Привет, брат!
Расскажу тебе одну историю про наше веселое житье-бытье в 35-й гвардейской и славного полковника Жабина.
До его прихода в 82 г. были тишь да гладь, да, как говорится, божья благодать. Замом по тылу был тишайший майор по фамилии, кажется, Мацюк, или что-то в этом роде. Сам жил и другим давал, на лице его явно были видны следы многолетних и многотрудных раздумий о судьбах нашей Родины и Вооруженных Сил. А чем такие раздумья сопровождаются, особенно у военных и интеллигенции, ни одному русскому человеку объяснять не надо. Играл он с наши прапором в батальонном подвале в бильярд. Портянки личный состав получал, прапорщицкие жены тоже очень довольны жизнью были. Все было чин чинарем.
И вот занесла нелегкая эту чуму в нашу бригаду. Как ты помнишь, был он в бригаде единственным полканом, даже кэпа старше по званию. Вот эта папаха с лампасами и начала порядки устанавливать. О многих его подвигах ты сам знаешь, даже лично от него пострадал. Расскажу про нашу 3-ю МБ.
Перед смертью дорогого Леонида Ильича переодели, наконец, нас в родное голубое. Тельники и береты не дали, однако, и голубую фурнитуру на пэша нашить по кайфу было. В ближайшее воскресенье (уже после смерти вождя) приходим в столовую на завтрак. И не понравилось нам, как наряд по столовой (кажется, молодая батарея артдивизиона) нам столы накрыл. Воскресенье, новая форма, полтора года отпахали, в общем, настроение отличное и от радости такой возбухнули мы и хавать отказались. Вывел нас взводный на улицу и побежал в штаб бригады (благо дело столовка была в двух шагах от штаба) докладывать о случившемся.
А в те времена, как ты понимаешь, отказ подразделения от приема пищи являлся форменным ЧП в Советской Армии. Через пару минут выбегает из штаба зам. нач. политотдела майор Александров, типичный партийно-политический жополиз и трибунный демагог. И начинает нас грузить:
- Товарищи, вы все знаете, какое горе нас постигло! Скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета, истинный продолжатель дела Ленина, руководитель мирового коммунистического движения, четырежды Герой Советского Союза товарищ Леонид Ильич Брежнев! (Я научу вас, б…, родину любить!)
- В эти траурные дни, когда весь советский народ еще теснее сплачивается вокруг родной Коммунистической партии, 3-я минометная есть отказывается?! (мать вашу перетак!)
- Я понимаю потемкинский бунт: там голодные, забитые, униженные матросы отказались есть суп с червивым мясом, протестуя против царских порядков и произвола золотопогонных флотских начальников! Но вы-то, гвардейцы-десантники, передовой отряд на рубежах социалистического содружества – туда же?! (Вы что, б…, уставы забыли?!). И т.д. и т.п.
Трепался он недолго, минут десять.
Со спины комиссара неторопливо подошел к строю батареи полковник Жабин, садист и крепкий хозяйственник, его лягушкоподобную, безбровую и безусую физиономию, ты, наверняка, помнишь. Он был краток:
- Ага, кто такие? 3-я минометная? Есть отказываются? Потемкинцы? Ага, ну слушай мою команду. Товарищ старший лейтенант, - это он нашему офицеру – отведите батарею на хоздвор.
А во второй шеренге строя один боец при этих словах заулыбался. Это был мой земляк Саша Кострюков. Жабин улыбку заметил и тоже расплылся:
- Улыбаешься? Кто такой? Рядовой Кострюков? Ну, ладно. Лично назначаю тебя главным потемкинцем!
И никакого мата.
И как были – в новом голубом и постиранных пэша – побрели мы на хоздвор, точнее, на свинарник (между КПП-2 и автопарком).
А там уже ждали.
«Главного потемкинца» Кострюкова, дав ему только сапоги от ОЗК, посадили по уши в выгребную яму – свинячье дерьмо ведром выбрасывать. Сержантский состав отделили и дали «благородную» работу – столбики вкапывать для ограждения того же свинарника. Рядовые примерно тем же, чем и Сашка занимались – выброшенное им дерьмо оттаскивали в другую яму (для производства удобрений, надо полагать) и при этом площадку заравнивали.
Работаем мы этак с полчаса и видим: к хоздвору весело приближается еще одно подразделение. Это была 11-я ДШР, нашего призыва. Погрустнели, нас увидев. Чем провинились, не знаю. Наверное, как дембеля, просто расслабились ввиду бдительного полковника Жабина. Ближе к обеду он еще какое-то подразделение подтянул.
Вот так в выходной и вместе с тем в траурный (см. выше) день полбригады рексов ВДВ хозяйство Жабина обустраивало.
А Сашка Кострюков почти героем стал, практически в уважухе. Одна беда – с тех пор (мы, как земляки, потом и на гражданке встречались) почему-то сильно свинину не любит.
Но когда вместе – это не страшно. А я однажды к нему в лапы в индивидуальном порядке попал.
Помню, что-то мне в ПМП сделали, вроде, флегмону на ноге вырезали. Вышли мы из той же столовки, батарея строем в расположение двинула, а я бреду, прихрамывая, сам по себе.
А за углом столовки (между ней и 4-м ДШБ) наш орел навозный притаился и таких калечных, как я, отлавливает. Очень он не любил, когда без строя ходят. Ты ему хоть геморрой на заднице показывай – не положено и все. Либо строем ходите, либо я вас вожу.
Я для виду еще сильнее стал прихрамывать, но было уже поздно:
- Товарищ сержант, ко мне! Кто такой? Ага, сержант Голубев. Становитесь в строй.
Отловил он таких человек 6-7, застроил, заравнял и всем задачу поставил. Меня лично отвел в подвал столовки и поручил для электропечки поварской бани какое-то заземление сделать. При этом я должен был сам найти штырь, далее сходить на хоздвор, где солдат-сварщик должен был к этому штырю какую-то мутотень приварить, а потом эту хреновину я должен был в землю вкопать около этой самой бани. Ну и, естественно, доложить об исполнении.
В ходе этих странствий я зашел в родную батарею (после объятий полковника даже губтельвахта родным домом покажется) и доложил комбату (опять же, после Жабина – как отцу родному). Тот только руками развел и добавил:
- Ты там побыстрей заканчивай, кто отделением командовать будет? А вообще сам виноват, не первый день в войсках!
Не помню, чем эпопея с этим заземлением закончилась, кажется все-таки улизнул от выполнения ответственной хозяйственной задачи.
А вообще полковник к своим хозяйственникам неровно дышал. Последний день в части тоже с ним был связан. Бойцы, призвавшиеся из Московского военного округа, как обычно, в первой партии уходили. Построилась первая партия на плацу. Прапорщики обшмонали нас, дабы лишнего казенного имущества не увезли. Затем особисты – чтобы в фотках дембельских альбомов военной тайны не было. Затем командиры наши - взводные, ротные, батарейные и батальонные - попрощались с нами, добра пожелали, как и мы им.
И тут появляется этот пес мохнорылый. Увидел он в нашей партии бойца из хозроты, который у него свинарем был. А боец этот в ботинках на дембель собрался. Полковник возмутился, быстренько обшмонал близстоящих дембелей, нашел у кого-то сапоги юфтевые и, с напутствиями, подарил их свинарю. Не знаю, состоялся ли обратный change на франкфуртской пересылке, только этот эпизод многие, наверняка, до сих пор помнят.
Вот такое, Саша, веселье было, есть и будет у русского солдата.
До связи. С уважением, Михаил.
Расскажу тебе одну историю про наше веселое житье-бытье в 35-й гвардейской и славного полковника Жабина.
До его прихода в 82 г. были тишь да гладь, да, как говорится, божья благодать. Замом по тылу был тишайший майор по фамилии, кажется, Мацюк, или что-то в этом роде. Сам жил и другим давал, на лице его явно были видны следы многолетних и многотрудных раздумий о судьбах нашей Родины и Вооруженных Сил. А чем такие раздумья сопровождаются, особенно у военных и интеллигенции, ни одному русскому человеку объяснять не надо. Играл он с наши прапором в батальонном подвале в бильярд. Портянки личный состав получал, прапорщицкие жены тоже очень довольны жизнью были. Все было чин чинарем.
И вот занесла нелегкая эту чуму в нашу бригаду. Как ты помнишь, был он в бригаде единственным полканом, даже кэпа старше по званию. Вот эта папаха с лампасами и начала порядки устанавливать. О многих его подвигах ты сам знаешь, даже лично от него пострадал. Расскажу про нашу 3-ю МБ.
Перед смертью дорогого Леонида Ильича переодели, наконец, нас в родное голубое. Тельники и береты не дали, однако, и голубую фурнитуру на пэша нашить по кайфу было. В ближайшее воскресенье (уже после смерти вождя) приходим в столовую на завтрак. И не понравилось нам, как наряд по столовой (кажется, молодая батарея артдивизиона) нам столы накрыл. Воскресенье, новая форма, полтора года отпахали, в общем, настроение отличное и от радости такой возбухнули мы и хавать отказались. Вывел нас взводный на улицу и побежал в штаб бригады (благо дело столовка была в двух шагах от штаба) докладывать о случившемся.
А в те времена, как ты понимаешь, отказ подразделения от приема пищи являлся форменным ЧП в Советской Армии. Через пару минут выбегает из штаба зам. нач. политотдела майор Александров, типичный партийно-политический жополиз и трибунный демагог. И начинает нас грузить:
- Товарищи, вы все знаете, какое горе нас постигло! Скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета, истинный продолжатель дела Ленина, руководитель мирового коммунистического движения, четырежды Герой Советского Союза товарищ Леонид Ильич Брежнев! (Я научу вас, б…, родину любить!)
- В эти траурные дни, когда весь советский народ еще теснее сплачивается вокруг родной Коммунистической партии, 3-я минометная есть отказывается?! (мать вашу перетак!)
- Я понимаю потемкинский бунт: там голодные, забитые, униженные матросы отказались есть суп с червивым мясом, протестуя против царских порядков и произвола золотопогонных флотских начальников! Но вы-то, гвардейцы-десантники, передовой отряд на рубежах социалистического содружества – туда же?! (Вы что, б…, уставы забыли?!). И т.д. и т.п.
Трепался он недолго, минут десять.
Со спины комиссара неторопливо подошел к строю батареи полковник Жабин, садист и крепкий хозяйственник, его лягушкоподобную, безбровую и безусую физиономию, ты, наверняка, помнишь. Он был краток:
- Ага, кто такие? 3-я минометная? Есть отказываются? Потемкинцы? Ага, ну слушай мою команду. Товарищ старший лейтенант, - это он нашему офицеру – отведите батарею на хоздвор.
А во второй шеренге строя один боец при этих словах заулыбался. Это был мой земляк Саша Кострюков. Жабин улыбку заметил и тоже расплылся:
- Улыбаешься? Кто такой? Рядовой Кострюков? Ну, ладно. Лично назначаю тебя главным потемкинцем!
И никакого мата.
И как были – в новом голубом и постиранных пэша – побрели мы на хоздвор, точнее, на свинарник (между КПП-2 и автопарком).
А там уже ждали.
«Главного потемкинца» Кострюкова, дав ему только сапоги от ОЗК, посадили по уши в выгребную яму – свинячье дерьмо ведром выбрасывать. Сержантский состав отделили и дали «благородную» работу – столбики вкапывать для ограждения того же свинарника. Рядовые примерно тем же, чем и Сашка занимались – выброшенное им дерьмо оттаскивали в другую яму (для производства удобрений, надо полагать) и при этом площадку заравнивали.
Работаем мы этак с полчаса и видим: к хоздвору весело приближается еще одно подразделение. Это была 11-я ДШР, нашего призыва. Погрустнели, нас увидев. Чем провинились, не знаю. Наверное, как дембеля, просто расслабились ввиду бдительного полковника Жабина. Ближе к обеду он еще какое-то подразделение подтянул.
Вот так в выходной и вместе с тем в траурный (см. выше) день полбригады рексов ВДВ хозяйство Жабина обустраивало.
А Сашка Кострюков почти героем стал, практически в уважухе. Одна беда – с тех пор (мы, как земляки, потом и на гражданке встречались) почему-то сильно свинину не любит.
Но когда вместе – это не страшно. А я однажды к нему в лапы в индивидуальном порядке попал.
Помню, что-то мне в ПМП сделали, вроде, флегмону на ноге вырезали. Вышли мы из той же столовки, батарея строем в расположение двинула, а я бреду, прихрамывая, сам по себе.
А за углом столовки (между ней и 4-м ДШБ) наш орел навозный притаился и таких калечных, как я, отлавливает. Очень он не любил, когда без строя ходят. Ты ему хоть геморрой на заднице показывай – не положено и все. Либо строем ходите, либо я вас вожу.
Я для виду еще сильнее стал прихрамывать, но было уже поздно:
- Товарищ сержант, ко мне! Кто такой? Ага, сержант Голубев. Становитесь в строй.
Отловил он таких человек 6-7, застроил, заравнял и всем задачу поставил. Меня лично отвел в подвал столовки и поручил для электропечки поварской бани какое-то заземление сделать. При этом я должен был сам найти штырь, далее сходить на хоздвор, где солдат-сварщик должен был к этому штырю какую-то мутотень приварить, а потом эту хреновину я должен был в землю вкопать около этой самой бани. Ну и, естественно, доложить об исполнении.
В ходе этих странствий я зашел в родную батарею (после объятий полковника даже губтельвахта родным домом покажется) и доложил комбату (опять же, после Жабина – как отцу родному). Тот только руками развел и добавил:
- Ты там побыстрей заканчивай, кто отделением командовать будет? А вообще сам виноват, не первый день в войсках!
Не помню, чем эпопея с этим заземлением закончилась, кажется все-таки улизнул от выполнения ответственной хозяйственной задачи.
А вообще полковник к своим хозяйственникам неровно дышал. Последний день в части тоже с ним был связан. Бойцы, призвавшиеся из Московского военного округа, как обычно, в первой партии уходили. Построилась первая партия на плацу. Прапорщики обшмонали нас, дабы лишнего казенного имущества не увезли. Затем особисты – чтобы в фотках дембельских альбомов военной тайны не было. Затем командиры наши - взводные, ротные, батарейные и батальонные - попрощались с нами, добра пожелали, как и мы им.
И тут появляется этот пес мохнорылый. Увидел он в нашей партии бойца из хозроты, который у него свинарем был. А боец этот в ботинках на дембель собрался. Полковник возмутился, быстренько обшмонал близстоящих дембелей, нашел у кого-то сапоги юфтевые и, с напутствиями, подарил их свинарю. Не знаю, состоялся ли обратный change на франкфуртской пересылке, только этот эпизод многие, наверняка, до сих пор помнят.
Вот такое, Саша, веселье было, есть и будет у русского солдата.
До связи. С уважением, Михаил.
