...Ну и я баечку военную отожму.
26 ноября 1994 года наш дважды красноконный сорок пятый отдельный полк специального назначения разведки ВДВ получил приказ к 4 декабря перебазироваться в Моздок.
По этому поводу была быстро сформирована передовая команда, которая должна была на пару дней раньше прибыть в Моздок и подготовить всё для развёртывания полка.
Старшим этой команды был назначен замкомбата 901-го батальона майор Алексей Черушев. Человек, можно сказать, легендарный.
Прошедший путь в 901-ом (тогда ещё ДШБ) от рядового да замкомбата.
Как водится на Кубинке устроили пышные проводы. Провожали Лёху до 5 утра, а в 7 ему уже надо было быть на аэродроме.
Где-то около 3 часов ночи Лёха, обведя, расплывающиеся и на глазах теряющие человеческие черты лица товарищей, жалобно сказал:
- Мне бы собраться ещё! Мешок…ик! - сложить!...
Понятное дело, что последняя просьба друга, не могла оставить равнодушным собравшихся и, потерявшие человеческий облик мерзавцы успокоили убывающего на войну офИцера очередным стаканом зелья и обещанием что мешок его утром будет ждать в полностью собранном виде.
Что было дальше пусть рассказывает Лёха сам. Я лишь выступлю его стенографистом:
- Как летели - не помню, но как выходил из «скотовоза» помню хорошо. Подхватил свой мешок, кинул на плёчо и чуть не рухнул на спину. Ну, думаю, что-то ослабел совсем в полёте или ещё не протрезвел…
Для ночёвки нам временно отвели угол казармы, где собрали «спецназы».
Пока мы шли примерно полкилометра до городка, почему-то оторвались лямки спальника и его пришлось забросить на плечо, а каркас рюкзака непонятно отчего выгнулся в обратную сторону и начал упираться углом в поясницу. Я ухандокался так, что пот лил градом. Бойцы впереди бодро пылят, а я сзади еле тянусь. Не могу понять что со мной.
Наконец пришли в казарму.
…Надо сказать, что в эту казарму тогда стащили все имеющиеся на тот момент «спецназы». «Вымпел», «Альфу», «Вегу», какую-то коржаковскую команду. И так получилось, что мы прилетели последними. У каждого был свой угол в казарме. И естессно все друг перед другом слегка понтуются и ревниво наблюдают, у кого что есть.
«Вымпел» какие-то чумовые китайские «спальники» раскручивает.
«Вега» «тушняк» на каких-то навороченных мини-горелках греет. У «альфонсов» неврубенные радиостанции на зарядке стоят. В общем – выставка достижений народного хозяйства. И тут вваливаемся мы.
Понятное дело - все морды в нашу сторону. Все же наслышаны о том, что ГДЕ-ТО ТАМ есть целый суппер-пупер спецназ ВДВ. Всем интересно, а чем мы народ удивим.
Когда я, обливаясь потом, обрушил свой рюкзак на пол, что-то там грохнуло так, что народ кругом напряжённо вывернул шеи.
Развязываю спальник, и из него под ноги со звоном вываливается и раскатывается по полу штук десять пустых бутылок.
Немой вопрос в глазах соседей я гордо проигнорировал, собирая в кучу раскатившуюся тару. Пусть думают, что я культурный человек и мусор по дороге на разбрасываю. Из горлышка одной бутылки торчала свёрнутый трубкой листок:
«Если на бутылку не хватит, то сдашь эту тару!», внизу кривая подпись «Друзья».
Гады!!!
Я начал развязывать рюкзак, не ожидая уже ничего хорошего.
…Сверху лежала маска противогаза. На лбу у неё была надпись красным фломастером – «Не забудь меня, милый!», оба «очка» были заклеены розовыми промокашками, на которых были старательно выведены женские глаза…
Потом я извлёк на свет божий громадный танковый трак. К нему была верёвкой привязана картонка с надписью всё тем же красным фломастером «Для занятий физической культурой»
За спиной раздались смешки…
Следующим из рюкзака я выволок громадный узел из старой простыни, в котором прощупывалось что-то круглое как бочонок. Проклиная всё на свете, я начал его разматывать и на свет божий появился огромный – с полведра цветочный горшок. В нём торчала картонка, на которой «кровавила» надпись; «Родная земля! (Что бы не забыл) Храни у сердца!».
…Соседи начали откровенно ржать.
То, что лежало под ним, я выковыривал двумя руками, в последний момент ЭТО, завёрнутое в газету просто разорвало бумагу, и под ноги мне грохнулся угол какой-то стены – три кирпича намертво спаянных раствором. Надпись нитрокраской на них гласила «Закладной камень полка»…
…Про памперсы, женские прокладки, и колготки «Дольчики» я уже не упоминаю.
Когда наконец я добрался до сиротливо лежащих на дне умывальных принадлежностей и полотенца у меня было полное впечатление, что я выступил с шефским концертом перед пионерами. Ржали все...
…А потом была война.
26 ноября 1994 года наш дважды красноконный сорок пятый отдельный полк специального назначения разведки ВДВ получил приказ к 4 декабря перебазироваться в Моздок.
По этому поводу была быстро сформирована передовая команда, которая должна была на пару дней раньше прибыть в Моздок и подготовить всё для развёртывания полка.
Старшим этой команды был назначен замкомбата 901-го батальона майор Алексей Черушев. Человек, можно сказать, легендарный.
Прошедший путь в 901-ом (тогда ещё ДШБ) от рядового да замкомбата.
Как водится на Кубинке устроили пышные проводы. Провожали Лёху до 5 утра, а в 7 ему уже надо было быть на аэродроме.
Где-то около 3 часов ночи Лёха, обведя, расплывающиеся и на глазах теряющие человеческие черты лица товарищей, жалобно сказал:
- Мне бы собраться ещё! Мешок…ик! - сложить!...
Понятное дело, что последняя просьба друга, не могла оставить равнодушным собравшихся и, потерявшие человеческий облик мерзавцы успокоили убывающего на войну офИцера очередным стаканом зелья и обещанием что мешок его утром будет ждать в полностью собранном виде.
Что было дальше пусть рассказывает Лёха сам. Я лишь выступлю его стенографистом:
- Как летели - не помню, но как выходил из «скотовоза» помню хорошо. Подхватил свой мешок, кинул на плёчо и чуть не рухнул на спину. Ну, думаю, что-то ослабел совсем в полёте или ещё не протрезвел…
Для ночёвки нам временно отвели угол казармы, где собрали «спецназы».
Пока мы шли примерно полкилометра до городка, почему-то оторвались лямки спальника и его пришлось забросить на плечо, а каркас рюкзака непонятно отчего выгнулся в обратную сторону и начал упираться углом в поясницу. Я ухандокался так, что пот лил градом. Бойцы впереди бодро пылят, а я сзади еле тянусь. Не могу понять что со мной.
Наконец пришли в казарму.
…Надо сказать, что в эту казарму тогда стащили все имеющиеся на тот момент «спецназы». «Вымпел», «Альфу», «Вегу», какую-то коржаковскую команду. И так получилось, что мы прилетели последними. У каждого был свой угол в казарме. И естессно все друг перед другом слегка понтуются и ревниво наблюдают, у кого что есть.
«Вымпел» какие-то чумовые китайские «спальники» раскручивает.
«Вега» «тушняк» на каких-то навороченных мини-горелках греет. У «альфонсов» неврубенные радиостанции на зарядке стоят. В общем – выставка достижений народного хозяйства. И тут вваливаемся мы.
Понятное дело - все морды в нашу сторону. Все же наслышаны о том, что ГДЕ-ТО ТАМ есть целый суппер-пупер спецназ ВДВ. Всем интересно, а чем мы народ удивим.
Когда я, обливаясь потом, обрушил свой рюкзак на пол, что-то там грохнуло так, что народ кругом напряжённо вывернул шеи.
Развязываю спальник, и из него под ноги со звоном вываливается и раскатывается по полу штук десять пустых бутылок.
Немой вопрос в глазах соседей я гордо проигнорировал, собирая в кучу раскатившуюся тару. Пусть думают, что я культурный человек и мусор по дороге на разбрасываю. Из горлышка одной бутылки торчала свёрнутый трубкой листок:
«Если на бутылку не хватит, то сдашь эту тару!», внизу кривая подпись «Друзья».
Гады!!!
Я начал развязывать рюкзак, не ожидая уже ничего хорошего.
…Сверху лежала маска противогаза. На лбу у неё была надпись красным фломастером – «Не забудь меня, милый!», оба «очка» были заклеены розовыми промокашками, на которых были старательно выведены женские глаза…
Потом я извлёк на свет божий громадный танковый трак. К нему была верёвкой привязана картонка с надписью всё тем же красным фломастером «Для занятий физической культурой»
За спиной раздались смешки…
Следующим из рюкзака я выволок громадный узел из старой простыни, в котором прощупывалось что-то круглое как бочонок. Проклиная всё на свете, я начал его разматывать и на свет божий появился огромный – с полведра цветочный горшок. В нём торчала картонка, на которой «кровавила» надпись; «Родная земля! (Что бы не забыл) Храни у сердца!».
…Соседи начали откровенно ржать.
То, что лежало под ним, я выковыривал двумя руками, в последний момент ЭТО, завёрнутое в газету просто разорвало бумагу, и под ноги мне грохнулся угол какой-то стены – три кирпича намертво спаянных раствором. Надпись нитрокраской на них гласила «Закладной камень полка»…
…Про памперсы, женские прокладки, и колготки «Дольчики» я уже не упоминаю.
Когда наконец я добрался до сиротливо лежащих на дне умывальных принадлежностей и полотенца у меня было полное впечатление, что я выступил с шефским концертом перед пионерами. Ржали все...
…А потом была война.
