Фомичёв Алексей
Случаи из армейской жизни.
1990 год, Гайжунай, учебная дивизия ВДВ. Курсанты роты механиков-водителей сдавали экзамен по ночному
вождению на БМД (боевая машина десанта) на ближнем танкодроме. По условиям занятия молодые бойцы шли по
маршруту в боевом варианте. То есть механики вели наблюдение только через триплексы. Была осень, темнело
быстро. Занятия начали часов в шесть и продолжали до девяти. Они уже подходили к концу, когда механик одной
БМД вышел на связь.
- «Центральный», я «двенадцатый». Сошел с трассы.
- Из машины не выходить люки не открывать, - тут же последовала команда. - Посмотри в триплексы и доложи что видишь.
Боец помялся и ответил:
- Вижу огни.
- Какие огни? - не понял ротный.
- Огни большого города…
- Что?..
Офицеры на Центральном пункте выпали в осадок. До ближайшего городка Ионавы было не меньше пятнадцати километров, а до Каунаса около сорока.
Тем временем в автобате дивизии, располагавшимся неподалеку от танкодрома, в 20.00 проходило построение батальона на ужин. Личный состав выходил на плац. Солдаты, вставая в строй, с некоторым удивлением смотрели на невесть откуда взявшуюся БМД, стоящую прямо у трибуны. Думая, что это заморочки начальства, молча наблюдали за плавными движениями башни.
Между тем на Центральном пункте царило легкое волнение, сопровождаемое сочными выражениями. Офицеры спешно решали, где искать блудного механика (этого урода!!). Снова вызвали его на связь.
- «Двенадцатый», как слышишь, приём?
- Слышу хорошо, - ответил «двенадцатый».
- Так, - сдерживая себя от ругани, сказал ротный, - Осторожно высунь голову из люка, осмотрись и доложи, что видишь.
Боец послушно высунулся из люка и глянул по сторонам. На него смотрела сотня пар удивленных глаз.
- «Центральный», - зачарованно сказал боец. - Я на плацу.
- Где? На каком плацу?
- Не знаю. Здесь солдаты.
- Спроси у них, что за подразделение, обезьяна! - эмоционально наставлял ротный.
Боец дисциплинировано полез спрашивать. Через секунду ответил.
- Они говорят - автобат.
Ротный беззвучно выругался и приказал:
- Сиди на месте, за тобой приедут.
Бросив трубку, от души выдал:
- Слоняра!
Глянул назад. Начальник танкодрома сползал по стене, запрокидывая голову назад. Через миг дикий хохот сотряс помещение.
Боец, умудрился выскочить за пределы танкодрома и заехать на плац автобата, да еще под самую трибуну. А огни «большого города» - это офицерский городок, стоявший в полутора километрах от автобата.
Из переделки беднягу вытаскивали взводный и два сержанта, посланные ротным. Они популярно и в доходчивой форме разъяснили бедолаге, насколько он был не прав, махнув хрен знает куда.
***
Это было в восемьдесят четвертом году, в ГДР, неподалеку от городка Найтимен, где стояла бригада спецназа
ГРУ. Предстояли плановые прыжки, и личный состав роты сидел в полной готовности на аэродроме. Тогда, в
советские времена в элитные подразделения спецназа набирали здоровых крупных парней, спортсменов-разрядников.
Рядовой с обычным русским именем Миша не имел ни богатырских размеров, ни спортивных достижений. Был невысокого роста, щуплым, с большой головой и узкими плечами. Как этот паренек угодил в спецназ, никто не знал, видимо не обошлось без протекции.
Его личный рекорд подтягиваний на турнике стремительно приближался к единице. Кросс он «добегал» методично пересчитывая своей задницей все пеньки и кочки находящиеся по маршруту движения, вися в положении «переноски раненого» это когда четверо товарищей за руки за ноги транспортируют пострадавшего или немощного сослуживца, а на других занятиях уныло топал в хвосте.
До того момента, когда открылась дверь десантного отсека вертолета, Миша вел себя более-менее спокойно, как и все новички, впервые совершавшие прыжок, то есть демонстрировал дежурную улыбку бравого десантника. Знающие люди понимают, о чём это я. Незнающие пускай подойдут к зеркалу вылупятся на него как можно «внимательнее» и, взяв большими пальцами уголки рта старательно и максимально растянут его несколько вверх и к ушам. …Это и есть здоровый десантный оскал или улыбка жесткости. Но как только подошла его очередь лететь в пустоту, парень ушел в глубокий ступор. Он встал в распор в проеме люка, уперся руками и ногами и замер. Спецназовцы - здоровые ребята - не смогли вытолкнуть его из самолета. Очередь встала, прыжки были на грани срыва.
Выручил выпускающий - профессиональный спортсмен-парашютист. Он поочередно оторвал Мишины руки и ноги и мощным пинком отправил того в свободный полет, после чего облегченно вытер пот и хотел отойти. Его остановил удивленный вскрик. Выпускающий обернулся и остолбенел.
Миша, получивший ускорение в копчик, уже в полете сумел извернуться и схватить руками край люка. И с квадратными глазами полез обратно. Он, ни разу не подтягивающийся на турнике, на высоте восемьсот метров в полном снаряжении с двумя парашютами делал выход на две руки.
Солдаты оцепенело смотрели на фантастическую картину: Миша, глядя в никуда остекленевшими от ужаса глазами, уже втянул полкорпуса в салон и перевалил живот через край люка.
Положение спас тот же парашютист. С непроницаемым лицом он шагнул вперед и со словами «Куда прёшь!» впечатал каблук сапога тому в лоб. Миша исчез за люком, на этот раз окончательно.
Потом, на земле, благополучно приземлившегося Мишу обступили товарищи. На их подколы и вопросы по поводу происшествия в воздухе, тот недоуменно отвечал
- Да вы что? Я сам прыгнул!
И на все доводы отрицательно качал головой. До тех пор, пока его не поставили перед зеркалом. На лбу у новоявленного десантника красовался четкий отпечаток каблука…
Случаи из армейской жизни.
1990 год, Гайжунай, учебная дивизия ВДВ. Курсанты роты механиков-водителей сдавали экзамен по ночному
вождению на БМД (боевая машина десанта) на ближнем танкодроме. По условиям занятия молодые бойцы шли по
маршруту в боевом варианте. То есть механики вели наблюдение только через триплексы. Была осень, темнело
быстро. Занятия начали часов в шесть и продолжали до девяти. Они уже подходили к концу, когда механик одной
БМД вышел на связь.
- «Центральный», я «двенадцатый». Сошел с трассы.
- Из машины не выходить люки не открывать, - тут же последовала команда. - Посмотри в триплексы и доложи что видишь.
Боец помялся и ответил:
- Вижу огни.
- Какие огни? - не понял ротный.
- Огни большого города…
- Что?..
Офицеры на Центральном пункте выпали в осадок. До ближайшего городка Ионавы было не меньше пятнадцати километров, а до Каунаса около сорока.
Тем временем в автобате дивизии, располагавшимся неподалеку от танкодрома, в 20.00 проходило построение батальона на ужин. Личный состав выходил на плац. Солдаты, вставая в строй, с некоторым удивлением смотрели на невесть откуда взявшуюся БМД, стоящую прямо у трибуны. Думая, что это заморочки начальства, молча наблюдали за плавными движениями башни.
Между тем на Центральном пункте царило легкое волнение, сопровождаемое сочными выражениями. Офицеры спешно решали, где искать блудного механика (этого урода!!). Снова вызвали его на связь.
- «Двенадцатый», как слышишь, приём?
- Слышу хорошо, - ответил «двенадцатый».
- Так, - сдерживая себя от ругани, сказал ротный, - Осторожно высунь голову из люка, осмотрись и доложи, что видишь.
Боец послушно высунулся из люка и глянул по сторонам. На него смотрела сотня пар удивленных глаз.
- «Центральный», - зачарованно сказал боец. - Я на плацу.
- Где? На каком плацу?
- Не знаю. Здесь солдаты.
- Спроси у них, что за подразделение, обезьяна! - эмоционально наставлял ротный.
Боец дисциплинировано полез спрашивать. Через секунду ответил.
- Они говорят - автобат.
Ротный беззвучно выругался и приказал:
- Сиди на месте, за тобой приедут.
Бросив трубку, от души выдал:
- Слоняра!
Глянул назад. Начальник танкодрома сползал по стене, запрокидывая голову назад. Через миг дикий хохот сотряс помещение.
Боец, умудрился выскочить за пределы танкодрома и заехать на плац автобата, да еще под самую трибуну. А огни «большого города» - это офицерский городок, стоявший в полутора километрах от автобата.
Из переделки беднягу вытаскивали взводный и два сержанта, посланные ротным. Они популярно и в доходчивой форме разъяснили бедолаге, насколько он был не прав, махнув хрен знает куда.
***
Это было в восемьдесят четвертом году, в ГДР, неподалеку от городка Найтимен, где стояла бригада спецназа
ГРУ. Предстояли плановые прыжки, и личный состав роты сидел в полной готовности на аэродроме. Тогда, в
советские времена в элитные подразделения спецназа набирали здоровых крупных парней, спортсменов-разрядников.
Рядовой с обычным русским именем Миша не имел ни богатырских размеров, ни спортивных достижений. Был невысокого роста, щуплым, с большой головой и узкими плечами. Как этот паренек угодил в спецназ, никто не знал, видимо не обошлось без протекции.
Его личный рекорд подтягиваний на турнике стремительно приближался к единице. Кросс он «добегал» методично пересчитывая своей задницей все пеньки и кочки находящиеся по маршруту движения, вися в положении «переноски раненого» это когда четверо товарищей за руки за ноги транспортируют пострадавшего или немощного сослуживца, а на других занятиях уныло топал в хвосте.
До того момента, когда открылась дверь десантного отсека вертолета, Миша вел себя более-менее спокойно, как и все новички, впервые совершавшие прыжок, то есть демонстрировал дежурную улыбку бравого десантника. Знающие люди понимают, о чём это я. Незнающие пускай подойдут к зеркалу вылупятся на него как можно «внимательнее» и, взяв большими пальцами уголки рта старательно и максимально растянут его несколько вверх и к ушам. …Это и есть здоровый десантный оскал или улыбка жесткости. Но как только подошла его очередь лететь в пустоту, парень ушел в глубокий ступор. Он встал в распор в проеме люка, уперся руками и ногами и замер. Спецназовцы - здоровые ребята - не смогли вытолкнуть его из самолета. Очередь встала, прыжки были на грани срыва.
Выручил выпускающий - профессиональный спортсмен-парашютист. Он поочередно оторвал Мишины руки и ноги и мощным пинком отправил того в свободный полет, после чего облегченно вытер пот и хотел отойти. Его остановил удивленный вскрик. Выпускающий обернулся и остолбенел.
Миша, получивший ускорение в копчик, уже в полете сумел извернуться и схватить руками край люка. И с квадратными глазами полез обратно. Он, ни разу не подтягивающийся на турнике, на высоте восемьсот метров в полном снаряжении с двумя парашютами делал выход на две руки.
Солдаты оцепенело смотрели на фантастическую картину: Миша, глядя в никуда остекленевшими от ужаса глазами, уже втянул полкорпуса в салон и перевалил живот через край люка.
Положение спас тот же парашютист. С непроницаемым лицом он шагнул вперед и со словами «Куда прёшь!» впечатал каблук сапога тому в лоб. Миша исчез за люком, на этот раз окончательно.
Потом, на земле, благополучно приземлившегося Мишу обступили товарищи. На их подколы и вопросы по поводу происшествия в воздухе, тот недоуменно отвечал
- Да вы что? Я сам прыгнул!
И на все доводы отрицательно качал головой. До тех пор, пока его не поставили перед зеркалом. На лбу у новоявленного десантника красовался четкий отпечаток каблука…
