Два вечера с полковником Игорем Печёрских
| Евгения РОМАНОВА | Общество | Вынуждена признаться: ТАК от души, до содрогания всем телом и слёз, я не смеялась давно. И вот ведь парадокс – оба вечера, которые мне посчастливилось провести в беседе с Игорем Васильевичем Печёрских – профессиональным военным, воевавшим в Афганистан и на Кавказе – мы говорили о войне, без прикрас и официозного пафоса. Вернее будет сказать – говорил он, ну а я, далёкая от понимания армейской жизни в принципе, пыталась вникать в тонкости и запоминать детали. До предела серьёзные, почти как сводки информбюро сюжеты зарисовок Игоря Васильевича перемежались более чем потешными, да такими, что КВН, как говорится, отдыхает. И мой собеседник сам не знаю в какой раз в своих воспоминаниях переживавший описываемые сцены, смеялся в голос своим глубоким грудным хохотом. «Понимаешь, грустное не задерживается в памяти, каким бы больным оно ни было – остаётся смешное», – повторил Игорь не один раз.
Мне очень жаль, что большинство из рассказанных Печерских зарисовок об Афганской войне, нюансы и подробности, которые мне доверили, остались за пределами этой статьи. В качестве оправдания – почему? – могу только слукавить: военная тайна, ведь разговаривала с человеком, который руководил боем той самой, теперь уже известной всем 9-ой ротой на высоте 3234. Хотя на самом деле, никакой тайны у Печерских нет. У моего собеседника есть, я бы сказала, патологическая скромность, такая, которая присуща только таким сильным и красивым людям, как он.
Бессмысленно проносив с собой в рюкзаке свой Никон, я так и не сделала ни одного его снимка: «Жень, ну, зачем, да брось ты». Вот так. Читайте и представляйте, каким может быть человек, благодаря действиям которого вся Россия через пятнадцать лет после вывода ограниченного контингента Советских войск из Афганистана впервые смогла увидеть, (хотя и с очень большой оговоркой относительно правдивости и достоверности существенных деталей фильма), КАКОЙ была Афганская война, как воевала, ставшая притчей во языцех, 9 рота.
«9 рота» – однозначно художественный фильм, построенный в основном на вымысле автора. И он, я думаю, имеет право на существование. Тем более, что сам Фёдор Бондарчук и не скрывал этого. Самое важное, что сделал Бондарчук – он поднял тему. По сути, у него получилось сделать фильм-предупреждение. Я имею в виду следующее. Сегодня в России живёт 1,5 миллиона дееспособных мужиков, за плечами которых локальные войны и конфликты последних 30 лет. Это и Афганистан, и Кавказ, и Чечня. В лице этой полуторамиллионной армии мы имеем колоссальный потенциал, который государство абсолютно игнорирует. Ведь что получается на практике: солдат, который воевал, приходит в мирную светскую жизнь не только с жизненным опытом. Главное, что щедро даёт ему война – состоявшиеся принципы. Солдат свято полагает, что, раз он воевал за интересы своей страны, с его мнением не могут не считаться в дальнейшем. Ан, нет. Наше демократическое общество сразу начинает внушать бывшему солдату, что всё это ерунда, никакие государственные интересы он не защищал, и вообще – он преступник, или, в лучшем случае, ненормальный человек с психическими отклонениями. Потом у солдат возникают проблемы с трудоустройством. Не всякий работодатель возьмёт на работу подчинённого с характером. И честно воевавший парень начинает просто-напросто скрывать при приёме на работу, что он «афганец» или «чеченец» и так далее.
Конечно же, абсолютное большинство ветеранов сами нашли себе место в жизни и приложение своим усилиям и навыкам. Но заслуги государства в этом нет. Отношение государства известно: солдат (офицер) – это презерватив – использовал – выбросил – забыл.
Так вот вся суть фильма Бондарчука сводится к этой мысли: горстку десантников бросили на высоту и напрочь о них забыли. Прости за сравнение, но как об использованных презервативах. И несправедливо забыли. Всё-таки как-никак 1,5 миллионная армия воевавших за СВОЮ страну мужиков».
Для непосвящённого человека невольно возникает вопрос: за какую такую «свою» страну воевали «афганцы» в Афганских ущельях? В честь 15-летия со дня вывода ограниченного контингента Советских войск из Афганистана в прессе появилось немало публикаций, поднимающих вопрос: так оправданы или не оправданы те потери, которые мы понесли в Афганистане? Кому нужна была эта война?
«В 70-80 годы сфера интересов нашего государства была намного шире, чем сегодня. Войска воевали на территории других государств, в том числе и в Афганистане. Сейчас, в результате затянувшейся демагогии о демократии, мы воюем на своей территории, при этом потери как людские и материальные, так и моральные несопоставимо больше тех, положенных на алтарь Афганской войны.
Вот смотри, один из примеров: наркотики в Россию идут из Афганистана. По официальным данным 80-90% поступающего к нам героина – это афганский продукт промышленного производства. Все прекрасно знают и понимают, что это главная статья доходов в экономике Афганистана, причём – что тоже хорошо известно – при полной поддержке США. Когда в Афгане находились наши войска, афганцы не занимались промышленным производством героина, да и доморощенным способом его тоже не производили. Сегодня от афганских наркотиков в России гибнут десятки тысяч человек в год. Вот тебе данные для сравнения: наши общие потери в Афганистане – боевые, санитарные, транспортные, умершие от болезней, погибшие в результате неосторожного обращения с техникой, оружием и так далее – составили за 10 лет войны менее 15 тысяч военнослужащих. Сейчас же только от афганских наркотиков каждый год умирает в несколько раз больше наших людей. Вот и выбирай, что хуже для России: нахождение там наших войск или их отсутствие».
Да, большое, оно на самом деле видится на расстоянии. Но, честно говоря, Игорь Васильевич не то чтобы с охотой брался теоретизировать на темы политики. Как офицеру ему всё же ближе понятия приказов и задач. И здравого смысла. А мне, как журналисту, ближе и понятнее факты. Я не могла не расспросить Печерских, так какой же на самом деле была ситуация на той высоте 3234, за взятие и удержание которой воевала 9-ая рота.
«В декабре 1987-1988 года в Афганистане проводилась крупная армейская операция «Магистраль» по деблокированию находящегося в течение восьми лет в окружении противников города Хост – административного центра одноименной провинции. Операцией руководил лично командующий 40-й армией Борис Всеволодович Громов. В декабре наш 345 отдельный парашютный десантный полк под командованием подполковника Валерия Александровича Востротина получил задачу уничтожить противника в базовом районе Сарана, близ границы с Пакистаном, закрепиться на господствующих высотах и не допустить прорыва «духов» в направлении дороги Гардез – Хост, установление контроля над которой и было основной задачей операции «Магистраль».
Наш 3-й батальон, в который входили 8-ая и 9-ая парашютно-десантные роты под командованием майора Николая Дмитриевича Ивоник вёл боевые действия на правом фланге полка в непосредственной близости от границы. В составе 3-его батальона мы вывели в горы 85-90 человек. Противник сразу же начал оказывать жесточайшее сопротивление. Практически все выгодные высоты в районе боевых действий были заняты «духами» и захватывались с боем. До выхода на задачу (высоты 3234, 3228 и др.) нашему батальону предстояло преодолеть по горам более 20 километров. Все восемь человек управления батальона находились с 9-й парашютно-десантной ротой. Потери в батальоне начались задолго до боя на высоте 3234. При штурме высоты «Дранхурегар» в управлении батальона погиб начальник связи батальона старший лейтенант Андрей Бобровский, получили ранение ещё два десантника и был тяжело ранен в лицо сам командир батальона Ивоник. Я остался за комбата.
В конце декабря, под новый год, батальон практически вышел на задачу, 8-я рота заняла три своих высоты и закрепилась на них; 9-я рота и управление батальона вышли на подступы к высотам 3234, 3228. Это две высоты, с которых отлично просматривалась вся дорога Гардез – Хост на протяжении 20-30 километров и все более низкие высоты, которые были уже заняты нашими восками. Противник с этих высот корректировал огонь своей артиллерии практически по всей армейской группировке.
27 декабря разведвзвод батальона старшего лейтенанта Смирнова под прикрытием огня 9-ой роты захватил высоту 3228. Оставалась высота 3224. Первый штурм окончился неудачно. Взвод старшего лейтенанта Виктора Гагарина оказался в огневом мешке. Гагарин остался прикрывать отход своего взвода и не успел отойти вовремя сам. Честно говоря, я посчитал его убитым, хотя буквально через час он дал о себе знать по радиосвязи. В это время на позиции взвода был подтянут еще один взвод 9-й роты, и с наступлением темноты в ходе штурма после артиллерийской подготовки высота была захвачена. На высоту 3234 подтянулся еще один взвод 9-ой роты. Командир полка Валерий Александрович Востротин утвердил моё решение сосредоточить все три взвода 9-ой парашютно-десантной роты в районе этой высоты, так как именно она была стратегически важной.
29 декабря пошли первые колонны по дороге на Хост. В тот день с наступлением заката «духи» начали массированный обстрел со стороны садившегося светила из стрелкового оружия по всем позициям батальона и всего полка. Такие вечерние обстрелы длились вплоть до рождества.
7 января как мы уже привыкли, на закате противник начал массированный артиллерийский, реактивный, ствольный и минометный огонь по высотам 3234 и 3228. одновременно. Вместе с тем «духи» с трёх направлений начали штурм высоты 3234. Параллельно с этими действиями противник усилил огонь и по расположениям 1-ого батальона полка, так что было не понятно, по какому из направлений будет основной удар противника.
Первым на высоте погиб сержант Федотов из группы артиллерийского корректировщика старшего лейтенанта Ивана Бабенко. Потом пулеметчик – Александров. Именно Слава Александров первый открыл огонь по наступающему противнику, дав возможность подразделениям занять огневые позиции. Первая атака «духов» была отбита. Но в течение ночи на высоту 3234 последовало ещё 12 атак. Командир полка Валерий Александрович Востротин вновь утвердил моё решение снять с позиции два взвода 8-ой роты и подтянуть к высоте 3234. Такая же задача – выдвинуться на высоту 3234 – была поставлена батальонному разведвзводу Алексея Смирнова. Вариант отхода с высоты был исключен сразу, так как эвакуировать раненых и убитых было невозможно: для того, чтобы вынести одного раненого или убитого, необходимо 4-6 здоровых солдат. Мы просто физически не смогли бы унести всех.
В ходе боя на юго-восточной части высоты 3234 были сосредоточены все взводы 9-ой роты. Там же находился артиллерийский корректировщик Иван Бабенко со своей группой.
Все атаки противника начинались с массированного артиллерийского и миномётного обстрела с дальнейшим переносом огня вглубь обороны. Противник очень грамотно использовал своё полное преимущество в крупнокалиберным пулеметах, безоткатных орудиях и гранатомётах.
Бой есть бой. При отражении последних атак, самых ожесточённых атак, несколько раз было потеряно управление боем,который шёл непосредственно на позициях десантников. Были моменты, когда никто не знал, сколько убитых, раненых и сколько осталось живых, закрепились где-нибудь «духи» или нет. Но каждый раз после реакции на атаку, противник не выдерживал. По разным оценкам в каждой из двенадцати атак участвовало не менее 100-150 «духов». Каждый раз они несли огромные потери, откатывались назад и начинали снова. Был момент, когда исполнявший обязанности командира 9-ой роты, спокойный и очень выдержанный офицер Сергей Ткаченко выругался прямо в эфире: «Да сколько же их здесь! Их всё больше!».
По наращиванию сил противника было ясно, что к духам подходят резервы. По всем предполагаемым маршрутам их выдвижения, местам сосредоточения противника и сбора их раненых стали работать все приданные мне в ходе боя артиллерийские подразделения полка и армейской группировки. Артиллерийский корректировщик старший лейтенант Иван Бабенко направлял огонь. При этом Иван спокойно и хладнокровно наводил артиллерию с дальности 7-10 километров и клал снаряды в 20-30 метрах от себя… Без преувеличения скажу, что этот офицер несколько раз спасал положение. Не один десяток солдат и офицеров обязаны ему жизнью.
С первой атаки «духов» сложилось впечатление, что с нами воюют регулярные войска: очень грамотное применение артиллерии и организация штурма говорили сами за себя. Это подтвердилось впоследствии. Десантники отбивали атаки пакистанского полка «Командос» «Чинхатвал». Артиллерия противника также работала в основном с пакистанской территории. Противник кроме того использовал вертолёты переброски резервов и эвакуации раненых. Меня лично поразило, что их вертолёты могли работать и по ночам. Наши вертолётчики, как правило, ночью не летали. Для охоты за их вертолётчиками командир полка через несколько дней прислал мне расчёт зенитчиков с двумя ПЗРК «Игла».
Командир полка Валерий Александрович Востротин в ходе боя постоянно находился в радиосети «рота-батальон». Для обеспечения устойчивой радиосвязи командующий армией поднял в район высоты самолет-ретранслятор. Командующий армии генерал Громов лично контролировал радиосети, в которых мы работали.
Критический момент боя настал ночью, когда у личного состава десантников осталось буквально по одному магазину боеприпасов. Положение спас приход разведвзвода Алексея Смирнова, который, пройдя ночью с 10-12 десантниками с полной загрузкой боеприпасов около 3 километров по горам, в полной темноте, вышел на высоту 3234 и с ходу вступил в бой. После этого противник предпринимал последние атаки, но уже с целью забрать свои трупы...
Исход боя был решён. Противник начал отступать. По маршрутам его отхода работал Иван Бабенко, корректируя огонь чуть ли не всей артиллерии армейской группировки. Всего в эту ночь наши потери на высоте 3234 составили 6 убитых и 10 раненых десантников. Пулемётчики Слава Александров и Андрей Мельников получили посмертно звание Героя за этот бой.
Под утро на высоту поднялся личный резерв командира полка – разведрота Борисенко, с которой пришёл и Франц Адамович Клинцевич. Они привели с собой всех, кого только можно было взять – от поваров до водителей. Таким образом, батальон восполнил свои потери.
В течение ещё двух недель, до 20 января, каждый вечер на закате мы подвергались огневому воздействию, получая от противника порядка 100-150 снарядов и мин в сутки. В результате боёв было ранено ещё 11 наших десантников…
Где-то в двадцатых числах января мы узнали о том, что командиру полка Валерию Александровичу Востротину досрочно присвоено звание «полковник». Из всех стволов батальона и приданных огневых средств мы отметили это событие салютом по противнику. Духи, привыкшие, что боеприпасы мы жестко экономим, были ошарашены и весь следующий день молчали. А я получил заслуженный нагоняй по радиосвязи за лишний расход боеприпасов.
Один из самых сложных моментов был отход подразделений батальона из района высот 3234 и 3228. мы понимали, что это будет самый опасный этап операции: «духи» должны были отомстить нам за свои потери.
Местность и погода были не на нашей стороне. Снега выпало по колено, мороз минут 15 0 С. Спуск по горам в таких условиях сам по себе опасен. Более того, спускаясь, батальон оказывается внизу и будет представлять собой отличные мишен. Люди были до предела измотаны в ходе боёв, начались случаи обморожения, много заболевших. В строю остались все легкораненые. Кроме того, противник интенсивно применял радиоперехват и контролировал батальонную радиосвязь. С одной стороны, мы использовали этот фактор для дезинформации, с другой – это существенно осложняло управление подразделениями.
Противник уже знал о близком завершении операции и начавшемся отходе частей 40-й армии и, естественно, готовился устроить батальону «весёлые проводы».
Мы разработали несколько вариантов отхода в зависимости от обстановки. В середине января я был ранен на КП 9-ой роты и по приказу командира эвакуирован вниз. На командном пункте полка я доложил Валерию Александровичу Востротину о решении отхода 3-го батальона. Командир внёс важные исправления, но план утвердил. Через несколько дней моё здоровье поправилось, и командир разрешил мне вернуться на КП батальона. Затем несколько дней вместе с капитаном Францем Клинцевичем мы уточняли с командирами подразделений порядок отхода. Офицеры старались предусмотреть все детали – от обозначения маршрута – так как все тропы были заметены снегом, до дезинформации противника в эфире.
В последних числах января поступил условный сигнал, и в одну из ночей батальон начал отход. Мы соблюдали режим полного радиомолчания, а для введения противника в заблуждение, в эфир уходили обычные дежурные доклады. Поднявшаяся в горах метель – видимость была 2-3 метра – одновременно облегчала и осложняла задачу: была возможность уйти скрытно, но в то же время – было очень трудно ориентироваться и потерять людей на скалистых участках была более чем вероятна.
Под прикрытием взвода 8-ой роты под командованием командира взвода Александра Брошевецкого с высоты 3234 отошли разведчики Алексея Смирнова и 9-я рота Ткачёва. Последним ушёл с высоты сам взвод старшего лейтенанта Брошевецкого. Его отход прикрывал с соседней высоты взвод 9-ой роты Сергея Рожкова. Отходя, десантники оставляли свои позиции заминированными.
Сосредоточив подразделения на высоте 3228, я дал команду на спуск. Вместе со мной выходило около 60-ти десантников. Последними шли разведчики Алексея Смирнова, корректировщики Ивана Бабенко, Франц Клинцевич, мой авианаводчик, и я со своими связистами. Минут через 20 после начала спуска на высоте 3228 стали подрываться поставленные нами противопехотные мины, и началась беспорядочная стрельба. Противник шёл за нами. Но по направлению стрельбы стало ясно, что «духи» посчитали, что батальон отступает по более удобному маршруту – по хребту. По нашему запросу вся полковая и приданная артиллерия открыла огонь по заранее подготовленным и уже пристрелянным целям. Иван Бабенко и артиллеристы в очередной раз выручили батальон.
Спуск продолжался около 8 часов. Всё это время работала наша артиллерия (действительно – Бог войны!). Шли очень медленно. Боевому охранению приходилось кроме выполнения своих задач, искать, вернее – нащупывать – пригодные для спуска пути. Авиация – самолёты СУ-25, «Грачи» – по команде авианаводчика освещала местность световыми гирляндами САБов, хотя толку от них в метель было немного.
Утром следующего дня мы вышли к своей бронегруппе, где уже находилась 8-я рота старшего лейтенанта Воробьёва. Мы обнялись, он доложил о выполнении задачи, и через 10-20 минут колонна БМП с личным составом батальона уже шла под прикрытием блоков родного полка.
Отход 3-го парашютно-десантного батальона из района боевых действий был осуществлён без потерь».
Вот такие незамысловатые глаголы действия: «подтянули», «выступили», «взяли», «решил», «выполнили»... Что стоит за ними, можно только представлять. Ну, а те оставшиеся за рамками статьи эпитеты, которые Игорь использовал, характеризуя своих товарищей, недвусмысленно говорили сами за себя: больше чем пуд соли съели вместе эти люди на войне, и стали друг для друга ближе, чем самая кровная родня. Так, наверное, бывает только в армии, где глубочайший пиетет и взаправдашнее уважение к командиру соседствуют с братским отношением к нему же. Но – тут, понимать надо, всё решают обстоятельства и ситуация. Большинство этих «гадов» и «мерзавцев», узнав заочно за два вечера бесед с Игоркм Печерских, я встретила на акции «Небо против наркотиков», организованной по инициативе общественной организации ветеранов войны в Афганистане «Баграм 345» членами которой, нетрудно догадаться, являются все боевые друзья Печерских. Красивые люди. Очень красивые сильные люди.
А вот что рассказал Игорь Печерских о самой 9-ой парашютно-десантной роте 345-го полка.
«Это самые обычные парни 18-20 лет, призванные в Советскую армию. Как и весь личный состав полка, они прошли предварительную подготовку в учебных центрах ВДВ в Литве и в Фергане.
У меня к этой роте особое отношение. Во-первых, ею командовал мой друг капитан Алим Анзорович Махотлов, опытный офицер, исключительной храбрости человек, душа любой компании, весельчак и балагур. Сейчас он командует республиканским ОМОНом Кабардино-Балкарии. К сожалению, на высоте 3234 его не было. Посчитав, что основные силы противника разгромлены на перевале Сатукандав, его отправили в отпуск. Алим Анзорович, в свою очередь, заменил на этой должности Александра Пескова, с которым мы дружим ещё с училища.
Во-вторых, десантники этой роты своей сплоченностью и дисциплиной и лихостью очень напоминали мне 2-ю роту нашего 345-го полка, с которой мне посчастливилось воевать в должности командира роты полтора года до перевода в 3-ий батальон заместителем комбата.
В-третьих, практически на всех операциях моя 2-я парашютно-десантная рота имела соседа слева – «девятку», и надёжнее соседа трудно было представить. Ещё до своего прихода в 3-й батальон я знал всех солдат 9-й роты. Почти весь личный состав 9-й роты имея огромный боевой опыт и участвовал в тяжелейших боях на Алихейле, Джелалабаде и в других провинциях Афганистана.
На высоте 3234 противнику крупно не повезло. Пакистанские «командосы» нарвались на опытных, отчаянно смелых бойцов. Так что Фёдор Бондарчук зря представил «девятку» в своём фильме как сопливую, необстрелянную молодёжь. Это далеко не так. В 9-й парашютно-десантной роте служили и воевали настоящие СОЛДАТЫ».
| Евгения РОМАНОВА | Общество | Вынуждена признаться: ТАК от души, до содрогания всем телом и слёз, я не смеялась давно. И вот ведь парадокс – оба вечера, которые мне посчастливилось провести в беседе с Игорем Васильевичем Печёрских – профессиональным военным, воевавшим в Афганистан и на Кавказе – мы говорили о войне, без прикрас и официозного пафоса. Вернее будет сказать – говорил он, ну а я, далёкая от понимания армейской жизни в принципе, пыталась вникать в тонкости и запоминать детали. До предела серьёзные, почти как сводки информбюро сюжеты зарисовок Игоря Васильевича перемежались более чем потешными, да такими, что КВН, как говорится, отдыхает. И мой собеседник сам не знаю в какой раз в своих воспоминаниях переживавший описываемые сцены, смеялся в голос своим глубоким грудным хохотом. «Понимаешь, грустное не задерживается в памяти, каким бы больным оно ни было – остаётся смешное», – повторил Игорь не один раз.
Мне очень жаль, что большинство из рассказанных Печерских зарисовок об Афганской войне, нюансы и подробности, которые мне доверили, остались за пределами этой статьи. В качестве оправдания – почему? – могу только слукавить: военная тайна, ведь разговаривала с человеком, который руководил боем той самой, теперь уже известной всем 9-ой ротой на высоте 3234. Хотя на самом деле, никакой тайны у Печерских нет. У моего собеседника есть, я бы сказала, патологическая скромность, такая, которая присуща только таким сильным и красивым людям, как он.
Бессмысленно проносив с собой в рюкзаке свой Никон, я так и не сделала ни одного его снимка: «Жень, ну, зачем, да брось ты». Вот так. Читайте и представляйте, каким может быть человек, благодаря действиям которого вся Россия через пятнадцать лет после вывода ограниченного контингента Советских войск из Афганистана впервые смогла увидеть, (хотя и с очень большой оговоркой относительно правдивости и достоверности существенных деталей фильма), КАКОЙ была Афганская война, как воевала, ставшая притчей во языцех, 9 рота.
«9 рота» – однозначно художественный фильм, построенный в основном на вымысле автора. И он, я думаю, имеет право на существование. Тем более, что сам Фёдор Бондарчук и не скрывал этого. Самое важное, что сделал Бондарчук – он поднял тему. По сути, у него получилось сделать фильм-предупреждение. Я имею в виду следующее. Сегодня в России живёт 1,5 миллиона дееспособных мужиков, за плечами которых локальные войны и конфликты последних 30 лет. Это и Афганистан, и Кавказ, и Чечня. В лице этой полуторамиллионной армии мы имеем колоссальный потенциал, который государство абсолютно игнорирует. Ведь что получается на практике: солдат, который воевал, приходит в мирную светскую жизнь не только с жизненным опытом. Главное, что щедро даёт ему война – состоявшиеся принципы. Солдат свято полагает, что, раз он воевал за интересы своей страны, с его мнением не могут не считаться в дальнейшем. Ан, нет. Наше демократическое общество сразу начинает внушать бывшему солдату, что всё это ерунда, никакие государственные интересы он не защищал, и вообще – он преступник, или, в лучшем случае, ненормальный человек с психическими отклонениями. Потом у солдат возникают проблемы с трудоустройством. Не всякий работодатель возьмёт на работу подчинённого с характером. И честно воевавший парень начинает просто-напросто скрывать при приёме на работу, что он «афганец» или «чеченец» и так далее.
Конечно же, абсолютное большинство ветеранов сами нашли себе место в жизни и приложение своим усилиям и навыкам. Но заслуги государства в этом нет. Отношение государства известно: солдат (офицер) – это презерватив – использовал – выбросил – забыл.
Так вот вся суть фильма Бондарчука сводится к этой мысли: горстку десантников бросили на высоту и напрочь о них забыли. Прости за сравнение, но как об использованных презервативах. И несправедливо забыли. Всё-таки как-никак 1,5 миллионная армия воевавших за СВОЮ страну мужиков».
Для непосвящённого человека невольно возникает вопрос: за какую такую «свою» страну воевали «афганцы» в Афганских ущельях? В честь 15-летия со дня вывода ограниченного контингента Советских войск из Афганистана в прессе появилось немало публикаций, поднимающих вопрос: так оправданы или не оправданы те потери, которые мы понесли в Афганистане? Кому нужна была эта война?
«В 70-80 годы сфера интересов нашего государства была намного шире, чем сегодня. Войска воевали на территории других государств, в том числе и в Афганистане. Сейчас, в результате затянувшейся демагогии о демократии, мы воюем на своей территории, при этом потери как людские и материальные, так и моральные несопоставимо больше тех, положенных на алтарь Афганской войны.
Вот смотри, один из примеров: наркотики в Россию идут из Афганистана. По официальным данным 80-90% поступающего к нам героина – это афганский продукт промышленного производства. Все прекрасно знают и понимают, что это главная статья доходов в экономике Афганистана, причём – что тоже хорошо известно – при полной поддержке США. Когда в Афгане находились наши войска, афганцы не занимались промышленным производством героина, да и доморощенным способом его тоже не производили. Сегодня от афганских наркотиков в России гибнут десятки тысяч человек в год. Вот тебе данные для сравнения: наши общие потери в Афганистане – боевые, санитарные, транспортные, умершие от болезней, погибшие в результате неосторожного обращения с техникой, оружием и так далее – составили за 10 лет войны менее 15 тысяч военнослужащих. Сейчас же только от афганских наркотиков каждый год умирает в несколько раз больше наших людей. Вот и выбирай, что хуже для России: нахождение там наших войск или их отсутствие».
Да, большое, оно на самом деле видится на расстоянии. Но, честно говоря, Игорь Васильевич не то чтобы с охотой брался теоретизировать на темы политики. Как офицеру ему всё же ближе понятия приказов и задач. И здравого смысла. А мне, как журналисту, ближе и понятнее факты. Я не могла не расспросить Печерских, так какой же на самом деле была ситуация на той высоте 3234, за взятие и удержание которой воевала 9-ая рота.
«В декабре 1987-1988 года в Афганистане проводилась крупная армейская операция «Магистраль» по деблокированию находящегося в течение восьми лет в окружении противников города Хост – административного центра одноименной провинции. Операцией руководил лично командующий 40-й армией Борис Всеволодович Громов. В декабре наш 345 отдельный парашютный десантный полк под командованием подполковника Валерия Александровича Востротина получил задачу уничтожить противника в базовом районе Сарана, близ границы с Пакистаном, закрепиться на господствующих высотах и не допустить прорыва «духов» в направлении дороги Гардез – Хост, установление контроля над которой и было основной задачей операции «Магистраль».
Наш 3-й батальон, в который входили 8-ая и 9-ая парашютно-десантные роты под командованием майора Николая Дмитриевича Ивоник вёл боевые действия на правом фланге полка в непосредственной близости от границы. В составе 3-его батальона мы вывели в горы 85-90 человек. Противник сразу же начал оказывать жесточайшее сопротивление. Практически все выгодные высоты в районе боевых действий были заняты «духами» и захватывались с боем. До выхода на задачу (высоты 3234, 3228 и др.) нашему батальону предстояло преодолеть по горам более 20 километров. Все восемь человек управления батальона находились с 9-й парашютно-десантной ротой. Потери в батальоне начались задолго до боя на высоте 3234. При штурме высоты «Дранхурегар» в управлении батальона погиб начальник связи батальона старший лейтенант Андрей Бобровский, получили ранение ещё два десантника и был тяжело ранен в лицо сам командир батальона Ивоник. Я остался за комбата.
В конце декабря, под новый год, батальон практически вышел на задачу, 8-я рота заняла три своих высоты и закрепилась на них; 9-я рота и управление батальона вышли на подступы к высотам 3234, 3228. Это две высоты, с которых отлично просматривалась вся дорога Гардез – Хост на протяжении 20-30 километров и все более низкие высоты, которые были уже заняты нашими восками. Противник с этих высот корректировал огонь своей артиллерии практически по всей армейской группировке.
27 декабря разведвзвод батальона старшего лейтенанта Смирнова под прикрытием огня 9-ой роты захватил высоту 3228. Оставалась высота 3224. Первый штурм окончился неудачно. Взвод старшего лейтенанта Виктора Гагарина оказался в огневом мешке. Гагарин остался прикрывать отход своего взвода и не успел отойти вовремя сам. Честно говоря, я посчитал его убитым, хотя буквально через час он дал о себе знать по радиосвязи. В это время на позиции взвода был подтянут еще один взвод 9-й роты, и с наступлением темноты в ходе штурма после артиллерийской подготовки высота была захвачена. На высоту 3234 подтянулся еще один взвод 9-ой роты. Командир полка Валерий Александрович Востротин утвердил моё решение сосредоточить все три взвода 9-ой парашютно-десантной роты в районе этой высоты, так как именно она была стратегически важной.
29 декабря пошли первые колонны по дороге на Хост. В тот день с наступлением заката «духи» начали массированный обстрел со стороны садившегося светила из стрелкового оружия по всем позициям батальона и всего полка. Такие вечерние обстрелы длились вплоть до рождества.
7 января как мы уже привыкли, на закате противник начал массированный артиллерийский, реактивный, ствольный и минометный огонь по высотам 3234 и 3228. одновременно. Вместе с тем «духи» с трёх направлений начали штурм высоты 3234. Параллельно с этими действиями противник усилил огонь и по расположениям 1-ого батальона полка, так что было не понятно, по какому из направлений будет основной удар противника.
Первым на высоте погиб сержант Федотов из группы артиллерийского корректировщика старшего лейтенанта Ивана Бабенко. Потом пулеметчик – Александров. Именно Слава Александров первый открыл огонь по наступающему противнику, дав возможность подразделениям занять огневые позиции. Первая атака «духов» была отбита. Но в течение ночи на высоту 3234 последовало ещё 12 атак. Командир полка Валерий Александрович Востротин вновь утвердил моё решение снять с позиции два взвода 8-ой роты и подтянуть к высоте 3234. Такая же задача – выдвинуться на высоту 3234 – была поставлена батальонному разведвзводу Алексея Смирнова. Вариант отхода с высоты был исключен сразу, так как эвакуировать раненых и убитых было невозможно: для того, чтобы вынести одного раненого или убитого, необходимо 4-6 здоровых солдат. Мы просто физически не смогли бы унести всех.
В ходе боя на юго-восточной части высоты 3234 были сосредоточены все взводы 9-ой роты. Там же находился артиллерийский корректировщик Иван Бабенко со своей группой.
Все атаки противника начинались с массированного артиллерийского и миномётного обстрела с дальнейшим переносом огня вглубь обороны. Противник очень грамотно использовал своё полное преимущество в крупнокалиберным пулеметах, безоткатных орудиях и гранатомётах.
Бой есть бой. При отражении последних атак, самых ожесточённых атак, несколько раз было потеряно управление боем,который шёл непосредственно на позициях десантников. Были моменты, когда никто не знал, сколько убитых, раненых и сколько осталось живых, закрепились где-нибудь «духи» или нет. Но каждый раз после реакции на атаку, противник не выдерживал. По разным оценкам в каждой из двенадцати атак участвовало не менее 100-150 «духов». Каждый раз они несли огромные потери, откатывались назад и начинали снова. Был момент, когда исполнявший обязанности командира 9-ой роты, спокойный и очень выдержанный офицер Сергей Ткаченко выругался прямо в эфире: «Да сколько же их здесь! Их всё больше!».
По наращиванию сил противника было ясно, что к духам подходят резервы. По всем предполагаемым маршрутам их выдвижения, местам сосредоточения противника и сбора их раненых стали работать все приданные мне в ходе боя артиллерийские подразделения полка и армейской группировки. Артиллерийский корректировщик старший лейтенант Иван Бабенко направлял огонь. При этом Иван спокойно и хладнокровно наводил артиллерию с дальности 7-10 километров и клал снаряды в 20-30 метрах от себя… Без преувеличения скажу, что этот офицер несколько раз спасал положение. Не один десяток солдат и офицеров обязаны ему жизнью.
С первой атаки «духов» сложилось впечатление, что с нами воюют регулярные войска: очень грамотное применение артиллерии и организация штурма говорили сами за себя. Это подтвердилось впоследствии. Десантники отбивали атаки пакистанского полка «Командос» «Чинхатвал». Артиллерия противника также работала в основном с пакистанской территории. Противник кроме того использовал вертолёты переброски резервов и эвакуации раненых. Меня лично поразило, что их вертолёты могли работать и по ночам. Наши вертолётчики, как правило, ночью не летали. Для охоты за их вертолётчиками командир полка через несколько дней прислал мне расчёт зенитчиков с двумя ПЗРК «Игла».
Командир полка Валерий Александрович Востротин в ходе боя постоянно находился в радиосети «рота-батальон». Для обеспечения устойчивой радиосвязи командующий армией поднял в район высоты самолет-ретранслятор. Командующий армии генерал Громов лично контролировал радиосети, в которых мы работали.
Критический момент боя настал ночью, когда у личного состава десантников осталось буквально по одному магазину боеприпасов. Положение спас приход разведвзвода Алексея Смирнова, который, пройдя ночью с 10-12 десантниками с полной загрузкой боеприпасов около 3 километров по горам, в полной темноте, вышел на высоту 3234 и с ходу вступил в бой. После этого противник предпринимал последние атаки, но уже с целью забрать свои трупы...
Исход боя был решён. Противник начал отступать. По маршрутам его отхода работал Иван Бабенко, корректируя огонь чуть ли не всей артиллерии армейской группировки. Всего в эту ночь наши потери на высоте 3234 составили 6 убитых и 10 раненых десантников. Пулемётчики Слава Александров и Андрей Мельников получили посмертно звание Героя за этот бой.
Под утро на высоту поднялся личный резерв командира полка – разведрота Борисенко, с которой пришёл и Франц Адамович Клинцевич. Они привели с собой всех, кого только можно было взять – от поваров до водителей. Таким образом, батальон восполнил свои потери.
В течение ещё двух недель, до 20 января, каждый вечер на закате мы подвергались огневому воздействию, получая от противника порядка 100-150 снарядов и мин в сутки. В результате боёв было ранено ещё 11 наших десантников…
Где-то в двадцатых числах января мы узнали о том, что командиру полка Валерию Александровичу Востротину досрочно присвоено звание «полковник». Из всех стволов батальона и приданных огневых средств мы отметили это событие салютом по противнику. Духи, привыкшие, что боеприпасы мы жестко экономим, были ошарашены и весь следующий день молчали. А я получил заслуженный нагоняй по радиосвязи за лишний расход боеприпасов.
Один из самых сложных моментов был отход подразделений батальона из района высот 3234 и 3228. мы понимали, что это будет самый опасный этап операции: «духи» должны были отомстить нам за свои потери.
Местность и погода были не на нашей стороне. Снега выпало по колено, мороз минут 15 0 С. Спуск по горам в таких условиях сам по себе опасен. Более того, спускаясь, батальон оказывается внизу и будет представлять собой отличные мишен. Люди были до предела измотаны в ходе боёв, начались случаи обморожения, много заболевших. В строю остались все легкораненые. Кроме того, противник интенсивно применял радиоперехват и контролировал батальонную радиосвязь. С одной стороны, мы использовали этот фактор для дезинформации, с другой – это существенно осложняло управление подразделениями.
Противник уже знал о близком завершении операции и начавшемся отходе частей 40-й армии и, естественно, готовился устроить батальону «весёлые проводы».
Мы разработали несколько вариантов отхода в зависимости от обстановки. В середине января я был ранен на КП 9-ой роты и по приказу командира эвакуирован вниз. На командном пункте полка я доложил Валерию Александровичу Востротину о решении отхода 3-го батальона. Командир внёс важные исправления, но план утвердил. Через несколько дней моё здоровье поправилось, и командир разрешил мне вернуться на КП батальона. Затем несколько дней вместе с капитаном Францем Клинцевичем мы уточняли с командирами подразделений порядок отхода. Офицеры старались предусмотреть все детали – от обозначения маршрута – так как все тропы были заметены снегом, до дезинформации противника в эфире.
В последних числах января поступил условный сигнал, и в одну из ночей батальон начал отход. Мы соблюдали режим полного радиомолчания, а для введения противника в заблуждение, в эфир уходили обычные дежурные доклады. Поднявшаяся в горах метель – видимость была 2-3 метра – одновременно облегчала и осложняла задачу: была возможность уйти скрытно, но в то же время – было очень трудно ориентироваться и потерять людей на скалистых участках была более чем вероятна.
Под прикрытием взвода 8-ой роты под командованием командира взвода Александра Брошевецкого с высоты 3234 отошли разведчики Алексея Смирнова и 9-я рота Ткачёва. Последним ушёл с высоты сам взвод старшего лейтенанта Брошевецкого. Его отход прикрывал с соседней высоты взвод 9-ой роты Сергея Рожкова. Отходя, десантники оставляли свои позиции заминированными.
Сосредоточив подразделения на высоте 3228, я дал команду на спуск. Вместе со мной выходило около 60-ти десантников. Последними шли разведчики Алексея Смирнова, корректировщики Ивана Бабенко, Франц Клинцевич, мой авианаводчик, и я со своими связистами. Минут через 20 после начала спуска на высоте 3228 стали подрываться поставленные нами противопехотные мины, и началась беспорядочная стрельба. Противник шёл за нами. Но по направлению стрельбы стало ясно, что «духи» посчитали, что батальон отступает по более удобному маршруту – по хребту. По нашему запросу вся полковая и приданная артиллерия открыла огонь по заранее подготовленным и уже пристрелянным целям. Иван Бабенко и артиллеристы в очередной раз выручили батальон.
Спуск продолжался около 8 часов. Всё это время работала наша артиллерия (действительно – Бог войны!). Шли очень медленно. Боевому охранению приходилось кроме выполнения своих задач, искать, вернее – нащупывать – пригодные для спуска пути. Авиация – самолёты СУ-25, «Грачи» – по команде авианаводчика освещала местность световыми гирляндами САБов, хотя толку от них в метель было немного.
Утром следующего дня мы вышли к своей бронегруппе, где уже находилась 8-я рота старшего лейтенанта Воробьёва. Мы обнялись, он доложил о выполнении задачи, и через 10-20 минут колонна БМП с личным составом батальона уже шла под прикрытием блоков родного полка.
Отход 3-го парашютно-десантного батальона из района боевых действий был осуществлён без потерь».
Вот такие незамысловатые глаголы действия: «подтянули», «выступили», «взяли», «решил», «выполнили»... Что стоит за ними, можно только представлять. Ну, а те оставшиеся за рамками статьи эпитеты, которые Игорь использовал, характеризуя своих товарищей, недвусмысленно говорили сами за себя: больше чем пуд соли съели вместе эти люди на войне, и стали друг для друга ближе, чем самая кровная родня. Так, наверное, бывает только в армии, где глубочайший пиетет и взаправдашнее уважение к командиру соседствуют с братским отношением к нему же. Но – тут, понимать надо, всё решают обстоятельства и ситуация. Большинство этих «гадов» и «мерзавцев», узнав заочно за два вечера бесед с Игоркм Печерских, я встретила на акции «Небо против наркотиков», организованной по инициативе общественной организации ветеранов войны в Афганистане «Баграм 345» членами которой, нетрудно догадаться, являются все боевые друзья Печерских. Красивые люди. Очень красивые сильные люди.
А вот что рассказал Игорь Печерских о самой 9-ой парашютно-десантной роте 345-го полка.
«Это самые обычные парни 18-20 лет, призванные в Советскую армию. Как и весь личный состав полка, они прошли предварительную подготовку в учебных центрах ВДВ в Литве и в Фергане.
У меня к этой роте особое отношение. Во-первых, ею командовал мой друг капитан Алим Анзорович Махотлов, опытный офицер, исключительной храбрости человек, душа любой компании, весельчак и балагур. Сейчас он командует республиканским ОМОНом Кабардино-Балкарии. К сожалению, на высоте 3234 его не было. Посчитав, что основные силы противника разгромлены на перевале Сатукандав, его отправили в отпуск. Алим Анзорович, в свою очередь, заменил на этой должности Александра Пескова, с которым мы дружим ещё с училища.
Во-вторых, десантники этой роты своей сплоченностью и дисциплиной и лихостью очень напоминали мне 2-ю роту нашего 345-го полка, с которой мне посчастливилось воевать в должности командира роты полтора года до перевода в 3-ий батальон заместителем комбата.
В-третьих, практически на всех операциях моя 2-я парашютно-десантная рота имела соседа слева – «девятку», и надёжнее соседа трудно было представить. Ещё до своего прихода в 3-й батальон я знал всех солдат 9-й роты. Почти весь личный состав 9-й роты имея огромный боевой опыт и участвовал в тяжелейших боях на Алихейле, Джелалабаде и в других провинциях Афганистана.
На высоте 3234 противнику крупно не повезло. Пакистанские «командосы» нарвались на опытных, отчаянно смелых бойцов. Так что Фёдор Бондарчук зря представил «девятку» в своём фильме как сопливую, необстрелянную молодёжь. Это далеко не так. В 9-й парашютно-десантной роте служили и воевали настоящие СОЛДАТЫ».
Дружба - Величайшая человеческая ценность![/COLOR]
С неба об землю... и в бой!
