По поводу весьма остроумной шутки Бека. Ты написал: "Транспортный АН-12 должен был доставить их на военный аэродром под Улан-Уде, но, по какой-то причине самолёт вынужденно посадили в Иркутске и до Улан-Уде добирались поездом, огибая Байкал". Уж кто-кто, а ты-то должен знать, что название города пишется через Э - Улан-Удэ! За шутку - 5 баллов, (Анжелина Джоли была бы в восхищении, я думаю), ну а за грамотность и внимательность - сам понимаешь

Это - впечатления о моём первом прыжке. Было в прошлом году, но почему-то сейчас решила отправить на форум.

Экстрим, адреналин, чудачество, пофигизм, болезнь… Можно продолжать и продолжать. Суть не меняется – примерно так реагируют обыватели на заявление о том, что ты решил сделать это.

О чём это я? О прыжках с парашютом. Подавляющее большинство моих знакомых мечтало хотя бы раз в жизни подняться на самолёте высоко-высоко, а потом сигануть под белоснежным куполом, чтобы сердце зашлось. Но кто из них воплотил свою мечту? Припоминаю, припоминаю… и не могу припомнить. Всё что-то мешает: отсутствие времени, компании, денег, ещё какие-то обстоятельства. И лишь немногие честно признаются: мешает страх. Основной человеческий инстинкт – инстинкт самосохранения. Всё же мы не птицы, а вдруг купол не раскроется?!
Я тоже мечтала – целых два года. Даже прошла основательную подготовку в одной из войсковых частей. Но всё как-то не складывалось. Мешало всё, основной инстинкт в том числе. И вот на днях…
Это поступок
– Ну что, едем? – мой коллега по цеху Илья Онофрийчук обречённо ждёт очередного объяснения про обстоятельства. И тут я понимаю, что их просто нет. Значит, нужно ехать, ведь давно собирались. Сказано – сделано. Судорожно начинаем агитировать приятелей, чтобы большой компанией, чтобы не так страшно. Те радостно обещают встать в пять утра, собраться… В итоге на остановке нас оказалось двое. И мы, стараясь не думать о предстоящем, отправились в Киржач.
Почему туда? Потому что однажды я там уже была и дорогу приблизительно помню, и помню атмосферу, особенную, добрую и манящую. Ну, а во-вторых, и, пожалуй, в-главных: в Киржаче находится испытательная база НИИ парашютостроения. Заведение крайне серьёзное. Да и от Щёлкова это ближайший аэродром, где можно прыгнуть перворазникам.
Подходим к воротам: пьянящий лесной воздух, самолёты, притулившиеся с ночи, а в небе – тучи и накрапывает дождь. Смутные чувства: а может, не будет прыжков? Надежда и разочарование одновременно.
– Вы первый раз? Тогда подождите, сейчас придёт женщина, даст вам анкеты заполнить, – миловидная девушка улыбается, нам же кажется, смотрит с сочувствием. На аэродроме мы одни из первых. Спортсмены не в счёт – они тут живут. Просыпаются, подтягиваются в укладочную, посматривают в нашу сторону. Но быстро теряют к нам интерес: начинают перетряхивать купола, перебирать стропы на своих нейлоновых крыльях.
Недалеко от укладочной группа школьников учится управлять парашютами на специальном тренажёре.
Мы уже прошли медкомиссию и даже подписали заявление, что в случае нашей собственной безалаберности претензий предъявлять не будем. Ставя закорючку, каждый наверняка ещё раз подумал, куда же он сдуру залез.
А в небе гул винтов. И – раскрывается первый купол. Краем уха слышу: «Пристрелочный». Перед тем, как выбросить перворазников, пилоты смотрят, как лучше зайти на вираж, в каком месте начинать десантирование, чтобы парашютистов не унесло ветром на лес или железную дорогу. Для этого выбрасывают парашют с неживым грузом.
А ветер сильный. Не для прыжков с круглым куполом. Потому что чем сильнее дует, тем жёстче приземлишься. А каждый удар о землю ума не прибавляет (десантная мудрость). И всё-таки первыми, ещё до того, как поднялся ветер, прыгнули те самые школьники. Остальные смотрели с придыханием. И уговаривали себя: «Вот и мы тоже так, вот и мы сможем!»
Но сначала был инструктаж. Муторный, подробный, с репетицией отделения и приземления. Хором считаем: «501, 502, 503, кольцо, 504, 505, купол!» И представляем, как этот самый купол раскрывается над головой. «А теперь ноги вместе! – инструктор Александр Кабанов пытается научить нас правильно приземляться. – Теперь у вас не две ноги, а одна! Почему-почему? Потому что так гораздо сложней их переломать. Ну представьте: вы приземляетесь, ноги врозь, и одна нога попадает в какую-нибудь ямку. Всё, отсюда вы едете в травмпункт».
В тавмпункт никому не хочется, а потому мы старательно выпрыгиваем по команде, держа ноги вместе, стараясь приземлиться на полную стопу. Пожалуй, со стороны это выглядит забавно, но почему-то нам не до смеха.
Хорошо ходить строем! Перед первым прыжком, во всяком случае. Не так страшно. Строем идём получать парашюты – основные, запасные; мягкие шлемы. Эх, лучше бы дали каски! Что-то мой коллега совсем загрустил. Нервно курит, странно посмеивается. Интересно, а как выгляжу я? Чтобы не выдать себя, начинаю колупаться в фотоаппарате, возиться с видеокамерой, приставать к людям с вопросами. Те рады отвлечься, отвечают с удовольствием. Правда, что они говорили, со страху я не запомнила. Вроде о том, что ну надо же (!) хоть раз в жизни (!) попробовать – и всё такое…
Люди с повадками птиц
Потихоньку подтягиваемся к аэродрому. «Я возьму тебя с собой в небеса, до небес лететь всего полчаса…» – намурлыкиваю песню Макаревича. И уговариваю, уговариваю себя: «Вот, уже сейчас». Оказалось, не сейчас. И даже не через час. Через восемь! То ветер, то дождь, а переломанные ноги никому не нужны. И мы ждём, растянувшись прямо на поле и обняв парашютные ранцы. Некоторых разморило, и они даже умудрились уснуть. Остальные курят бамбук и наблюдают, как раз за разом спортсмены поднимаются в воздух. Им-то ветер нипочём, крылья – они и есть крылья. Управляемые, приземляемые – даже против потока.
– Наташ, пойду я, наверное, сдам парашют. Всё равно уже сегодня прыжков не будет, потом приедем! – Илья смотрит умоляюще-вопросительно.
– А в глаз? – всерьёз начинаю злиться. – Жди давай! Мы никуда не торопимся.
Аэродромовский завсегдатай Мышь (на самом деле – инструктор Макс Сухов) рассказывает разные истории про испугавшихся новичков. Умеет поднять настроение. Но надо отдать должное: и про себя признался. Как увидел под колдуном (колпак такой на палочке, надувается от ветра и показывает его направление; если висит колпак, значит, штиль и пора прыгать. – Н.Д.) трупик мышки. «Сразу же пошёл, отписался, не стал в этот день прыгать», – словно ещё раз переживает тот свой страх. Есть здесь свои правила. Обязательные и не очень. Но самое главное: на аэродроме не произносят слово «последний». Чтобы твой полёт или прыжок не стал последним, нужно говорить только «крайний». Впрочем, словечко прилипает так, что крайними становятся не только прыжки, но и поездки, походы в кино, покупки, и всё остальное.
Вот нервы не выдерживают и у меня. Пошли разговоры, что действительно сегодня не прыгнем. Я запаниковала: как же так? Опять? И решаюсь на тандем. Моё решение всячески приветствуется. И не потому, что это удовольствие стоит денег, больших, чем обычное десантирование. Впечатления от прыжка с высоты четыре тысячи метров – пожалуй, главное, из-за чего весь сыр-бор. «Вы сами всё поймёте!» – мой инструктор Александр Боев искренне убеждён, что в первый раз прыгать нужно именно так, чтобы восторг захлестнул. А я думаю: «И вот с этим мужчиной я должна буду выйти из самолёта, чёрт те где. Высоко, страшно! Боже, какой худенький!» Я не знала тогда, что у Александра более восьмисот прыжков. На меня подействовало главное его мужское качество: сумел уговорить. И на прыжок, и на видеосъёмку: «Ну как вы не понимаете, это же память на всю жизнь! Паша, подтверди!» Видеооператор Павел Симахин окончательно смял моё вялое сопротивление: «Я к вам подлечу, буду снимать прямо в воздухе. Камера – вот она. Да, съёмка автоматическая, а объектив – широкоформатный». Широкоформатный объектив решил всё. А, была ни была, пусть в первый раз будет красиво! Надеваю комбинезон, репетирую выход из самолёта, приземление и тут замечаю оживление на пятачке, где тусовались перворазники. Оказывается, ветер стих. Колдун висит безвольной тряпочкой. Дырка в облаках. И уже надеты парашюты, все новички разделены по весу и на команды: кто с какого борта прыгает. Кто потяжелей, идёт в первую очередь. Осмотр закончен, люди уходят к самолёту. Мне укором – обречённая Илюхина спина.
Над облаками, поверх границ ветер прильнёт к щеке
И я тут же забываю про Илью: ко мне подходят мои мужчины. Пора. Идём к самолёту, потом – бежим, обгоняя группу спортсменов. Тандем должен выходить крайним, а заходить в самолёт, соответственно, первым. Винты набирают обороты, сердце тоже заходится. Но ребята – молодцы. Поддерживают, не дают грустить. Вымученно улыбаюсь, надеваю шлем, но тут пилот оборачивается в нашу сторону: «Передали, на земле дождь». «Как, опять? Что, прыжки отменяются?» – я начинаю дёргаться и откровенно готова расплакаться. Но меня утешают и даже дают другой шлем, закрытый, со стеклом. «Чтобы капли не посекли лицо, – объясняет Александр. – Ведь когда падаешь, дождь бьёт вверх, может быть больно». Пытаясь переварить, как это, надеваю шлем, перчатки и с изумлением замечаю, что самолёт-то уже пуст! Все вышли, и теперь – наша очередь. Стараюсь не зажмуриться, не проморгать главного момента, как вдруг в меня ударяет словно пуховым мешком, по всему телу, дух перехватывает – и я понимаю: падаем! Где небо, где земля?! О, наконец-то сообразила: она там, где и положено, внизу! И в следующее мгновение понимаю: мы не падаем – мы летим!!! Тело пружинит на ветру, соображаю, где руки, где ноги, не мешаю ли инструктору, как вдруг напротив возникает довольный Павел. Показывает два пальца, дескать, молодцы! Инструктор мне тычет в лицо высотомер – огромный циферблат на руке, отсчитывающий несущиеся вниз метры. Да, мы молодцы. Мы машем в камеру рукой, пролетая через облака! Они не такие, как в мультфильмах, – не ватные, не мягкие, а состоят из мельчайших капелек-иголочек, освежают, обнимают, словно густой молочный туман. Но тут облака кончаются, и под нами, точно страницы сказочной книги, распахивается земля. А над нами – чёрно-жёлтое крыло парашюта.
Земля-картинка замирает, а потом начинает красоваться, поворачиваясь то одним боком, то другим. Я хочу вдохнуть в себя эту красоту, пытаюсь отрыть стекло у шлема, но от волнения не могу справиться с замком. Мне помогает инструктор, и вместе со свежим потоком в моё сознание врываются слова: «Смотри, радуга!» Да, ради одного этого стоило терпеть страх и нудятину ожидания. Потому что сверху радуга – совершенно иная. Она – не привычная дуга, она длится дальше, касается земли, отталкивается от неё – и снова взмывает в небо, дорисовывая круг. Я окончательно обалдеваю. От радуги, от неба, от солнца, от облаков. И жалею, что нельзя набрать в ладони ветер… «Возьми стропы управления, попробуй сама», – словно волшебник, Александр угадывает моё смутное желание и передаёт тонкие верёвочки, ниточки – показалось мне. Но они наполнены жизнью, воздухом, ветром. Потихоньку тяну вправо, затем влево, ещё раз осматриваюсь: река, дорога, взлётная полоса, словно игрушечные, фигурки самолётов. И голова кружится – не то оттого, что кружимся мы, не то от счастья.
«Давай ещё раз порепетируем, как будем приземляться», – слышу голос инструктора. Показываю: ноги к себе, придерживаю руками под коленями. – «Правильно. Смотри, уже сейчас!» И земля – как учили – побежала на нас, под нас, и вдруг – словно с горки в детстве – я мягко проехала по мокрой траве. Всё. Всё? Всё!.. Секунда разочарования – и вновь волной накатывает восторг. Обнимаю инструктора, задыхаясь от благодарности. Но разве можно выразить в обычном спасибо то, что чувствую на самом деле! «Это был очень красивый тандем», – говорит Александр. Звучит трогательно. К нам приближается оператор, камера пялится в мою довольную физиономию, а я делаю первые неуверенные шаги по земле. Я – новый человек!
На земле меня ждёт ещё один новый человек. Глаза у Ильи совершенно безумные. Сначала он способен выговорить только одно: «Я обалдел!» Но постепенно начинает выдавать подробности. Про то, как выпускающий Евгений Прокопенко хлопнул по плечу, как в полуобмороке вышел из самолёта, как забыл отсчитать три секунды перед тем, как выдернуть кольцо, как стропы закрутились в косичку и он уже был готов дёрнуть запасной парашют, но сообразил подождать, как земля побежала на него и как старался приземлиться «на одну ногу». Он, точно зомби, повторял: «Наташа, мы сделали это!»
Да, сделали. Теперь можно и отметить. Тоже традиция. По бутылочке пива к разговорам о том о сём. «А мне соку!» – Александр, оказывается, не курит и не пьёт. Так вот почему он так смело прыгает! У него там собственные крылья есть! «Ты ведь первый мужчина! В смысле, который открыл мне небо!» – сквозь смех признаюсь Александру и прошу рассказать про его первый раз. Тот сокрушается: «Ну как же я не заметил! – но на просьбу реагирует. – С обычным круглым куполом Д-6, мало что соображая. Как большинство, наверное. Хотя первые ощущения – всегда особенные, помню до сих пор. Инструктажа-то никакого толком не было: опоздал, мне всё на бегу объяснили и сбросили, так что я тоже чуть было запаску не рванул». «А я после первого прыжка думал: ну как же я буду все выходные на аэродроме проводить, – говорит Павел. – Теперь думаю: ну как можно выходные проводить где-то, кроме аэродрома!»
Солнце опускается самолётам под хвост, облака начинают краснеть, потом и чернеть. Пора домой. Надо прощаться с новыми друзьями. И я, кажется, наконец понимаю, почему люди приезжают сюда снова и снова. Не в адреналине дело. Только тот, кто сам не пробовал, может называть их адреналиновыми наркоманами. Дело в том, что здесь они чувствуют себя свободными и по-настоящему счастливыми. А стремление к этому и есть основной инстинкт. Самый человеческий. Такая редкость в наши дни.

А в спецподразделениях МВД (бывший СОБР) наоборот зверье в почете. Сейчас у каждого отряда своя эмблема. Например, у наших ребят из Бурятии (они работают при УБОПе) это барс. И смотрится замечательно, и впечатляет. Кстати, с точки зрения "узнай историю" гренада может быть и хорошо, но я-то видела, как именно срочники тихо торжествуют, получив форму с куполами. Для них это важно. Мы говорим: 60% старшеклассников хотят куда угодно, только не в армию, конечно, не шевронами их завлекать нужно, но это тоже важная сторона медали. Геральдистам конечно нужна работа, но неплохо было бы спросить мнение тех, кто эти шевроны носит и ими гордится. Интересно, есть шанс, что они просмотрят эту тему или это так - "повозмущаемся вместе, авось и легче станет" ?

Когда у нас в июне проходили III Всероссийские сборы военнго духовенства, в качестве подарка привезли в 11-ю ДШБ такие парашюты. Только вот не знаю, прыгали с ними или нет. Но если очень интересуетесь, можно и разузнать.

В нашем городе (Улан-Удэ) таких аншлагов давно не было, так что в любом случае спасибо, Федор, за фильм. Вопрос 1) Почему "9 рота" не значилась в программе фестиваля военного кино, который прошел на Поклонной горе? 2) Наверное уже не раз Вас упрекали в том, что после фильмов Вашего отца остается чувство гордости за свой народ, свою страну, а по окнчании "9-й роты" - горького сожаления, непонимания. Многие говорят: время было такое, нужно было снимать такие фильмы... Но какие тогда фильмы нужно снимать сейчас? Почему такой горький привкус остается у нас от этой "их победы"? Это ведь не документальное, а художественное кино?

Я знакома с инструктором по системе (Рябко) - он работает с нашими спецназовцами, а теперь еще и СОБР тренирует. Система действительно уникальная, только вот если говорить о системе Кадочникова - то она более искусственно созданная, что ли. Русский стиль или просто СИСТЕМА -штука неординарная. Информацию о системе Рябко можно посмотреть на сайте "Единоборства древней Руси". То, что уже сейчас делают ребята, занимающиеся по системе у нас - это классно. Если интересуют подробности - у меня есть статейка, правда попсовая, для массового читателя, могу дать координаты. В Иркутске есть инструктора, если кому интересно.

Спасибо. Вы помните о своих ощущениях? Реально их описать? Ведь по большому счету именно из-за "описать" я и собираюсь прыгнуть. И еще один вопросик: насколько совместимы дождь и первый прыжок?

У меня есть выбор - на чем прыгать? Д-5, Д-5 или Д-10?

Я тоже собираюсь первый раз прыгнуть, готовилась на ВДК, но пока все так нереально. Вроде и не страшно, но опасаюсь. Подбодрите?