Капчагайский батальон

Мы договорились, что при выходе колонны или движения транспорта в зоне селений – ответственность за беспрепятственный и мирный проезд берут на себя старейшины населенного пункта. Они встречали колонну и провожали ее по зоне своей ответственности. Таким образом, была сохранена, я думаю, не одна человеческая жизнь. Помимо этого удалось добиться следующего:

• Поступала от старейшин информация о передвижении бандформирований,
• Намного облегчилась работа разведывательных сетей,
• Появились собственные информаторы о состоянии дел в провинции и т.д. Приходилось поощрять их за достоверность разведданых (мукой, рисом, сахаром и т.п.). Таким образом, вовлекая в разведывательную сеть местное население, мы получили дополнительный источник информации, хотя о его надежности говорить с уверенностью нельзя, поэтому при принятии решения в той или иной обстановке проводилось совещание у губернатора провинции.

Планирование боевой деятельности части осуществлялось на месяц и неделю. Начальник разведки отряда лейтенант С.Жасузаков производил ежедневный сбор разведанных как от своих источников, так и от разведподразделений провинции (группа ГРУ ГШ ВС СССР, группа "Кобальт"/МВД СССР/, группа Царандой /МВД ДРА/, группа ХАД /КГБ ДРА/, группа губернатора, группа первого секретаря и т.д.). Информация с постов наблюдения, мест проведения засад, воздушной разведки сосредотачивалась у оперативного дежурного.

Подъем осуществлялся в 5.00. В 6.30 утра на ЦБУ (Центре боевого управления) производилось заслушивание обстановки в провинции, уточнялись данные и задачи на день, решались вопросы обеспечения всем необходимым для жизнедеятельности части, осуществлялся контроль выполнения плана на неделю, месяц и постановка задач на день.

В 11.00 проводили уточнение обстановки у 1-го секретаря провинции, (принимали решение совместно, хотя в основном реализация решения ложилась на плечи советских войск), где подводились итоги разведданных и всей обстановки.

Правду говорят, что жизнь заставит крутиться, если хочешь жить. Ведь в основном афганские «братья» (так мы их звали) хотели установить социалистическую жизнь за счет наших сил. Им было безразлично, сколько мы положим наших ребят. Хотя нас строго регламентровали, как необходимо воевать, но не все же сделаешь по инструкции. И вот чуть ли не каждый день источники местной власти докладывают, что душманы готовят нападение, наблюдаются активные передвижения банд и т.д. А надо сказать, что конкретное решение принималось, только когда 2-3 разведисточника подтверждают наличие банд или их передвижений. И вот однажды, из докладов, узнаём следующее:

Группа Царандой – банда в составе 40 человек, вооружение, прибытие в район населенного пункта такого-то, намерения и цели такие…

Группа ХАД – то же самое,

Группа губернатора – аналогично.

На нашей планерке принимается решение – уничтожить душманов силами советских войск. Сообщили об этом мне и, как говорится, успокоились на этом. Пусть болит голова советского командира. Принимаю решение – развединформацию реализовать батальоном Царандоя. Ведь они, как-никак защищают свою революцию! Проведена операция – данные не подтвердились. Царандоевцы вернулись обратно не найдя никаких душманов.

После нескольких подобных случаев нашлись люди среди местных руководителей, которые информировали командование 40-й Армии, что я неактивно воюю в провинции, и не укрепляю местную власть. В упрёк ставилось то, что я невнимательно отношусь к данным местной разведки. Узнав об этом, я решил найти этот источник «надёжных сведений».

Начальник разведки, ставший уже к тому времени старшим лейтенантом, оперативным путём стал определять этого человека. Несколько дней, переодетый, он ходил по Меймене и отслеживал связи разведчиков Царандоя, ХАДа и губернатора. Потом принёс мне фотографии. И тут выяснилась следующая картина - один и тот же человек являлся агентом всех этих структур. А я должен был реализовывать данные, полученные якобы из трёх различных источников.

Когда на следующем совещании мы заслушали обстановку и полученные данные были почти одинаковыми, что вроде бы подтверждало их подлинность – я попросил назвать мне их источник. Разумеется, это нарушение всех правил организации разведывательной деятельности и мне это сразу поставили в упрёк. Кроме того, послышались разговоры, что я не знаком со спецификой разведки, и в связи с этим не могу возглавлять часть, подчиняющуюся ГРУ ГШ. Тут терпение мое лопнуло, я выдал каждой группе фотографии их агента. Наступила тягостная тишина. Я закончил совещание, и уехал в расположение. Надо сказать, что этот случай придал мне авторитета в глазах, как местных руководителей, так и наших советников, за что я был очень благодарен своему начальнику разведки.

Не хочу чем-либо обидеть советнический аппарат, но, практически, работа их заключалась в том, что они должны давать информацию о бандформированиях ежедневно и чем больше они ее дадут, тем быстрее получат награды, звания и т.д., а как эти данные реализовать, насколько они правдивы, пусть болит голова начальника гарнизона. Реализацию их разведданных я пытался осуществить силами афганцев, а руководил операцией представитель «конторы», которая ее предоставила. Сразу скажу, пыл и активность заметно сократились.

После этого я стал начальником гарнизона, что называется, с большой буквы, хотя и был в звании - майор, а некоторые советники – полковниками. На следующий день приехал на совещание пораньше, но у губернатора уже были люди. Все кто приглашался на совещание, теперь готовились очень серьезно, и их информация стала более достоверной. Принимали решение на ту или иную операцию совместно, чтобы слышали все, но конкретные задачи уточнялись только при выходе на боевые задания. Таким образом, достигалась внезапность и скрытность выполнения задач по реализации разведданных. И опять-таки основной мыслью было то, что воюют сами афганцы, а мы обеспечиваем их огневой мощью и при необходимости поддерживаем силами отряда. При проведении же спецмероприятий (разведки, засад, поисков) – тут уж извините, «сарбозы» нам не нужны, ибо скрытность и внезапность можно было достичь только с нашими разведчиками. Как правило, только при этих условиях реализация разведданных проходила успешно.

Два месяца мы стояли в Меймене. Каждый день приходили сведения о том, что поблизости замечены группировки душманов. Мы загружались в машины, мчались в горы, но душманов к этому времени простывал и след. И тогда я пошел на хитрость. В час ночи даю команду заводить машины. У душманов в округе – переполох. Они спешно собираются и уходят в горы. Однако через час солдаты глушат машины, и успокоившиеся враги вновь возвращаются к месту своей стоянки. Так повторялось несколько дней. И когда бдительность «духов» была окончательно усыплена, наше подразделение, выехав ночью на место, указанное в данных разведки, нанесла сокрушительный удар…

Дарзоб

Я думаю, за короткий срок – это ноябрь, декабрь 1981 года – мы уже научились воевать. Подразделения умело выполняли поставленные задачи. Командование армии приняло решение проверить нас в большом деле и 15 января 1982 года, часть пошла на войсковую операцию в населенном пункте Дарзоб. Руководил ею начальник штаба армии генерал Тер-Григорян.

Части необходимо было совершить 100-120 км марш в район боевых действий и блокировать н.п. Дарзоб с северо-восточной стороны. Руководствуясь нашими боевыми документами, марш необходимо было совершить в течение 4-5 часов, однако не все получается, так как на бумаге. Пришлось этот маршрут проходить почти трое суток. Разведданные, свидетельствовавшие о том, что нас ждут душманы, подтвердились. «Духи» минировали, взрывали дороги, устраивали завалы, делали засады, т.е. приходилось почти каждый участок проходить с боями! Из-за этого мы опоздали к началу операции на двое суток. Тем не менее, и на нашу долю выпала неделя боев. В основном операция прошла успешно. После её завершения нашу часть оставили в населенном пункте Дарзоб, как говорится, для укрепления власти НДПА.

Дарзоб. Январь 1982г.

Расположение части было крайне невыгодным. Мы были вынуждены разместиться почти в центре населенного пункта и наши посты стояли на дальности броска гранаты. В связи с этим необходимо было организовать такую оборону, чтобы не потерять личный состав в месте дислокации, и организовать такое наблюдение, чтобы даже мышь не проскочила незамеченной. Помимо всего этого требовалось на новом месте развернуть разведывательную сеть.

Была и ещё одна проблема: население Дарзоба - порядка 10 тысяч человек покинуло населенный пункт и ушло в горы. Пришлось нам с командиром 35-го пехотного (афганского) полка подполковником Муталебом проводить разъяснительную работу среди людей, объяснять, что мы пришли их защищать. Однако слова нужно подкреплять делами и нами ежедневно проводились восстановительные работы, как говорится, субботники! Восстановили мечеть, магазины, дороги, водоснабжение, организовали прием и лечение больных - тут надо отдать должное нашим врачам – хирургу старшему лейтенанту Утееву Асылхану и анестезиологу Сергею Ниякину. Они показали свое врачебное мастерство.

Если в первые дни были противники нашего пребывания в Дарзобе, а население провинции настороженно относилось к пришельцам, то спустя две-три недели люди привыкли, прониклись доверием, увидели в нас защитников и добрых соседей. Видя, что мы занимаемся восстановлением всего разрушенного в Дарзобе, народ стал возвращаться в населённый пункт. Еженедельно в четверг я с командиром афганского полка собирал старейшин, и мы планировали работу по обеспечению жизнедеятельности населения. Очень быстро развернулась сеть информаторов из местных жителей, таковые были даже в каждой роте. Словом, мы владели обстановкой хорошо. Помимо всего этого успешно вели боевые действия (поиски, засады) по уничтожению банд.

Наверное, всё это повлияло на решение главаря местной банды Мавлави Пахлаван, который перешёл на сторону НДПА с отрядом в 120-150 активных штыков. Я с ним встретился, попили чаю, обсудили дела, организовали взаимодействие. В течение двух месяцев совместно воевали с пришлыми «душманами». Не скажу, что он проникся идеями революции, он преследовал свои интересы, но, по крайней мере, мы его контролировали и его зона ответственности, была спокойной. Позже я с ним встретился на переговорах в 1992 году, когда ездил в Афганистан к Рашиду Дустуму с комиссией по поиску без вести пропавших.

О хорошем отношении к нам местного населения свидетельствовало и то, что когда я получил команду вернуться на прежнее место дислокации и мы стали собираться, старейшины Дарзоба написали письмо Бабраку Кармалю с просьбой оставить часть у них на полном их довольствии. Но, разумеется, наш отряд в населенном пункте не остался, приказ есть приказ, его надо было выполнять.

Душманы решили запугать население, распространяя листовки с информацией, что советские войска не могут воевать в горах, а способны вести боевые действия только вдоль дорог. В ответ мы, используя достоверные данные о скоплении мятежников, с проводниками- информаторами провели несколько операций и в течение одного месяца в радиусе 25 км очистили от банд окрестности Дарзоба. Однако враг не оставлял попыток прорваться в этот район.

10 марта 1982 года шёл тяжёлый бой с крупной бандой. Вертолёт, подвозивший боеприпасы нашим подразделениям был сбит. Для спасения экипажа мы направили другую "вертушку" с десантом из восьми человек, под командованием старшего лейтенанта Айдарова Т. При подлете к месту катастрофы вертолёт был обстрелян. Высадившись под прицельным огнём, группа пять часов вела неравный бой с противником, превосходящим по численности и находившимся в более выгодной позиции. Только к вечеру их и тела, как выяснилось, погибших летчиков удалось эвакуировать. В этом бою погиб рядовой В. Чернов. Забегая вперед, скажу, что ни одного бойца на поле боя мы не оставили. Проводили дополнительные операции, теряли еще людей, но тела погибших выносили с поля боя. Это святой и суровый закон!

Находясь в н.п. Дарзоб мы усвоили еще один хороший урок. Уходя, душманы рассчитывали на то, что мы придём как захватчики и станем хватать все, что можно унести. Они специально оставили заминированные сюрпризы. В расположении 2-ой роты были брошенные склады продовольствия. Помню, начальник разведки хотел проверить, сколько риса в этих закромах, ему как раз нужно было рассчитываться со своими информаторами. Я не пустил его, и он был обижен на меня. Однако когда саперы проверили эти закрома, и вытащили восемь мин, я думаю, обида у начальника разведки прошла.

Страница 5 - 5 из 13
Начало | Пред. | 3 4 5 6 7 | След. | Конец | Все