Я, так понимаю, что начатый мной разговор ушел в сторону.

Хотел бы выразить глубокую признательность всем тем, кто принял участие в моей просьбе и за разъяснения по предмету, меня интересующему. Прошу меня извинить за возможную грубость.

Напоследок я хотел бы рассказать одну историю, связанную с Войной моего тестя. Заранее предвижу, какой галдеж и лай эта история может вызвать. К сожалению, несчастный старик не сможет уже ответить тем одним ударом, свидетелем которого я был в 73-м, когда он снес челюсть вместе со всем содержимым мрази в метро, которая приставала к девчонке. Это был удар десантника-профессионала-убийцы.

Итак, история.
Напомню, что тесть в 42-м участвовал в рейде 3-го батальона 23-й ВДБр 10-го ВДК по тылам немцев (май-июнь) на Угре. Он  по должности исполняет обязанности адъютанта батальона (старшина). Задача батальона «проста» и определенна – попытаться вывести то, что осталось от доблестного 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Белова. По-сути, это была толпа (тесть выражался определеннее и, иногда, ненормативно). Иными словами, задача батальона была в прокладывании коридора, не вступая при этом в бои с немцами  Действовали они, профессионалы, весьма жестко. Однажды (тесть мне обмолвился в двух словах и то «под водочку») рота, которой ему поручили командовать (офицеры роты были ранены, а он «спецпорученец» при штабе) вырезала без выстрелов одними ножами и  удавками небольшой несчастный  гарнизон немцев - казарму ночью.

Они с приятелем в дальней разведке. «Дальняя» означает, что батальон далеко, а немцы черть-их-знает-где. Раннее утро. Туман. Они лежат в траве.

Их судьба была и схожей и, одновременно, различной. Оба молодые мальчишки по 19 лет. Москвичи. Тесть из семьи «бывших». Его отца (крупного инженера-технолога-химика) взяли в 29-м по делу «промпартии». Вышвырнули из Бутырки подыхать только потому, что уже не был нужен и у него была открытая форма туберкулеза. Отец приятеля (не помню его фамилию и не хочу сейчас узнавать) был из семьи «красных». Его отца расстреляли при Большом Терроре.

Тишина и задержавшаяся пауза в разговоре.

Вопрос – «Саня, я пошел. Ты со мной?». Объяснять тестю ничего не надо было. Тот уходил. Уходил ли просто к немцам, или уходил от своей судьбы в другую судьбу – это было не важно.

«Нет!». Тот встал и пошел (не пополз, а именно пошел) в туман. Тесть мог выстрелить в него из своего «Коровина», или метнуть в спину нож. Этому его обучали. Он не сделал ни того, ни другого.

Тесть, как и любой фронтовик, имел в запасе т.н. «фронтовые анекдоты» и, не рассказывая про все остальное, тем не менее, иногда вспоминал этот «анекдот». И только с возрастом я понял, что он имел ввиду. Страшную правду о Войне, о Себе и о Боге. И о выборе каждого в этом проклятом треугольнике. Выборе, который каждый делает сам и не осуждает другого. Это не касается всякой мрази – тесть, не моргнув глазом, однажды, там на Угре, расстрелял мародера.

Ну и для чего Вы это написали?
Может это Ваш тесть из пулемёта их и поливал? А может и мой дед или чей-то ещё.
Война была и не нам судить, что и как там происходило. Факт в том, что победа наша!