Горбатов Александр Васильевич

Всегда изучавший до тонкостей обстановку на стыках с соседними армиями, Горбатов то просит у Рокоссовского прирезать к своей полосе дополнительные километры, то — вернуть их обратно, чтобы с небольшого плацдарма перейти в решительное наступление к Днепру с освобождением Гомеля. Командующий 1-м Белорусским фронтом поддерживает Горбатова в этих «комбинациях», хотя слышится в голосе Рокоссовского «ирония и легкая усмешка».

«И вот — позвонив командующему, как всегда в 17 часов, я доложил о результатах первого дня. Константин Константинович только сказал:

— Да неужели это правда?

— Да, правда, — ответил я. Тогда он воскликнул:

— Так развивайте, жмите сколько хватит сил! Это отлично — и неожиданно...»

Как пишет Горбатов, обобщая уроки смелой и доведенной до конца операции: «Как ни велика была наша вера в боеспособность армии, действительность превзошла ожидания. Мы считали бы большим достижением, если бы прошли пятидесятикилометровое расстояние до Днепра к исходу четвертого дня; но армия выполнила эту задачу на сутки раньше, в условиях, когда даже патроны доставлялись самолетами У-2».

...В феврале 1944-го Горбатов перед форсированием Днепра попросил объединить войска его армии с соседней армией. «Тогда не пройдет и десяти дней, заверил я, как мы прогоним противника на восточном берегу с его плацдарма и захватим еще больший плацдарм за Днепром... Такое необычное и смелое до нахальства предложение в практике взаимоотношений между командармами поразило даже К. К. Рокоссовского, заслуженно пользующегося большим авторитетом и привыкшего к самым разнообразным планам и замыслам.

Командующий фронтом, обращаясь к начальнику штаба генерал-полковнику М.С. Малинину, с усмешкой сказал:

— А что, если поверить обещанию товарища Горбатова и согласиться с его предложением? Только куда тогда девать штаб и командующего 63-й армии?»

В итоге командарм-63 В.Я. Колпакчи (можно представить, с какими чувствами) был отправлен в резерв Ставки, а Горбатов, как и обещал (естественно, рискуя головой), форсировал Днепр и захватил выгодный плацдарм.

Правда, имея приказ наступать дальше на Бобруйск, Горбатов переходит к обороне. После подхода к немцам трех танковых дивизий и другого крупного усиления, после того, как за один день цифра потерь армии выросла на треть, Горбатов отказался наступать, несмотря на категорический приказ командующего, лично приехавшего на командный пункт.

«Я понимал, что значит не выполнить боевой приказ и, оставшись в одиночестве, думал о том, что делать. Решил: вместо убийства армии подставить под удар свою голову...

Это был первый случай, когда мы разошлись во мнениях с таким авторитетным и бесконечно любимым и уважаемым войсками и лично мною военачальником, каким был Константин Константинович Рокоссовский».

Верховный Главнокомандующий поддержал на сей раз Горбатова. Сам К.К. Рокоссовский в книге «Солдатский долг» писал: «Александр Васильевич Горбатов — человек интересный. Смелый, вдумчивый военачальник, страстный последователь Суворова, он выше всего в боевых действиях ставил внезапность, стремительность, броски на большие расстояния с выходом во фланг и тыл противнику. Горбатов и в быту вел себя по-суворовски, — отказывался от всяких удобств, питался из солдатского котла.

Суворовские принципы помогали ему воевать. Но подчас А.В. Горбатов понимал их чересчур прямолинейно, без учета изменившихся условий...» Вспоминая о случае неподчинения приказу, К.К. Рокоссовский пишет: «Поступок Александра Васильевича только возвысил его в моих глазах. Я убедился, что это действительно солидный, вдумчивый военачальник, душой болеющий за порученное дело».

Война — дело тяжелое, а разбирать многие сложности во взаимоотношениях наших военачальников еще долго предстоит историкам...

Выступая 17 июня 1944 года с докладом в штабе 1-го Белорусского фронта перед началом операции «Багратион», Горбатов вновь предложил свой план наступления армии, существенно отличавшийся от директивного. Прибывший из Ставки Г.К. Жуков не раз прерывал доклад резкими репликами. Командиру одного из корпусов сказал: «Как вижу, вы все смотрите в рот Горбатову, а своего мнения не имеете!» Но Рокоссовский утверждает решение командарма-3. Жуков препятствовать не стал, а позднее, в ходе прорыва немецкой обороны, поддержал Горбатова и помог ему.

В мемуарах «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков высоко оценил Горбатова: «И можно сказать, он вполне могбы успешно справиться и с командованием фронтом, но за его прямоту, за резкость суждений он не нравился высшему руководству. Особеннопротив него был настроен Берия...»

После опалы и глубокой изоляции Жукова в 1957 году, вопреки всем «рекомендациям», постоянно бывали у маршала лишь несколько человек; в их числе и А.В. Горбатов.

Нина Александровна Горбатова так вспоминала не раз случавшиеся споры ее мужа с Г. К. Жуковым во время войны: «Приедут с рекогносцировки или с какого-то совещания с командирами, там у них вроде прошло все как положено, спокойно... И вот пьют они чай, обсуждают предстоящую или прошлую операцию, и вдруг разойдутся их мнения, и уж тут сцепятся так, что искры летят. А потом помолчат, пофыркают — и опять ничего, будто и не гневались».

3-я армия успешно завершила участие в операции «Багратион», захватив 27 900 пленных, составивших значительную часть из той заснятой кинохроникой колонны, которую провели вскоре по центру Москвы.

16 февраля 1945 года командующий войсками 2-го Белорусского фронта К. К. Рокоссовский и член Военного совета фронта Н.Е. Субботин отмечали действия войск 3-й армии «по прорыву глубоко эшелонированной обороны противника на западном берегу реки Нарев... и вступление войск в Восточную Пруссию... На второй день операции противник силами вновь введенной танковой дивизии «Великая Германия» в содействии с другими частями нанес удар по выдвинувшейся вперед группировке войск армии. В этот критический момент гв. генерал-полковник Горбатов, лично находясь в боевых порядках частей 35 и 41 СК, проявляя смелость и решительность, отразил все контратаки противника и этим обеспечил развитие успеха главной группировки войск фронта...

За хорошо подготовленную, умело и успешно выполненную боевую операцию гвардии генерал-полковник Горбатов достоин награждения орденом Суворова I степени».

К этому времени А.В. Горбатов был награжден орденами Суворова I и II степеней, Кутузова I и II степеней. И.В. Сталин пересмотрел представление. А.В. Горбатову было присвоено звание Героя Советского Союза.

В своих мемуарах Александр Васильевич пишет: «Сейчас, много лет спустя, невольно задумываешься, в чем же заключалась основная причина успешных войск 3-й армии. Ведь армия ни разу не находилась в резерве Ставки, не была и во втором эшелоне фронта, имела малочисленные дивизии и вместе с тем добивалась больших успехов при сравнительно малых потерях в людях, технике и в вооружении. Что способствовало этому? Прежде всего возросшее мастерство, знание своего дела и понимание воинского долга, а самое главное — доблесть и героизм рядовых, сержантов, офицеров и генералов».

В дивизиях Горбатова каждый промежуток между боями использовался для творчески продуманных учений. Этой части полководческого искусства много внимания уделено в книге «Годы и войны».

Далее Горбатов ведет свою армию на Берлинское направление. Присутствует при подписании капитуляции нацистской Германии, назначается комендантом Берлина.

Хозяйственная хватка Александра Васильевича также обращает на себя внимание. На территории Польши, находясь в одной из дивизий, Горбатов услышал рассказ офицера, получившего письмо от отца из разоренного немцами Донбасса. Для восстановления шахт остро не хватало крепежного леса. Слушая об этом в густом сосновом бору, Горбатов решает помочь шахтерам. Но узнает от члена Военного совета армии И.П. Коннова о запрете вывозить лес из Польши. «Я думал в это время, — вспоминает Горбатов. — «Что же делать? Не посчитаться с Постановлением Государственного комитета обороны — это дело слишком плохое. Отказать шахтерам в их просьбе — тоже нехорошо». Я вспомнил, сколько вырублено у нас леса за войну, а здесь у меня перед глазами были большие массивы строевого леса.

Обращаясь к члену Военного совета, я сказал:

— Иван Прокофьевич! Дело это необычное. Давай решим так: будем считать, что ты мне ничего не говорил об этом Постановлении, а я о нем не знаю... А если уж случится несчастье, всю вину возьму на себя».

После отправки около 50 тысяч кубометров леса прибыла комиссия из Москвы. В четырехчасовой беседе Горбатов откровенно рассказал обо всем...

«Наконец, как договорились ранее, председатель тройки позвонил мне по телефону ВЧ.

— Докладывал Сталину, он выслушал внимательно. Когда доложил, что вас предупреждал генерал Конное, он спросил, от кого я это узнал. И когда я доложил, что от самого Горбатова, Сталин удивленно переспросил:

«От самого Горбатова? — а потом добавил: — Да, это на него похоже. Горбатова только могила исправит», — и в заключение сказал: «Преступление налицо, но, поскольку, как вы говорите, он не преследовал личной выгоды, на деле надо поставить точку».

Уже будучи комендантом Берлина, Горбатов узнал, что для соединений, уходящих в Советский Союз, установлен лимит на трофейные автомашины. 3-й армии пришлось бы расстаться с тысячами автомобилей. Тогда начальник инженерных войск армии генерал Б.А. Жилин предложил восстановить наведенные при наступлении на Одер понтонные мосты и переправить по ним машины, что и было сделано. Как пишет Александр Васильевич:

«Г.К. Жуков нелицеприятно оценил мои действия и добавил: — Ну и мерзавцы собрались у тебя, в третьей армии, и ты вместе с ними. Но я знал Георгия Константиновича: он прекрасно понимал полезность и необходимость свершенного. Об этом говорила улыбка, мелькнувшая на его плотно сжатых губах».

Остался верен себе Александр Васильевич и после войны. В 1946 году жестко говорит о беззакониях органов госбезопасности с И. Серовым, постоянным уполномоченным Берии в Берлине. Тот угрожает, причем «попытка Серова осуществить свою угрозу была длительной и серьезной, это я постоянно чувствовал, особенно в 1947—1948 годах. Что помешало Серову это осуществить — понять не могу». Наверно, можем мы предположить, генерала вновь спасло заступничество Сталина (хотя личных встреч у них не было). Кстати говоря, Горбатов до конца своих дней считал Сталина достойным Верховным Главнокомандующим.

В 1950 — 1954 годах А.В. Горбатов командует воздушно-десантными войсками, в 1954 — 1958 — войсками Прибалтийского военного округа. С 1958-го — в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Пишет мемуары...

Без памяти нет Родины

Многим помог Александр Васильевич и в последние годы жизни.

Мне довелось много общаться с ним на излете его жизни. Очень часто видел его с книгой в руках, Горбатов собрал превосходную библиотеку, любил читать и перечитывать всю классику. Начитанность его поражала. В книгах было множество закладок и пометок.

Любил произведения А.С. Пушкина. Помню, как-то взял том с полки, зачитал эпиграф к «Капитанской дочке»: «Береги честь смолоду» и сказал: «А ведь у нас сейчас понятие о чести смазывается...»

Дальше мы поговорили о том, что сейчас каждый отец, если имеет возможность, стремится сына устроить служить в столице, поближе к дому. «А вот у Пушкина не так, — опять открыл Александр Васильевич «Капитанскую дочку». — Петруша в Петербург не поедет... Чему научится он, служа в Петербурге? Мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон...»

Особо ценил Горбатов и поэзию Н.А. Некрасова, ее крестьянские картины. Поэму «Кому на Руси жить хорошо» читал наизусть. Из иностранных классиков упоминал «Дэвида Копперфильда» Ч. Диккенса, напоминавшего ему о юности. Часто перечитывал циклы рассказов Джека Лондона «Смок Беллью» и «Смок и малыш» и про себя улыбался...

Тепло вспоминал Горбатов о встречах с писателями — Л. Леоновым, И. Эренбургом, К. Фединым, К. Паустовским, Ф. Панферовым, К. Симоновым, А. Серафимовичем и другими. Благодарил судьбу за то, что она свела его с Александром Трифоновичем Твардовским, с которым, на мой взгляд, у него были родственные души...

Александр Васильевич с женой Ниной Александровной не пропускали премьер в Большом театре, особенно любили Малый театр, пьесы А.Н. Островского. Прекрасный шахматист, Александр Васильевич любил собирать во дворе мальчишек, передавая им свои познания.

Надо сказать, что образ А.В. Горбатова не подвергся «нигилистическому» пересмотру в нашей публицистике под пером предвзятых историков, журналистов, как это случилось с Г.К. Жуковым, другими героями и событиями советской истории.

Но к Горбатову применили другую тактику. Его имя мы очень редко видим в печати, на телевидении, о нем не вспоминают.

Пройдет время. Устоит, я уверен в этом, не рухнет Россия. И уже не авантюристы и жулики будут «героями нашего времени». Вновь воскреснет образ славного защитника Родины Александра Васильевича Горбатова. Последние слова его книги «Годы и войны» таковы: «Я горжусь тем, что родился на русской земле, что меня родила русская мать.

Вспоминая прошлое, я думаю о будущем. Без прошлого нет памяти, без памяти нет Родины».

Оригинальный текст http://www.stoletie.ru/sozidateli/gorbatova_tolko_mogila_ispravit_2009-10-30.htm

Страница 3 - 3 из 3
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | Конец | Все