывает дверь. И снова, о Боже. Я сижу по диагонали, и прекрасно вижу что там делается за бортом, под нами. День пасмурный, ветер, мелкие тучки со скоростью снарядов проносятся под нами. И это мне сейчас туда прыгать!? О, ужас! Но начальник, в своей фуражке-аэродроме, с орлиным профилем… Его подводить нельзя. Инструктор жестом показывает, что, мол, пора. И правая половина борта поднимается.
-Первый пошел!

Я наблюдаю за отделением ног прыгающих. Положено поставить левую ступню на обрез левого угла дверного проема, правой ногой нужно резко оттолкнуться от правого угла, после хлопка рукой инструктора по плечу. Это получается далеко не у всех. Долго описывать, но многие далеко не по инструкции отделяются от борта самолета.

Но вот уже и наша сторона по команде, как на пружине, подпрыгнула и заняла позу «зю». Ноги шире плеч, полусогнутые в коленях, голова наклоненная вниз. Кисть правой руки на кольце основного парашюта. Кисть левой, обнимает стропорез на запаске. Приставными шагами, быстро, быстро на выход. Еще раз бросаю взгляд в лицо шефу. Оно закаменевшее. А вот и он, разинутый и ревущий зев ада. Внизу мелькают какие- то мелкие постройки и ландшафт. Но рассматривать его некогда. Резкий хлопок по плечу. Через шлем команды «пошел» не слышно, но и так понятно что пора.

Взвод перед первым прыжком в Литве

Толчок, и я нырнул в стихию воздушного океана, который тут же принял меня в свои «мягкие» объятья. Положено сразу после отделения от борта, свести ступни ног вместе, но, видимо, я чего- то сделал не так, потому что меня развернуло лицом к удаляющемуся борту.

"Ничего себе!- промелькнула мысль.-Как интересно! Я еще из такого положения не рассматривал летящий самолет."

От удивления у меня раскрылся рот. Ветер не преминул воспользоваться возможностью заполнить освободившуюся полость, и правая щека затрепыхала, как парус.

"Черт побери, я увлекся!- резануло в голове.- Ведь уже пора вести положенный в таких случаях отсчет времени!"

- Пятьсот один! Пятьсот два!- стал отчитывать. Нужно сказать "Пятьсот три, «кольцо!», и одновременно рвануть кольцо от груди на пятку правой ноги, но тут я вспомнил, что счет начал вести с опозданием, поэтому, видимо, пора его уже рвать. И рванул. Пальцы руки, почему то самопроизвольно после этого разжались, и мое кольцо, стоимостью в полтора рубля, которое строго-настрого запрещалось ронять, опережая меня, оно же было без парашюта, устремилось к земле. Пока я сожалел о вычтенных из платы за прыжок полутора рублях, раскрылся купол основного парашюта, по этой причине меня основательно дернуло, и напрочь выгнало из головы дурные мысли.

"Теперь нужно произнести команду: «Купол!»,- пронеслось в голове, но я снова опоздал, купол уже открыт. После этого нужно хорошенько осмотреться по сторонам, но тут меня вдруг начало с ускорением раскручивать в левую сторону и обернуло вокруг оси минимум раз десять. Тут- то до меня дошло, что пока я отвлекался по разным идиотским причинам, стропы моего парашюта основательно закрутило в правую сторону. И только надежно изготовленная система, исправила все сама за меня. Стропы еще раз тряхнули мое тело и успокоились. Я посмотрел вверх, над головой покоился аккуратно наполненный купол. Не было никаких перехлестов и перекосов.

Метрах в трехстах от меня плыл по воздуху наш инструктор. Он специально отделился от борта с задержкой, чтобы никому из нас не мешать, а иметь возможность спокойно наблюдать со стороны за нашими действиями в воздухе. Я снова сосчитал пульс, семьдесят шесть. Вот оно, как оказывается, реагирует организм в таких ситуациях.

И в этот момент я вспомнил, что нам еще рекомендовали посмотреть под ноги. А под ногами очередной ужас! Вижу, чей- то купол! Касание купола под ногами грозит тем, что мой купол может сложиться в тряпочку, и оставшееся расстояние я преодолею со значительно большей, чем запланировано скоростью. Или же, к примеру, влечу в стропы товарища. Ну, а там вы и сами понимаете, что может произойти. Даже люди далекие от таких экстремальных видов подготовки, могут догадаться, что станет с нами обоими, если я запутаюсь в чужих стропах. Вообще, там много всяких разных ситуаций может возникнуть. А времени в обрез, чтобы осмысленно в них разбираться.

И тут я вспомнил, кто был в очереди на прыжок передо мною.
- Диковский твою мать!- ору на весь воздушный окИЯн. Надо отдать ему должное, он сразу услышал и понял, почему я ору. Натянул правую переднюю лямку и его купол резко пошел вправо и вниз. Я же, соответственно, натянул до упора левую заднюю лямку, и меня потянуло, хоть и с трудом, против ветра влево. Мы благополучно разошлись.

А тут вот и до матушки- земли совсем ничего осталось. Пора приготовиться к ее неизвестно еще каким объятиям. А ветерок бушует, пытается оттянуть меня от площадки приземления. А площадка хоть вроде и ровная, но по всему периметру огорожена забором из колючей проволоки. И так, окончательно разворачиваюсь по ветру. Коленки и ступни ног вместе. Носки сапог на спичечный коробок выглядывают из- под запаски. Вроде все идет по плану. "Тьфу-тьфу, лишь бы не сглазить." Земля стремительно несется навстречу. Бац! Касаюсь грунта и заваливаюсь на правый бок, как учили.

Но не тут то было. Оказывается это еще не все! Купол парашюта мгновенно наполняется воздухом, как парус и меня начинает быстро тянуть по земле. Когда я перед землей развернулся по ветру, то задние лямки перекрестились и теперь они давят мне на затылок. Я не могу поднять голову. По росе, на запасном парашюте, как на санках, со скорость ветра семь-восемь метров в секунду, как говорил еще полчаса назад командир полка, я несусь по полю навстречу с неизвестностью. Хотя почему с неизвестностью? Меня несет в забор из колючки! Уже представил даже свою порванную и окровавленную облицовку.

В таких ситуациях предусмотрено подтянуть за стропы кромку парашюта и попытаться загасить купол. Что я и делаю. Уже давно подтянул, чуть ли не зубами вцепился в эту кромку. А купол не желает падать. Меня с прежней скоростью несет к финишу. Вот что, оказывается, имел в виду, замполит полка, когда доказывал командиру, что при таком ветре совершать прыжки нежелательно, но мне- то теперь от этого не легче.

И вдруг я резко замедлил свое скоростное скольжение.
- Вставай!- кто- то кричит над моей головой. Я еще не могу поверить в свое внезапное спасение. Продолжаю ничком лежать.
- Да вставай, таку твою мать, разлегся он здесь!

Я хочу огрызнуться, возмутиться на такую наглость, но сил у меня уже на это нет. Просто беру и перекидываюсь на спину. В глаза ударил луч, наконец- то, пробившегося через темные балтийские тучи, солнца. Надо мною стоял и лыбился один из тех солдат, которые специально были расставлены по площадке приземления, чтобы отлавливать таких как я «везунчиков». Они догоняли несущихся по полю парашютистов, хватали за стабилизацию, и резко заносили ее в сторону. Тем самым гасили купола. Я уже простил солдату его выходку с матерками, потому что, во первых, он спас меня от неминуемых травм. До забора оставалось не более двадцати метров. Во вторых, на комбезе погон нет. И ему по барабану, кто я такой.

- Ну тогда помоги, если не трудно, собрать купол,- прошу я его. И он не отказал. Вдвоем мы быстро собрали мои манатки в специальную парашютную сумку. Я был счастлив многократно. Прыжок совершил. Остался цел и невредим. И даже двадцать кило на горбу не в тягость. До сборного пункта почти рядом. По дороге наткнулся на огромное лежащее тоже ничком возле растянувшегося парашюта, тело. Это лежал мой сосед по этажу, и наставник, подполковник Ридкобород.

- Товарищ полковник, с вами все нормально?- спрашиваю я у него.
- Да.
- Давно лежите?
- Да уже с полчаса.
- А что случилось? Вам помочь?
- Нет, ничего не надо. Наберешь как я за девяносто кило, тогда тоже почувствуешь, что такое настоящее приземление.
- Понял. Извините. Отдыхайте,- я тогда со своим весом приземлялся, как муха на лоб. А когда со временем дошел до восьмидесяти, то действительно, начал ощущать настоящее прикосновение к тверди земной.

А там, на ПП* уже галдеж, на всю ивановскую. Все делятся впечатлениями. Подтрунивают, как обычно, друг над другом. Обсуждают поведение в воздухе друг друга, но все целы и невредимы. А это главное. Начальник курса тоже возбужден. По- моему, он в душе гордился своими орлами. Здесь же взвод построили и наш инструктор старший лейтенант Михайлов вручил нам значки. Маленькие такие парашютики, к которым вместо курсанта, были подвешены металлические лепестки, с цифиркой «1». У десантников они называются «перворазник». Все мы тут же гордо прикрутили их к нашим хэбэшкам.

В тот же день, после завтрака, всем взводом общались с любимым шефом. Он привез нам стенгазету-приветствие от однокурсников, которые сейчас проходили свою специфическую подготовку в Черняховске. Там у них была какая- то обкатка танками. Прохождение танков с экипажами под водой и т.п. Они в своей газете намалевали кучу карикатур, где отобразили нас в разных ситуациях на прыжках с парашютом, причем довольно натурально. Я, благо что Леша Качула и Серега Платонов, основные члены курсовой редколлегии, находились в первом взводе, тут же готовили ответ «турецким султанам», изображая, как они пускают пузыри под водой, и тому подобное.

Затем я пообщался один на один с начальником. Заверил, что справлюсь и обеспечу порядок во взводе до конца стажировки. Он дал мне на всякий случай номер телефона, по которому я в случае чего смогу на него выйти. На этом и расстались. Встретились снова уже первого сентября.

Седьмой прыжок.

После первого прыжка стажировка пошла более-менее спокойно. Через два дня на третий следовал очередной прыжок. Со всеми предыдущими занятиями и укладками парашюта. Запасной больше не укладывали. А это почти на половину меньше работы. В промежутках между воздушно-десантной подготовкой наши подполковники проводили с нами свои плановые занятия по организации и тактике медицинской службы и оперативно-тактической подготовке. Пару раз даже побывали в тире. Стрельнули из пистолета имени Макарова. Сокращенно ПМ. Это тоже, вроде как, входило в расписание.

К прыжкам быстро привыкли. Вроде уже даже освоились в воздухе. Да и погода наладилась. Середина лета. Даже в дождливой Прибалтике стало тепло. Недалеко от забора части протекала местная, относительно крупная река Неман (Немунас), по литовски. Мы долго прикалывались от литовского правописания. На телефонной будке надпись «телефонас». В продмаге на этикетке в ящике с помидорами- «помидорас» и т.д.

Так вот, стали мы в промежутках к реке бегать. Даже где- то удочки раздобыли. Пару раз поймали каких- то пескарей. И кто- то даже где- то их жарил. Все бы хорошо, но после того, как к прыжкам мы почти уже адаптировались, кое- кто начал чувствовать себя крутым десантом. Дрожжи в одном месте забурлили, и вылазок просто к реке стало маловато. А надо отметить, что по прибытию в полк, командир полка провел с нами краткий инструктаж, в котором предостерег от злоупотребления алкоголем и от активных знакомств с аборигенками. Стращая даже тем, что литовцы запросто могут сунуть вилы в бок непрошеным гостям. Но как всегда, в любом стаде, найдутся наиболее храбрые овцы с ограниченной длиной извилин.

Лежим как- то в субботу, под вечерок, по своим кроватям. Кто читает, кто в шашки-шахматы состязается. «Гераклы» армрестлингом разминаются. Главный футболист-болельщик взвода Ваня Тучков настраивает телевизор. Все собрались чемпионат Европы по футболу смотреть. А кое кто, типа Диковского и Маркевича, вижу куда-то мылятся. Уже джинсики на свои задницы напялили. До меня долетают обрывки фраз:
- Так, а что с Озерянином делать будем?- шушукает театральным шепотом Маркевич.
- Да пошел он на... пусть только попробует… да я его…..
- Но он же предупредил, что сразу шефу позвонит…
- Это будет его последний звонок в жизни…
- Ну, тогда пошли…
И направляются к двери. Заметно по Диковскому, что он уже слегка принял на грудь. За метр до двери, я рявкаю:
- На месте! Стоять! Назад, бегом марш!

Они в нерешительности тормозят. Весь взвод замер в ожидании развязки.
Диковский прыгает от двери к ближайшему столу и хватает стропорез.
- Да я тебя…

С дико вытаращенными моргалами, с запекшейся слюной на губах, со стропорезом в руке, бросается ко мне. Я продолжаю спокойно лежать, с каким- то журналом в руках.
Он в шаге от меня застывает с поднятым в правице ножом. Сзади на него наваливаются Тучков и Минаков. Выкручивают руки. Отбирают стропорез. Тащат на его кровать, придавливают и какое- то время утешают-успокаивают.
Заработал телевизор. Начался очередной матч. Все прильнули к экрану. Ужин. Отбой. Ничего подобного в дальнейшем не повторялось. До конца учебы на шестом курсе Диковский меня сторонился и делал вид, что тогда ничего не случилось. Я лично никому не докладывал, но полагаю, что начальник курса был проинформирован.

Перенос раненого с помощью санитарных лямок

И вот наступил очередной, седьмой прыжок. Все как обычно. Лето, сухо, тепло. Разместились на откидных седушках в салоне. Полетели. Даже пульс почти не учащается. Выхожу, как обычно. Меня уже не крутит и кольцо я больше не теряю. Вешаю его на специальный крючок. Лечу, наслаждаюсь полетом и пейзажем. Лечу и лечу, но вдруг замечаю, что я что- то долго лечу. И самолетики, почему- то летают не надо мной, а у меня под ногами.

"Интересно,- думаю,- это как же так?

А еще вижу, что все, с кем я прыгал, уже приземляются.

"Ни фига себе!- меня прошибло, как током.- Это же я попал в восходящий поток! Как быть? Что делать? Хоть караул кричи!"

Но здесь, увы, никто не поможет.

Начинаю припоминать, что нам говорил инструктор, как поступить. И хватаюсь натягивать крайние правые лямки, наблюдая за кромкой парашюта. Он начинает перекашиваться, площадь уменьшается и, двигаясь по косой вправо, потихоньку пошло снижение. Но здесь главное- не переборщить. Если купол сильно перетянуть, он может и сложиться.

"Не спеши,- командую себе,- успеешь."

И здесь я замечаю, что вишу, как раз над Нямунасом, по самой средине.

Еще больший ужас обуял мою головушку. Я мигом представил себя в этой канализации всея Литвы. Мы неоднократно видели, что там плывет, включая латексно-резиновые изделия. Да еще и не смотря на лето, вода довольно прохладная. Михайлов, конечно, теоретически учил нас приводняться. Мол, если вы окажетесь над водой, то нужно примерно метров за десять до воды освободиться из подвесной системы, при этом оставив на животе запасной парашют, и прыгнуть в воду. Тогда ветром отнесет в сторону купол основного парашюта, он вас не накроет, и в стропах вы не запутаетесь. А на запасном, как на спасательном круге, еще в течении получаса, можно продержаться на воде. Пока он не промокнет. И возможно, даже можно добраться без посторонней помощи к берегу.

"Нет! Не хочу я в воду!"

Продолжаю натягивать лямки. Дело в том, что нам начальники внушили, якобы, на том берегу Немана проходит граница. С «братской», будь она не ладна, Пшекляндией. Проверить насколько это правда, никто не удосужился. А я уже имел удовольствие с ней вплотную познакомиться, два года назад, когда уезжал из ГДР. Они уже провожали меня, кидая камнями и кусками арматуры в поезд. Это из-за них, мне пришлось искусственно тормозить роды у жены, и тянуть до Бреста. И вот сейчас, попав снова в лапы воздушной стихии, я мог за пару минут оказаться в роли нарушителя воздушного пространства.Позже глядя на карту, выяснил что до нее было еще очень даже далеко.

Поэтому тяну лямки уже ниже колен, скоро носками сапог буду в них упираться. Стараюсь уйти от воды и от, якобы, Польши.

"Фуууу, вроде уже над сушей вишу. И над своей территорией. Но что это? У меня же под ногами лес! Час от часу не легче."

Я чуть ослабил лямки, как меня снова подкинуло на сотню метров вверх. Вот что такое, для десантника иметь совсем легкий вес! О «прилеснении» инструктор тоже упоминал. Там есть свои особенности. Нужно максимально поджать ноги, по- возможности, хоть как то защитить мужские придатки от сучков и веток. Скрестив руки, защитить глаза. Затем, если застрял высоко от земли, распустить запасной парашют, и по нему, как по канату, добраться до земли. При этом постараться не попасть внутрь запасного купола. Говорят, что и такие случаи были.

"Нет, и на лес я не хочу!"

Но по кромке леса стоит многокилометровый ряд ангаров. Вот от них- то мне, видимо, уже не уйти… Отпускаю лямки в надежде, что меня еще раз приподнимет вверх, но нет, я уже соскочил с восходящего потока. А на крышу мне тоже не светит. Там свои сложности. Если коснуться края крыши ногами, купол может мгновенно сложиться, и оставшиеся пять – шесть метров высоты ангара, можно пролететь мешком. И тогда забудь о целости своих косточек.

"Нет, и на ангар не хочу!"

Продолжаю оттягивать себя от этих плоских крыш. Остается до поверхности, каких- то пятьдесят метров.

Но параллельно ангарам в одну линию вытянулись те самые, всевозможные летательные аппараты. И я вижу, что от них мне уже никуда не деться. Придется проехаться пятой точкой по покатой поверхности одного из кукурузников или планеров. Из последних сил пытаюсь направить свои стопы хотя бы между самолетами. И тут мне в глаза сверкнуло острие косы! И я иду прямиком на нее. Между двумя АН-2, куда я нацелился, стояла обычная, металлическая тачка. Доверху наполненная свежескошенной травой. Сверху на ней лежала крестьянская коса. Рядом стоял, какой- то старик, который приложив руку ко лбу, смотрел, где- то в другую сторону. Видимо, на приземление очередной группы десантников. То что я вишу у него над головой, он даже и не подозревает.

- Дед!- ору я изо всех сил. Надо отдать должное этому пенсионеру. Он услышал. И мгновенно все понял. Потому что не стал задирать голову и рассматривать кто там орет дурным голосом, а сразу схватил ручки тачки, и закатил ее под крыло самолета. А я в тоже мгновение коснулся ногами того места, где стояла одноколесная тележка. Купол, как попона на лошадь, накрыл соседний кукурузник.

Я перевел дух и начал стягивать капрон своего парашюта с самолета.
Ко мне со всех сторон бежали сослуживцы- подчиненные. С радостными воплями обнимали и тискали они меня, помогая собирать парашют.

- Вы летали восемнадцать минут,- доложил кто- то из них.

- Мы уже давно лежим и наблюдаем, как вы в одиночку боретесь с ветрами и потоками,- кричал другой.

"Вот это полетал! Почти полчаса в воздухе! Вместо привычных трех-пяти минут."- подумал я о себе.

Даже инструктор Михайлов подошел и похлопал по плечу.
-Вы молодец. Далеко не всякий мастер парашютного спорта, так хладнокровно действует в таких ситуациях,-похвалил он меня. Потом у меня были еще пару сотен прыжков с парашютом. С разных типов ВТА*. В Пскове и Фергане, Одессе и Кишиневе. На барханы Кара-Кумов и пни в лесах Псковщины, на пашни Одессчины и холмы Молдавии, но ничего подобного седьмому прыжку, никогда больше не было.

Через два дня мы совершили завершающий восьмой прыжок. При этом меня занесло на голую и твердую плешь между песчаными дюнами. Я отшиб ступни ног так, что пару дней ходил, как на подушках, но потом все прошло. Да, мы от имени всего взвода отблагодарили своего благодетеля Михайлова. Купили ему картину с красивым пейзажем. Ну, и бутылку коньяка, армянского разливу. По бутылке того же коньяка вручили и нашим преподавателям. Они, вроде, были не в обиде.

И вот поджало время разбегаться на каникулы. Прямо отсюда, и кто куда. Нужно приобрести авиабилеты. На двадцать пять человек, во все концы необъятного Союза. Оставалось три дня. Преподаватели дотягивали хвосты по теоретическим занятиям. На собрании взвода решили собрать деньги на билеты. И отправить за ними трех человек. Мне доверили возглавить группу.

---

ПП - площадка приземления.
ВДК - Воздушно десантный комплекс.
ВДС - воздушно десантная служба.
ПДИ - парашютно десантное имущество.
ВТА - военно транспортная авиация.

Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 2 | След. | Конец | Все
Автор:  Владимир Озерянин