О выводе 242 УЦ ВДВ из Литвы

От редакции: Предлагаем читателям интернет-портала «Десантура.ру» ознакомиться с воспоминаниями одного из выпускников 332-й Школы прапорщиков ВДВ.  Статья готовилась к опубликованию в 2013 году, к 20-летию вывода «Учебки» из Литвы в поселок Светлый (г.Омск). Автор планировал еще немного поработать над воспоминаниями, но жизнь внесла свои коррективы, Андрей Владимирович сменил род деятельности, поменял место жительства и не стал редактировать статью далее. Участников передислокации 242 УЦ ВДВ приглашаем поделиться своими воспоминаниями о тех событиях, или просто прокомментировать какие-либо эпизоды, приведенные в настоящей статье.

От автора: «Вывод 242-го Центра подготовки специалистов для Воздушно-десантных войск (заметьте, единственного в мире) из Прибалтики, да и вообще всех войск и воинских формирований, на мой взгляд, является ни чем иным, как отработкой тогдашними властями (именно множественное число) России грязных американских бумажек, которыми даже… Еще неизвестно, к чему сие действие окончательно приведет, но уже есть достаточно нелицеприятные результаты: Ирак, Югославия (которой нынче вообще нет), Афганистан, Египет, Ливия, Сирия… Дальше кто?

Не судите строго, братья, но, с моей точки зрения, все происходило так, как поделился в этом воспоминании.

Проходил срочную военную службу в роте связи стрелком-радистом. В октябре 1991-го года, после успешного разворачивания на базе нашего 387-го гв.ПДП (командиром которого являлся Герой Советского Союза Александр Петрович Солуянов) 105-й гв.ВДД, в составе 11 человек я был направлен обучаться в 332-ю Школу прапорщиков ВДВ, дислоцировавшуюся в то время на базе 242-го УЦ ВДВ в Литве (п\о Рукла), которую успешно окончил 6 ноября 1992 года по специальности «старший техник роты».

Андрей Шацких перед отправкой в 332 ШП ВДВ, 387 парашютно-десантный полк 105 гв.ВДД, Фергана 1991 год

После окончания 332 Школы прапорщиков нас, нескольких ферганцев, оставили служить в 242-м УЦ. В их числе оказались Сергей Павлущенко (РФ г.Волгоград), Роман Ванчугов (РФ Краснодарский край), Александр Болдычев (Республика Беларусь г.Гомель) и ваш покорный слуга (РК г. Аркалык). Меня с прапорщиком Ванчуговым штаб дивизии направил служить в 301-й полк, командиром которого в ту пору являлся подполковник Чабаненко. Вскоре «кэп» перевелся служить на родину - Украину.

Мы обеспечивали учебный процесс механиков-водителей БМД и наводчиков-операторов. Я служил на должности старшины ремонтной роты. Служба проходила весело, но размеренно. Новый мой военный коллектив, командовал которым выпускник РВВДККУ капитан Федор Нарубин, встретил меня тепло, и мы сразу сошлись, причем во многих аспектах военной службы и не только ее. Уже в то время офицерского состава не хватало, поэтому в нашей роте взводами командовали прапорщики: Игорь Саталов (ныне проживает в Литве), старший прапорщик Голяка – Сергеич, ныне на пенсии, проживает в Омске и старший прапорщик Рябоконь (вышел на пенсию в 1993 г. и выехал на исконную родину - Украину).

Особенно близко мы сдружились с Игорем Саталовым, к тому же и по возрасту у нас были небольшие расхождения – 7 лет, нашлись и общие интересы. Позже к нам с Игорем примкнул прапорщик Артур Лёвин из соседней РМО и Игорь Чернов (ныне проживает в Германии). Артур - ярый любитель собак и приключений. К сожалению, его судьба трагична. Вот уже два года как его нет с нами…

Мы частенько пропадали в качалке и спорт-отсеке нашей роты, рубились там – «в рукопашку», по-всякому… Чего греха таить, любили и посидеть в пивной - «подвальчик Мюллера», находившейся в подвальном помещении гостиницы «Купол». Уверен, многие офицеры и прапорщики Учебного центра, да и не только его, должны помнить это славное заведение! Здесь, под вывод войск из Прибалтики, на встрече «без галстуков», за кружкой свежего пива можно было встретить даже полковое начальство и, соблюдая субординационный этикет, поговорить с ним о насущных проблемах. Правда, порой, подобная беседа могла перерасти в горячий спор с итальянской жестикуляцией, грубыми взаимными высказываниями и даже угрозами, но это случалось крайне редко.

С этим заведением особо меня связывают два запоминающихся события – вливание в новый коллектив и встреча своего 20-летия, после которой последовало продолжение банкета уже в моем номере гостиницы «Купол», ибо здесь мы жили. К нашей веселой компании примкнули два морских пехотинца, которые прибыли из Дальнего Востока для отбора пополнения в свои подразделения и даже заместитель командира полка по вооружению - подполковник Н.Федореев – легендарный дядя Коля, побывавший во многих «горячих точках», в том числе далеко за пределами некогда могучей империи. После множества поздравительных речей, дядя Коля (все его так называли), со словами: «А ты знаешь, как мы …… в Африке душили?», - то ли шутя, то ли что-то попутав, попытался ухватить меня за горло, после чего незамедлительно «проследовал» в шкаф, двери которого умудрились (под его напором) открыться во внутрь…

Утром комендант предъявила мне счет за испорченную мебель и жестко отчитала, пригрозив сообщить о данном инциденте командованию (о выселении речи не было). А один из морпехов оказался моим земляком из Алма-Аты. Это ж надо, через весь Союз - за пополнением… Тогда мне это показалось немного странным, но, учитывая универсальность и качество обучения в 242 УЦ ВДВ, - сегодня это вполне объяснимо.

Итак, дальше. Зимой 1993 года поползли слухи о приближающемся выводе войск из Литвы. Куда точно должны были нас вывести - никто толком не знал, поэтому многие начали срочно подыскивать более выгодные для себя варианты перевода по службе. Наша же троица решила очередной раз довериться «барабану фортуны» и следовать за родной дивизией хоть на край света.

Осенью 1992 года из числа военнослужащих 242 УЦ была организована новая учебно-боевая единица (подобие сводного полка), которую для продолжения учебного процесса по подготовке специалистов ВДВ откомандировали в г. Наро-Фоминск, Московской области. Учебное подразделение разместилось на территории гвардейского ордена Александра Невского 119-го парашютно-десантного полка — имеющего самую богатую историю в ВДВ, принимавшего также участие в трагичных октябрьских событиях 1993 года в Москве.

Отгуляв на всю катушку встречу Нового 1993 года, ранним морозным утром 4 января, в составе колонны из четырех (или пяти) груженных под завязку автомобилей «Урал» тыловой группы мы выехали из п\о Рукла по направлению в г.Наро-Фоминск. Старшим нашей колонны был заместитель командира дивизии полковник Семёнов, который находился в моей машине. После Смоленска наша машина отвернула в г. Тверь, где мы частично разгрузились, и после ужина в трактире, хорошей баньки и ночевки впервые в жизни на пуховой перине, проследовали через Москву в Наро-Фоминск.

После нашего военного городка в Прибалтике, признаюсь, военный городок Наро-Фоминск 5А меня немного шокировал. На отведенной для нас территории шли ремонтно-восстановительные работы казарм, сильно напоминавших бараки для политических ссыльных. Жить нам пришлось в «Ленинской комнате» учебного батальона. Финансовое довольствие стало нерегулярным, пошли серьезные задержки. Зато начальник финчасти полка (майор - не помню как) и его помощник (прапорщик - знать не хочу как) зажили припеваючи... Кое-кто из них даже умудрился приобрести иномарку. Шесть прапорщиков и одна собака (колли, по кличке Викинг), как смогли, уместились на 20 квадратных метрах некогда «красного уголка».

Вообще, наше легендарное пребывание в Наро-Фоминске, также непосредственно связанное с выводом войск 242 УЦ ВДВ из Литвы, достойно отдельной летописи, которую в ближайшее время я также постараюсь предоставить «на суд» братьев-десантников. Поэтому дабы не отнимать ваше драгоценное время, приведу лишь некоторые моменты нашего нахождения там, в которых принимал непосредственное участие:
- спустя некоторое время, после прибытия нашего сводного полка в Нару, по словам властей, да и самих жителей, значительно улучшилась криминогенная обстановка в военном городке;
- проведенные совместные операции «кольцо» и «дезертир» способствовали нахождению большого количества как наших солдат, самовольно покинувших часть, так и других войск и воинских формирований (весной 1993 года сильно участились случаи СОЧ молодыми воинами, в ротах числилось до 20 разыскиваемых);
- при участии двух овчарок (Аза и Арна), а также нашего Викинга было предотвращено несколько преступлений насильственного характера по отношению к гражданам, в числе которых низкий по всем понятиям «гоп-стоп» - съем золотых изделий с женщин в безлюдных местах и т.п. А двоим заезжим беспредельщикам у ресторана «Ямбург» особенно сильно не поздоровилось: сначала с ними разобрались наши меньшие братья - собачки (они быстрее нас добрались до них), а уж затем мы произвели отработку РБ на них по полной программе. Уверен, более в этих местах данные рецидивисты (определено по отметке в документах) не появлялись, к тому же, изъятые у них паспорта были нами уничтожены перед молящими пощады их взорами…

Периодически приходилось возвращаться в Литву к месту дислокации полка, который усиленными темпами весной 1993 г. начал сворачиваться и готовиться к погрузке на эшелоны. Приказ командования УЦ был таков: «Забрать максимально ВСЁ!», ну мы и постарались. Такому приказу, думаю, способствовала напряженная политическая обстановка, сложившаяся в самой Литве. У власти в тот момент находился консерватор г-н Ландсбергис, всячески поддерживавший нелицеприятные выпады (в том числе националистические) в нашу сторону различной политической швали и радикально настроенных молодчиков.

Так, например, нам в открытую заявляли, мол «мы перекроем вам все ж\д пути и автодороги. Как пришли сюда пешком в 40-м году по лесам и болотам, так и валите обратно, бросив все вооружение и технику». А на одном из государственных зданий (кажется в Вильнюсе) недалекими людьми был вывешен плакат с надписью: «Русские, как вы будете отсюда уходить?», и подобных «писулек» хватало. Десантники из 7-й гвардейской дивизии ВДВ (г.Каунас) ночью танковой краской (3НПФ) снизу на плакате написали достойнейший ответ: «До Минска пешком, а обратно - на танках!». Власти «дружественной» Литвы отреагировали молниеносно – большинство надписей было стерто либо замазано, а плакат снят. Про это мне рассказали по возвращению из Нары мои сослуживцы, поэтому если кто-то знает более подробные факты данного инцидента, также буду рад их познать.

В эту пору шла политическая борьба в верхушке некогда братской республики Литва – «бодались» все тот же Витаутас Ландсбергис и бывший коммунист, более-менее импонирующий российской армии г-н Альгирдас Бразаускас. Вскоре Альгирдас он одержал победу, чего, собственно, мы и ожидали.

По одному в город выходить было строго запрещено, т.к. участились случаи нападения на российских военнослужащих. Мы с товарищем из Красноярска сами чуть не стали жертвой группы вооруженных цепями и нунчаками националистов в Ионаве (12 км от Руклы). Советской закалки пожилой таксист-литовец на свой страх и риск подобрал нас (поплатившись разбитым стоп-сигналом своего «жигуленка»), когда мы уже готовы были вступить в последний бой… За фонарь мы ему заплатили, но в тот вечер изрядно нажрались.

Возвращаясь от грязной политики к теме вывода, хочется отдать должное офицерам, прапорщикам и солдатам, сутками «погибавшим» на отгрузке, а затем и разгрузке техники (не всегда способной двигаться самостоятельно) и имущества 242 УЦ.

Итак, в июне 1993 года я окончательно вернулся из Нары в расположение 301-го полка и ощутил себя в шкуре вола, принимая участие в погрузке военного эшелона. Кроме того, приходилось в свободное время (чаще ночью) помогать упаковывать в контейнеры домашний скарб офицеров и прапорщиков родного подразделения и друзей. Благо, молодость брала свое, и силы быстро восстанавливались. Тому также способствовало употребление «допинговых напитков» в свободное от еды время…

Погрузка подходила к завершению, но решетка нашего ружпарка никак не поддавалась, словно не хотела ехать с нами в Омск и всячески цеплялась за возможность остаться. Но, как известно, десант своих не бросает! Мы затянули через окно казармы толстый трос, подвязали к решетке и несколько раз дернули БМДэшкой – она, наконец, сильно лязгнула и… громко рухнула, в щепки разнеся пропитанные мастикой доски родного подразделения. Все, баста! Расположение роты мы оставили совершенно пустым.

Вечером того же дня (кто смог) собрались в «подвальчике Мюллера», обсуждая предстоящую поездку и дальнейшие перспективы службы. За день до этого нам выдали компенсацию за утраченное жилье (не весть какую, но все же), зарплату и еще какие-то деньги. По сумме вышло очень неплохо – 90 тысяч рублей. «Купол» всю ночь гудел словно улей. Другие полки (226-й и 285-й) уже в основном убыли к новому месту дислокации в Омск, кажется, оставались какие-то отдельные подразделения. Представители нашего полка также частично убыли в Омск, для подготовки расположений и встречи нашего основного эшелона.

В «подвальчике» мы просидели до утра. Здесь я познакомился с командиром роты «железных волков» (так себя называли литовские военнослужащие, прибывшие на наше место), который попытался уговорить меня остаться, рисуя передо мной большие перспективы и возможности. Он же не знал, что комсомольцы-десантники не сдаются без боя, и уж тем более не идут в плен сами. Словом, на дружественной ноте отказа, но обменявшись в знак расположения головными уборами, мы расстались раз и навсегда. Отмечу, я был сильно удивлен, когда вместо звезд на погонах «нашей смены» я увидел ромбики и треугольники, некое подобие наших «шпал» в довоенное время. Пошив кепки, которая досталась мне в обмен, также сильно смахивал на ту, что носили гитлеровские полицаи. Качество материала и пошива также оставляло желать лучшего. С годами я пришел к мнению, что все это следует списать скорее на амбициозное желание молодой суверенной Литвы радикально самовыразиться, отвергая  все, что связанно с советским «оккупационным» режимом.

Надев вражескую кепку и темные с широкими стеклами очки, я вышел ранним утром из «вербовочного пункта», чувствуя себя не Штирлицем, но почти Юстусом…Задержав дыхание отдал честь начальнику штаба полка, какого-то х…а оказавшегося прямо на выходе, явно в плохом расположении духа (ибо иное его состояние было редким) и крайний раз поднялся к себе в номер. По старому обычаю присел на дорожку, забрал все вещи, попрощался с комендантом и убыл на станцию Гайжюнай, где находился наш эшелон.

Очередной июньский день прошел без особых эксцессов. Наш загруженный эшелон, старшим которого был назначен заместитель командира полка по ВДС подполковник Ананьев, держали на станции. К девяноста восьми под завязку груженым вагонам эшелона были прикреплены два пассажирских плацкарта, в которых разместились военнослужащие и их семьи, отправляющиеся в принудительную ссылку…

Неподалеку от эшелона, готового сорваться по зеленому сигналу семафора в путь, находился частный дом с подворьем и садом. Здесь, под раскинувшей свои ветви яблоней, местная литовка - женщина лет 50-ти или около того, благосклонно разрешила нам накрыть стол. Присоединившись к нам, она обогатила наш скудный армейский рацион домашними солениями, зеленым лучком, укропчиком и еще каким-то разнотравьем. Откуда-то на столе очень скоро вырос внушительного размера бутыль самогона, сразу напомнивший мне недавнюю поездку в «рідну вільну Україну» на проводы в армию родного братишки Игоря Саталова (Саталыча) - моего крестного брата.

Это, стоит признать, также была не менее познавательная поездка, где я смог убедиться в достаточном изобилии и красоте этой земли, разнообразии и великолепии украинской кухни, особенностях деревенского празднества и, к великому сожалению, также познать ставшие модными на тот момент националистические выходки обезбашенной молодежи. В этой связи, друзья Саталыча – ветераны Афганистана, меня предупредили: «Раз ты с Казахстана – значит ты казах!», и я с интересом принял данное настояние, облачившись на время в ностальгическую и спасительную мантию родной земли…

Итак, дальше. - На кого вы нас оставляете? Это же «недобитки!», - запричитала со слезами на глазах умудренная жизнью дочь ветерана Великой Отечественной – наша добродушная хозяйка, когда нам, наконец, в районе 15-ти часов дали «зеленый»… В знак благодарности мы оставили ей несколько коробок «сухпайка». Много еще теплых слов и пожеланий в нашу сторону говорила она, и нелицеприятных высказываний в сторону родных властей. Наверное, я буду до конца своих лет помнить этот прощальный момент.

Протяжный гудок тепловоза, сильно напоминавший тот, что звучит в военных фильмах под марш «Прощание славянки», призвал нас на построение перед охраняемым эшелоном. Следует крайний инструктаж начальника эшелона и команда: «По ваго-о-о-нам!». Уже и не верилось, что мы вообще когда-нибудь тронемся со станции Гайжюнай. Самые противоречивые ощущения и множество вопросов обуревали душу, но нам (во всяком случае, мне) все же хотелось перемен, пусть даже немного пугающих, но кардинальных изменений. Словом, «боишься прыгать с парашютом – прыгай без него!». И мы прыгнули… в вагоны, окунувшись в водоворот событий (порой комичных) нашего следования к сибирским просторам…

По прибытию в Минск, у нас случилось приятное событие - сыну старшего прапорщика Николая Голяка исполнилось 16 лет! Событие, несомненно, которое следует обмыть. Стоянка длилась 40 минут, но нам этого хватило, дабы пополнить оскудевшие запасы «жидко-твердого топлива» и прикупить подарок. Правда, несколько раз мы ошибочно срывали «стоп-кран», т.к. эшелон периодически протягивали, заправляя баки водой. Но мы то, истинные десанты, таких мелочей не знали. Поэтому, в порыве дождаться всех своих братьев и не оставить их в преисполненными боевой славой местах заниматься «партизанщиной», привычно дергая словно за кольцо красный рычаг экстренного торможения, мы изрядно подпортили нервы машинистам и диспетчерам. Все в сборе, можно ехать дальше.

Изначально праздник совершеннолетия планировался на вечер, что четко отложилось в моей памяти. Но, как говорится: «Копытом кони землю бьют…» - решили начать торжество ближе к обеду… Отец именинника – Сергеич, расположился в нашем кубрике вагона, дав команду: «Банкуй!». Я начал со своего 40-градусного (как я считал) запаса «пшеничной». Разлил. Слова поздравления и теплых пожеланий виновнику торжества требовали немедленного закрепления, чем мы и не преминули воспользоваться... Глядя на округлившиеся, словно у волка из «Ну, погоди!», сидящего напротив меня глаза Сергеича, я изрядно перепугался. Пить не стал, а как учили в школе на уроке химии, осторожно рукой пригнал пары к носу. Еще несколько человек, успевших намахнуть содержимое стаканов, такими же глазами пригвоздили меня к перегородке плацкарта. – Ты что налил? – спросил кто-то, немного отдышавшись с изрядно покрасневшим «интерфейсом». Взяв емкость 0.75 л. с содержимым в руки, и пристально изучив знакомую многим этикетку «Водка пшеничная», мы нашли-таки подвох - надпись мелким до невозможности шрифтом в самом низу: «Спирт питьевой»! С тех пор я внимательно изучаю все договора, особенно банковские, перед тем как их подписывать.

Праздник продолжался. Несмотря на образовавшуюся в вагоне духоту, с разных концов нашего «полевого вагона-ресторана» все чаще слышались тосты и пожелания, правда, уже не всегда соответствовавшие изначальной идеи торжества - именинам. 

Проснувшись, и пожелав всем доброго утра, я изрядно удивился, когда по дороге к умывальнику с «мыльно-рыльным» в руках встретил своего товарища - прапорщика Игоря Чернова (ныне живет в Германии) в достаточно праздничном состоянии. В соседнем кубрике также слышалось явное «продолжение банкета». Заглянув туда, я удивился: - Не хорошо, - говорю, - с раннего утра начинать прикладываться к «фляжке». И, не обратив внимания на ухмылки и некоторое бурчание в ответ, проследовал заданным маршрутом. Спустя некоторое время, перекуривая в тамбуре, мною было отмечено, что солнце, вместо привычного утреннего подъема – плавно уходит в туман…

- Затмение? – спросил я у подошедшего ветерана-афганца И.Чернова со своей овчаркой – Эвой (Эвелиной).

– Ага, затмение… - в твоих мозгах! – безапелляционно ответил он. Словом, попал я по-полной… Перепутал день с ночью! Благо, когда все легли спать (или вырубились), мое полуночное одиночество сгладил проводник нашего вагона (не помню как его) игрой в нарды. Он также рассказал множество историй про «вагонных» и их всяческие происки (и даже свадьбы), в кои, признаюсь, я изначально не верил. И вообще, мне – комсомольцу, активисту, - стыдно было верить во всякую «нечистотную» чушь, как я тогда считал, пока жизнь мне не преподнесла очередной сюрприз – мимолетную встречу на охраняемом мною объекте в 1999 году с… чертом, которого изловить я так и не смог (к сведению: после увольнения в запас я 10 лет не пил и уж, тем более, не накуривался, вообще). Подобная ситуация меня также преследовала пару раз в Омске. Но это отдельная тема, не касающаяся вывода...

Итак, спустя 6 суток, мы весело прибыли в город Омск! Изрядно подустали…На земле всех нас «мотылял» из стороны в сторону минувший ритм недельного стука вагонных колес. Нас встретил (не знаю кто встречал начальника эшелона), но именно меня – Игорь Саталов, сильно хромающий на одну из ног, и сильно матерящийся на молодых солдат… Оказывается, за день раньше, при разгрузке других вагонов нашей дивизии, он пошел ночью сломать ветвь дикорастущего клена, в целях отмахивания от голодных до горячей десантной крови сибирских комаров. Вырвать бы тому руки, кто придумал под этим кленом вырыть пожарный колодец с гидрантом по центру… Словом, мой брат сорвал там спину и снял шкуру, буквально, до ребер. Мало того, «молодняк», прибывший к нам, якобы на подмогу, – только всячески подрывал наше боевое состояние и охранение, а также умудрился уронить шпалу Саталычу на ногу… Создавалось такое ощущение, что «ВоенкоМАТЬ…их» специально отбирали уголовников для нашей встречи, дабы она не состоялась вообще…

Короче, мы (оставшиеся на охране эшелона) создали свою группу противодействия уголовным элементам г.Омска, как потом оказалось в расшифровке: ОМСК - «Особое Место Ссылки Каторжников»… Знал бы раньше – не поехал! Не обошлось без разборок с местным населением. Благо, сюда прибыли все ребята боевые, и за словом далеко в карман не лезли! А если и лезли – то… за гранатой! Мне также разок пришлось засунуть в золотозубый аппарат приема пищи ствол одному неприветливому челу – посыльному от братвы, который принес внушительный пакет дорогого спиртного и денег, в обмен на то, что «мы сегодня напьемся и ничего не заметим». Но все обошлось, и командование остатков некогда крутой дивизии сгинувшей в века Отчизны – СССР, осталось довольным.

Три дня шла разгрузка, нас всячески подгонял заместитель командира полка по вооружению подполковник Морозов (морда – мерзопакостная). Как я уже ранее упоминал, техника не вся могла идти своим ходом, поэтому периодически приходилось ехать с открытым капотом, причем, я находился на бампере «ЗиЛа» и вливал из «бульбаса» из-под «Колы» бензин в карбюратор… Омичи были в шоке! Я же себя чувствовал, в данной ситуации, словно африканец в Москве!

Первое время ночевали в вагоне, затем в казарме. Съем жилья в городе с нашим прибытием резко подрос в цене. А, насколько мне известно, большую часть денег многие отправили родным и близким. Поэтому «попандос» не заставил себя долго ждать…

Еще примерно месяц в дивизии была неразбериха. Участились случаи самовольного оставления части (молодыми «воинами»). С моего взвода, за неделю, ушло 4 бойца. Двоих нашли в течение трех суток, с подъемом роты по тревоге и прочесыванием местности. «Запахались» реально, но нашли! Двух других «гондурасов» я нашел лично, но почти случайно. Всевышний помог. Мой любимый дед – ветеран Великой Отечественной войны, - был при смерти, и я ОЧЕНЬ ХОТЕЛ после 3-х лет военной службы домой… Мой начальник – Морозов, не отпускал в отпуск, пока я не найду всех своих «СОЧинцев».

По опросу местных жителей прибрежного района и нарядов ППС, прогуливаясь в «безуспешном поиске» по набережной, вышел-таки на бунгало своих беглецов, успевших снюхаться с двумя ВэВэшниками, которых также задержал, применяя резкую словесную брань и размахивая пластмассовым пистолетом (копия боевого). По их словам, они изрядно успели пограбить машины честных (а может и не всегда) но – налогоплательщиков. Словом, ППС забрал своих, а я – своих! Идти мне с двумя конвоируемыми до части пришлось, что называется, от заката - до рассвета, примерно километров 30… Но, более всего, меня взбесил момент, когда изрядно выпивший майор - комбат соседнего подразделения (чтоб ему было все), остановившись и нецензурно выражаясь, запросил наши документы. После моих троекратных объяснений (а ведь мог и послать), с последующей просьбой подвезти до части (весь день на ногах, а оставалось еще 20 км) – он сказал: «Они же у тебя курят «LM» - вот и пусть везут на такси…». Тут я начал немного сумневаться в девизе ВДВ, что «МЫ своих – не бросаем»… И это-то в мирное время… Да ладно, ЧМО – оно и в Африке ЧМО!

Рано утром еще до подъема я сдал «взводную пропажу» сильно изумленному дежурному по роте, которому строго наказал привязать ноги беглецов к кровати, доложил на бумаге командиру роты о происшедшем и лег спать в канцелярии. В 11 часов, получив разрешение на отпуск от обиженного на всех Морозова, я дунул на омский вокзал, где меня уже ждал билет на «паровоз», готовый везти меня ДОМОЙ!

На этом завершается повествование о моем скромном участии в передислокации 242 УЦ ВДВ из Литвы в Омск.

По возвращению из отпуска продолжил службу. В связи с участившимися случаями невыплаты денежного довольствия, подал рапорт, сначала на перевод в 104-ю гв.ВДД в Ульяновск, где, побывав в поездке за отношением, встретил бывшего начальника штаба Школы прапорщиков подполковника Юрия Мещерякова. Он недавно «принял» разведбат и приглашал меня на службу к себе.

Получив отказ о переводе, я подал рапорт на увольнение.

Спустя некоторое время убыл домой в Казахстан, где был вновь призван на военную службу и направлен в Аркалыкский горвоенкомат на должность ответственного исполнителя 2-го отделения. Здесь занимался вопросами подготовки к призыву молодого пополнения в войска, а также розыском призывников, уклоняющихся от военной службы, отбором и подготовкой кандидатов на поступление в высшие военные учебные заведения Республики Казахстан и Российской Федерации.

В связи со сменой руководства Аркалыкского ГВК и возникшими разногласиями, в 1999-м году оставил военную службу, и пошел отчет моей гражданской биографии.

Андрей Шацких в редакции газеты «Сарбаз».

Фотографии из архива автора статьи